Ученик колдуньи

— Куда уж добрее, — буркнула Нанну.

— Как повелось, ежегодно в боях на арене принимают участие представители человеческой расы, изъявившие желание вернуться в свой мир. Мы справедливы и беспристрастны, поэтому любой человек, выигравший на этой арене честный бой, законно получает полагающуюся ему награду: свободу и возможность покинуть нашу гостеприимную вселенную. Мы никого не удерживаем силой и никому не желаем зла…

Гвендолин почувствовала, что задыхается от возмущения. Чаша ее терпения переполнилась, гнев хлестнул через край, перед глазами расцвели багровые пятна. И только руки Нанну, обхватившие ее за плечи, удерживали от безрассудного порыва.

— В этом году у нас четырнадцать участников, по двое на каждый день состязаний. Все они прошли обучение, чтобы укрепить силы, натренировать выносливость и обрести даже некоторые преимущества перед соперником. А соперник могуч, яростен и молод: новому левиафану не более тысячи лет.

По трибунам пронесся одобрительный гул.

— Согласитесь, это уравнивает шансы на победу обеих сторон, — улыбнулась Кагайя, — и делает исход борьбы менее предсказуемым.

Гвендолин вспомнила Левиафана. Если бы тот вздумал сражаться, ни на какие шансы на победу со стороны людей не стоило рассчитывать. Кагайя вновь бесстыже лгала.

— Но все это ожидает нас завтра, господа и дамы! — Повисла эффектная пауза. Кое-кто завозился и брюзгливо заворчал, послышалось раздосадованное рычание, презрительный свист и требовательные возгласы. Айхе развернулся и медленно направился к арене. Гвендолин впилась взглядом в его прямую спину, в расправленные плечи, жалея, что не может видеть лицо. Сердце в груди грохотало, словно булыжник в железной канистре.

— А сегодня, — Кагайя вскинула руки, призывая к тишине и вниманию, — у нас новый фаворит. И новый соперник!

Над солнечными террасами, над пропитанными кровью камнями и песком, над тысячами жадных глаз воцарилось гробовое молчание. В полном безмолвии Айхе спустился на арену и обернулся.

В тот же миг пространство вокруг всколыхнулось. Почудилось, будто ристалище рванулось навстречу, и вот уже Гвендолин отчетливо видит бледное, несмотря на загар, лицо Айхе: его хладнокровно сощуренные глаза, плотно сомкнутые губы, онемевшие от напряжения челюсти. На лбу у него блестела испарина, челка липла к мокрым вискам, но его выдержкой было трудно не восхититься.

— Представляю вам моего ученика, волшебника Айхе, сына небезызвестного вам Хозяина Ветров.

Нанну рядом с Гвендолин ахнула:

— Так это правда?

— К сожалению, сам Господин Ветров не почтил нас своим присутствием. Ах, если бы о поединке стало известно чуть раньше, я отважилась бы лично пригласить его на представление, — голос Кагайя пропитался елеем и страстью, и Гвендолин поняла, что ведьма снова лукавит. Она годами успешно скрывала происхождение Айхе и меньше всего на свете жаждала посвящать в сокровенную тайну его отца. И сейчас заговорила лишь потому, что исход сражения был предопределен, причем не столько угрозой со стороны Аргуса, сколько ею самой. Кагайя планировала сочное, красочное, драматическое кровопролитие.

— Однако известие о поединке появилось лишь вчера, — продолжила колдунья, ласково оглаживая глубоководную гадюку, так и льнущую к ее ладоням. — Айхе любезно согласился выступить в поединке против, — сладкая улыбка, — бога ночных теней Аргуса.

Из первых рядов на арену выскользнула тощая черная тварь без лица, укутанная в развевающиеся дымные лохмотья. Сквозь душный, безветренный жар поднимающегося солнца Гвендолин ощутила сырое морозное дуновение. Каково же было Айхе, стоявшему буквально рядом с Аргусом? С его приоткрывшихся губ сорвалось облако пара, в расширенных зрачках на долю секунды отразился ужас — благодаря колдовству ведьмы, Гвендолин видела все это близко-близко, словно на расстоянии вытянутой руки.

Трибуны взорвались одобрительным ревом, воплями, гудением, клекотом и присвистом. Идея волшебной битвы полукровки с божеством привела зрителей в неистовый восторг: вот оно, долгожданное лекарство от скуки, навеянной бессмертием!

— Эх, такое зрелище следовало приберечь напоследок, — услышала Гвендолин.

— Что ж, начнем, — Кагайя царственно опустилась на усыпанную подушками террасу.

И поединок начался.

Айхе отступил. Раскинул руки и мгновенно, не в пример быстрее той жалкой попытки в развалинах, перекинулся в дракона. Вздулось мощное тело с мускулистыми лапами, распахнулись брызгами света серые крылья, забил по замороженным камням свитый тугими кольцами хвост. Вокруг шеи блеснула натянутая цепь с амулетом из морской раковины. Гортанный рык прокатился по амфитеатру, затихая в отдаленных рядах.

Аргус не препятствовал, не торопился нападать. Он медленно двигался по арене, словно гипнотизировал танцем; шлейф черного дыма тянулся за ним, и сам воздух вокруг казался густым, вязким и темным. Гвендолин неожиданно задалась вопросом, существует ли вообще шанс одолеть бога, — лишнее опасение капнуло в переполненную чашу отчаяния.

С силой оттолкнувшись, дракон взлетел, вырвав у зрителей стон восхищения.

— А мальчишка не промах, — раздалось сзади. — Спрятал тень! Только через нее Аргус сумел бы его достать.

Гвендолин обратила внимание — и точно! Молотя крыльями и хвостом потемневший, помутневший воздух, Айхе завис над бестелесным средоточием мрака, а тени не отбрасывал!

— Первоклассное колдовство, — согласился обладатель другого мужского голоса.

Гвендолин боялась обернуться. Казалось, стоит потерять Айхе из виду, как случится непоправимое.

— Так-то оно так, да без тени он долго не протянет, — снова первый голос. — Чтобы ее прятать и поддерживать звериную личину, потребуется огромная сила. Аргус возьмет его измором. Силы кончатся, и мальчишка сдуется: либо тень отпустит, либо человеком станет. А в человеческом теле его соплей перешибешь.

Гвендолин гневно обернулась. Так и знала: пара рослых детин в костюмах прислуги, устроившись тремя ступенями выше, делалась впечатлениями. Похоже, ведьмин запрет не останавливал любителей острых ощущений и жестоких развлечений. Она сжала кулаки: вот бы заставить их замолчать! Но тут тот, что слева, заметил ее сердитое лицо и подмигнул с шепотом:

— Здорово, да? Когда еще такое увидишь?

— Век бы не видеть! — огрызнулась Гвендолин.

Нанну дернула ее за рукав:

— Не задирайся. Это дозорные замка, ночная смена.

— Да хоть папа римский! Они не лучше богов!

— Каждый из них может стать следующим, — покачала головой Нанну. — Или ты думаешь, желающих сразиться с левиафаном пруд пруди? Люди давно не верят в свободу, а заявки подают самые отчаянные. Ну, или полные психи. И уж точно не четырнадцать человек в год!

Гвендолин в замешательстве уставилась на арену. Новость за новостью, и каждая последующая дурнее предыдущей.

Дракон по-прежнему кружил над полем для битвы. Его тяжелое дыхание с шумом вырывалось из угрожающе оскаленной пасти.