Убийство на Аппиевой дороге

– И то, что сказали трибуны, подействовало.

– Более чем – судя по тому, что ты мне сейчас рассказал. Так значит, насчёт Милона и Помпея – это всё ложь?

– Конечно же, ложь!

– Ну, не совсем, - заметил Целий, спокойно глядя на своего взволнованного наставника. – Милон действительно отправился на виллу к Помпею. Зачем? Дело в том, Гордиан, что Милон человек простой – говоря «простой», а имею в виду прямой и бесхитростный – такой, какими мы привыкли считать своих славных предков. Памятуя о многочисленных услугах, оказанных им Помпею в прошлом, он полагал, что Помпей не откажет ему в поддержке теперь, когда он в таком тяжёлом положении. Что ж, Милон ошибался. Значит, трибуны знают, что Великий не пожелал с ним разговаривать?

Я кивнул.

– Саллюстий так и сказал: «Помпей через третьих лиц передал негодяю просьбу никогда больше не наносить ему визитов, дабы он, Помпей, впредь был избавлен от неловкости закрывать перед Милоном двери своего дома».

– У тебя всегда была отличная память на слова, - негромко заметил Цицерон.

– Что верно, то верно, - согласился Целий. – При такой памяти даже скоропись Тирона ни к чему. Но как же Саллюстий и остальные пронюхали об ответе Помпея? Ответ был в письме, посланном тайно. К тому же не Милону, а сюда.

– Видимо, Помпей далеко не так тактичен, каким пытается казаться, - ответил Цицерон. – Чего же проще: шепнуть кому-нибудь словечко, тот передаст другому, другой третьему – и так пока не дойдёт до трибунов. Помпей не лучше и не хуже других; он пробует почву.

– А о других письмах что они говорили? – снова обратился ко мне Целий.

– Они вообще не говорили про письма. Только что Милон заявился на виллу Помпея, а Помпей дал ему от ворот поворот.

– Тогда, возможно, огласка и вправду исходит не от Помпея, - задумчиво сказал Целий. – Видишь ли, Гордиан, для Милона стало полнейшей неожиданностью, что Помпей не пожелал его видеть. Когда же Помпей ещё и написал ему, что не желает больше иметь с ним никаких дел, Милон в ответ тоже послал ему письмо с предложением…

– Целий! – предостерегающе произнёс Цицерон.

– А, какой смысл? С таким же успехом мы можем говорить с Гордианом начистоту, - пожал плечами Целий. – Так вот, Милон заявил, что готов снять свою кандидатуру, если Помпей того пожелает. «Одно твоё слово, Помпей Магн, и ради блага Рима я пожертвую своим честолюбием». Разумеется, на самом деле Милон напрашивался на косвенную поддержку; на что-нибудь типа «нет, нет, гражданин; политические соображения не позволяют мне принимать тебя в своём доме; но, конечно же, ты ни в коем случае не должен снимать свою кандидатуру». Но ответ оказался совсем другим.

– И что Помпей ему ответил?

– Гней Помпей Великий слишком велик, чтобы считаться с честолюбием какого-то там Милона. Его ответ был холоден, как дождь, который льёт сейчас над Римом: «Не мне указывать, кто может претендовать на должность, а кто нет. Я никогда не позволю себе навязывать своё мнение римскому народу. Народ способен вынести решение и без моего совета». Видимо, Помпей считает, что пребывает над схваткой.

– А ведь Милон много лет оказывал ему услуги – и немалые. – Цицерон покачал головой.
– Теперь Милон попал в беду, зато Клодия можно больше не опасаться – и всё, Помпей спешит отмежеваться от Милона!

– Ну, Помпея-то можно будет привлечь на нашу сторону, если удастся объяснить ему, что это в его интересах, - заметил Целий.

– Рассчитывать на это мы не можем. Милону придётся действовать, полагаясь лишь на себя.

– Согласен, - решительно кивнул Целий. – К завтрашнему утру весь Рим будет знать, кто спас Лепида и его близких. Это сразу же зачтётся в пользу Милона: Милон встал на защиту закона и традиций от разнузданной толпы. К тому же не следует недооценивать неприязнь мирных граждан, которую навлекли на себя клодиане сожжением курии. В общем, думаю, публика завтра у нас будет доброжелательная.

– Завтра? – насторожился я.

– Завтра на Форуме состоится ещё одно контио, - с улыбкой сообщил Целий.
– Только созову его уже я. Обязательно приходи, Гордиан. Мы противопоставим их огню свой.

– Не в буквальном смысле, надеюсь?

В ответ Целий рассмеялся.

Глава 8

Когда на следующее утро Эко пришёл к нам, его буквально распирало от новостей.

– Ты слышал, что было в доме Лепида вчера, после контио?

– Да, я знаю.

– Настоящее побоище. Говорят, там всё было в крови. Бюсты предков разбиты так, что не склеить. Ритуальная пряжа спутана. Зато теперь Лепид навсегда войдёт в историю, как интеррекс, который устоял перед натиском толпы. Он получил свои пять дней славы.

– Нам здорово повезло, что Милон поджидал их у дома Лепида, а не привёл свою маленькую личную армию на контио. Что если бы побоище началось прямо на Форуме? Я уже старый человек, Эко. В мои годы от толпы уже не больно-то и удерёшь.

– Никто не заставлял тебя идти на контио, папа.

– Да уж, - проворчал я.

– Тебе что, мои телохранители кажутся слабоватыми?

Я решил переменить тему.

– По идее, сегодня сенаторы-патриции должны назначить нового интеррекса.

– Да, ходят слухи, что они то ли должны собраться, то ли уже собрались. Никто не знает, где именно – возможно, где-то за городом. Место, где проводится собрание, держится в тайне. Боятся нового нападения или осады. У нового интеррекса будет право провести выборы; но при теперешней неразберихе, когда никто ни с кем не может договориться, вряд ли в ближайшие пять дней у республики появятся консулы. Да, насчёт «договориться»: сегодня опять будет контио, только на этот раз его созывает не…

– Не отличающийся столь радикальными взглядами Марк Целий.

– Да, и я слышал…

– Что сам Милон выступит с речью.

Эко искоса глянул на меня.

– Папа, для человека, который бывает на Форуме лишь тогда, когда я его туда вытаскиваю, ты на удивление хорошо осведомлён. Нутром чую, ты снова перемолвился словечком-другим с Цицероном. Ну-ка, расскажи.

Я рассказал, не упуская ничего. Вывод, сделанный Эко, был для меня несколько неожиданным.

– Помпей ведёт себя, как последний подонок.

– Не знаю, не знаю.

– Да он же просто нож ему в спину воткнул! После того, как они были союзниками столько лет…

– Ну, знаешь ли, всякие досадные мелочи вроде убийства способны испортить даже самые тёплые отношения. Если Милон и вправду убил Клодия – как ты думаешь, насколько хватит у Помпея чувства долга перед бывшим союзником?

Эко бросил на меня заинтересованный взгляд.

– Почему ты так говоришь?

– Как «так»?

– Ты сказал сейчас: «Если Милон и вправду убил Клодия».