Убийства в стиле Джуди и Панча

Нет, это точно не шантаж! Если тебя это хоть немного успокоит, я точно гарантирую, что мы с Чартерсом сможем устроить так, чтобы тебя вообще не втягивали в дело о смерти Хогенауэра, не вызывали в качестве свидетеля и никуда не привлекали… Но я не могу сделать этого немедленно. То есть я не могу сделать этого в ближайшую пару часов. Сначала нужно немного подергать за ниточки. Ты понимаешь? И эта пара часов будет решающей. Кен, ты должен отправиться прямиком в Бристоль, как ворон, который летит к месту гнездования, и забрать этот конверт до возвращения Кеппеля в отель. Тебе придется ехать поездом. Это довольно долгий путь, и чего мы хотим, так это скорости.

– С полпенни в кармане, – сказал я, – и без пальто…

– Конечно! – спокойно согласился Г. М. – И вот тут-то и вступает в дело девчонка. Из Плимута отправляется поздний поезд, который прибывает в Мортон-Эббот в одиннадцать двадцать. Это скорый поезд до Лондона, но он делает несколько остановок, и Бристоль – одна из них. Если все будет в порядке, то мы доставим девчонку в Мортон-Эббот в ближайшее время. Я думаю, все получится. Ты найдешь ее на платформе. Она не может встретить тебя там, где ты сейчас, потому что станция находится на другом конце города от Вэлли-роуд. Она встретит тебя на вокзале с кучей денег и одним из пиджаков Чартерса, раз уж ты дьявольски привередлив в плане гардероба. Ну что, заметано? Эй?

– Это прекрасно. Но что, если она опоздает на поезд?

– Ну-ну, – успокаивающе проворчал Г. М. – Ты сможешь найти дорогу в Бристоль, если что. Нам нужно поторопиться, Кен. Пока-пока.

Связь прервалась.

Напрасно я дергал за рычаг. Напрасно рассказывал молчавшему автомату, что никогда в жизни не бывал в Мортон-Эбботе и понятия не имею, где находится железнодорожная станция, за исключением того обнадеживающего факта, что она на другом конце города. При сложившихся обстоятельствах мне, вероятно, следовало бы обратиться к полицейскому.

Однако не стоило больше оставаться в освещенной будке. Я вышел в приятную прохладу после невыносимой жары этой коробки, мрачные улицы вокруг казались пустынными. Наугад я выбрал темный поворот и прислонился спиной к живой изгороди, чтобы оценить положение.

Существовал единственный безопасный способ добраться до станции. У меня все еще была с собой полицейская форма. Я мог бы снова надеть форму, остановить какую-нибудь внушающую доверие машину и попросить отвезти меня на вокзал, чтобы задержать разыскиваемого человека, который, как мы полагали, будет следовать поездом, прибывающим в Мортон-Эббот в одиннадцать двадцать.

Просто стоять и сыпать проклятиями было бесполезно. Моя девушка, со свойственным ей пристрастием к авантюрам, оказалась в самой гуще этой неразберихи, и теперь, похоже, мне придется помогать ей выпутаться. Меня сразу должен был насторожить тот довольный смешок Эвелин и ее подозрительная кротость, когда я велел ей остаться дома. Я задался вопросом, как отнесется ко всей этой истории ее отец, генерал-майор. Конечно, то, что мы были вместе, улучшало ситуацию, но ненамного.

И я никак не мог найти смысл в этой головоломке, но больше всего меня интересовало, что об этом думает Г. М. Когда он хотел высказать свое мнение о чем-либо, остановить его было почти невозможно. Но он ничего не сказал. Конечно, причина могла быть в телефоне. Как и я, Г. М. не любил долгих разговоров по телефону, он предпочитал разговаривать лицом к лицу, а телефон заставлял его нервничать. Мы оба были склонны быстро и сбивчиво вываливать друг на друга факты. Тем не менее я даже не смог выяснить, что именно Серпос украл из сейфа; скорей всего, что-то очень ценное, из-за чего было поднято столько шума.

Но это было ничто по сравнению с необычайными обстоятельствами убийства. В «Лиственницах» на Вэлли-роуд сидел отравленный стрихнином человек. Судя по всему, он сам принял яд вместо бромида, растворенный в стакане тошнотворной минеральной воды, но в целом ясности не было. Вот так выглядела череда событий.

Сегодня утром, за завтраком, Хогенауэр сказал Бауэрсу, что едет в Бристоль; он знал, что Кеппеля не будет дома и намеревался нанести тайный визит к нему в отель. Он также предупредил Бауэрса, чтобы тот вечером ожидал посетителя в «Лиственницах»; предположительно, это должен был быть сам Кеппель. Утром Хогенауэр написал кому-то письмо, обращаясь к собеседнику «Ваше Превосходительство». Сохранившийся фрагмент начинался со слов «быстрые самолеты». В письме также упоминалось, что Хогенауэр предпримет «попытку сегодня вечером», говорилось о конверте в столе Кеппеля. Заканчивался фрагмент замечанием о ценных «знаниях». Как выяснилось, Кеппель находится сейчас в Мортон-Эбботе. Утром он зашел повидаться с Хогенауэром, а когда уходил, по словам Бауэрса, Хогенауэр передал ему что-то, похожее на конверт, сложенный пополам. Бауэрс в последний раз видел Хогенауэра живым в шесть часов вечера. И Хогенауэр предупредил Бауэрса о возможном посетителе, добавив, что он, Бауэрс, вероятно, его не увидит. Хогенауэр выпил яд примерно без четверти девять. Его тело было обнаружено миссис Антрим приблизительно через полчаса. Дверь в комнату была заперта изнутри. Внутри комнаты: а) несколько предметов мебели были переставлены, б) фонарик, лежавший на каминной полке, указывал на промежуток в книгах, причем не хватало двух книг по аэронавтике, и в) на письменном столе Хогенауэра лежали четыре пары запонок…

Я понял, что бессмысленно ломать над этим голову и надо переходить к действиям. Пора двигаться на станцию. Я развернул свой сверток, снова надел жилет и галстук и начал застегивать куртку полицейского, готовясь ко второму этапу приключений. Мои часы, по-прежнему надежно хранившиеся в кармане жилета, показывали пятнадцать минут двенадцатого. На вершине холма показались фары автомобиля, он неторопливо полз мне навстречу. Я бросил газету, и что-то белое вылетело из разрозненных страниц, упало на тротуар.

Я наклонился. Это была банкнота в сто фунтов стерлингов.

Глава седьмая Дьявол в сумке

– На железнодорожную станцию? – спросил мужчина в машине. – Да, конечно, охотно подвезу. Запрыгивай. Собственно говоря, я и сам туда еду.

Толстый довольный тип в коричневой твидовой кепке посмеивался, выглядывая из старомодного туристического автомобиля, на заднем окне которого развевались пыльные занавески. Толстяк гостеприимно распахнул переднюю дверцу, но я забрался на заднее сиденье.

– Если не возражаете, – сказал я. – Если этот мошенник увидит полицейского, все будет кончено. Мне лучше остаться здесь, подальше от посторонних глаз. Вы сказали, что едете на станцию. Э-э… вы уезжаете поездом в одиннадцать двадцать?

– Я? О нет. Нет, нет, нет, – заявил он, широко взмахнув рукой. Машина тронулась с места, направляясь в сторону, противоположную Вэлли-роуд. – Я встречаю. Моя жена возвращается из Штатов сегодня вечером. Этот поезд ориентирован на расписание парохода; по крайней мере, он встречает королеву Викторию в Плимуте. Вероятно, опоздает. Такие поезда редко приходят вовремя.

Это была хорошая новость, хотя болтаться на виду у всех мне было не по душе. Мой спутник проявил большой интерес к злодею, ограбившему начальника полиции, подробно расспрашивал меня об этом и пришел в неописуемый гнев по поводу состояния британского правосудия. Пыльные занавески хорошо защищали, и я не боялся, что меня увидят, когда мы ехали по центральной части города. Но станция оказалась гораздо дальше, чем я ожидал. Мы тащились по дороге, а мой спутник добродушно болтал, и я отчетливо слышал, как тикают часы под кителем представителя закона.

Мысль о банкноте в сто фунтов стерлингов, засунутой в обрывки газеты, не давала мне покоя. Миссис Антрим сказала, что нашла газету в подсобке; очевидно, так оно и было, поскольку это оказалась «Дейли телеграф» четырехдневной давности. Тем не менее встретить людей, которые обращаются со стофунтовой банкнотой подобным образом, не так просто. Следовательно, или миссис Антрим нашла газету в другом месте, или, когда она ее нашла, в ней не было банкноты… И что из этого следует?

– Клянусь святым Георгием, он пришел вовремя! – сказал мой спутник.