Ученый из Сиракуз

Толпа радостно заревела, а машина, освободившись от груза, грациозно вскинула шею и задрала клюв, словно бросая вызов небожителям. И сразу же трое воинов перешли с площадки на стрелу, быстро полезли по ней вверх, потом перебрались на клюв. Под их тяжестью машина послушно склонилась и, повернувшись вместе с ними вправо, коснулась клювом земли в том месте, где рядком лежали снаряды, такие же, как только что сброшенный. Стоявший возле них воин вдел в скобу звено цепи, вставил чеку, верхолазы спрыгнули с клюва и побежали к лестнице, чтобы вернуться на площадку.

Машина легко приподняла груз и замерла, готовая к действию.

— Да-а, — протянул восхищенный Епикид, — если эта штука попадет в корабль, то, пожалуй, проломит дно!

— Всего у нас одиннадцать таких машин, — сказал Филодем. — Сейчас мы собрали одну, но в случае надобности соберем все и расставим за стеной в самых опасных местах.

— А что делает машина с подвешенной лапой? — спросил Гиппократ.

— Захватывает и опрокидывает корабли, — ответил Архимед.

— А не опрокинется ли при этом она сама? — усомнился посол. — Шутка ли, сколько весит корабль!

— Ты, я вижу, искушен в механике, — улыбнулся ученый. — В самом деле, удержать такой груз непросто. Но я схитрил. Когда корабль захвачен и надо его приподнять, я тяну вниз свободный конец рычага, но притягиваю его не к основанию машины, а прямо к земле. Для этого вдоль стены в скалу заделаны кольца, на которых закрепляются неподвижные блоки полиспаста. Получается, что противовесом нам служит сама земля, а она-то потяжелее, чем корабль!

— Понятно! — воскликнул Гиппократ.

«Долго все это будет тянуться?» — думал Гераклид, с беспокойством глядя на учителя.

— Теперь показательные стрельбы! — приказал Гиероним.

Послышались команды, строй рассыпался, и воины побежали к лестницам и входам башен, чтобы занять свои места у метательных орудий, поставленных вверху на стене над морем.

— А зачем эти ниши в стене? — спросил Гиппократ, следивший за взбегавшими по лестницам воинами.

— Это тоже изобретение Архимеда, — ответил Филодем. — Кроме боевых площадок поверху, стена Сиракуз имеет еще бойницы для стрельбы из легких стрелометов.

Гиппократ обернулся к Архимеду:

— Клянусь, нет в мире механика и строителя, равного тебе!

— Прошу зайти в Львиную башню для подъема на стену, — пригласил Филодем.

Они зашли в ворота прямоугольной башни, украшенной фигурами стоящих львов. Башня не разделялась на этажи, и вошедшие оказались словно на дне глубокого каменного колодца. Наверху, под шатром крыши, светились проемы входов. К ним, опоясывая стены, вела убранная в ниши узкая лестница.

— Этой машиной, — Филодем постучал ногой по гулкому дощатому полу, — мы подаем на стену метательные орудия и припасы. Но она может поднимать и людей.

— Государь, — сказал Архимед, подойдя к Гиерониму, — нас слишком много. Машина может взять только десять человек. Прикажи остальным подняться пешком.

— Пешком? — раздраженно обернулся Гиероним. — Это еще Почему?

— Канаты испытаны грузом в тридцать талантов, — ответил ученый, — перегружать их нельзя.

— Ничего им не будет! — махнул рукой юноша. — Вон какие толстые! А тебе, Архимед, пора бы оставить привычку спорить со мной.

Гераклид похолодел от возмущения, но Архимед не обратил внимания на грубость царя и, не повышая голоса, повторил, что подниматься всем сразу опасно.

— Трусишь? — разозлился Гиероним.

— Государь, разреши сказать, — вступил Гиппократ. — Никто не пойдет пешком, если мы поднимемся в два приема. А мне очень хотелось бы поглядеть сверху, как будут подниматься остальные.

— Разве что так, — недовольно согласился юноша.

Несколько человек сошли с подъемной площадки, в том числе Архимед с Гераклидом. К Гиерониму подскочил Диномен и, склонившись, начал убеждать его, что поскольку машину построил Архимед, то его надо для надежности взять с собою.

— Ты-то хоть не учи меня! — отмахнулся Гиероним и велел начать подъем.

За стеной послышался топот ног по ступальному колесу, по углам площадки напряглись уходящие вверх канаты, она отделилась от земли и начала плавный подъем, унося наверх Гиеронима с послами и частью свиты.

— Учитель, — прошептал Гераклид, — ты бледен и нехорошо выглядишь. Разреши, я отвезу тебя домой.

— Мне и впрямь очень худо, — через силу ответил Архимед и тяжело опустился на ступеньку лестницы.

ГАЙ

рхимед проболел всю осень, но благодаря искусству Гиппия к середине зимы начал поправляться. Он был еще очень слаб, мало двигался, в его комнате постоянно стояла жаровня с углями. Но когда учитель снова взялся за многогранники, Гераклид понял, что дело идет на поправку.

Нежаркое зимнее солнце было особенно приятным после недавней промозглой сырости. Гераклид возвращался из книжной лавки, держа под мышкой кожаный футляр со свитками «Конических сечений» Аполлония Пергского. Он давно мечтал достать эту книгу и прочесть ее с учителем и знал, что Архимед обрадуется ей, хотя у него с Аполлонием существовали давние научные споры.

Гераклид посторонился, чтобы пропустить отряд темнолицых конников, скакавших вверх по узкой улице. В городе появлялось все больше разноплеменных воинов, завербованных Андронадором. Безумцы, ради наживы бросавшие родину, чтобы сражаться с такими же безумцами во славу честолюбивых правителей! Сколько их — с Крита, из Греции, Италии, Ливии!

Мальчишки, визжа от восторга, бежали за диковинно одетыми всадниками. Нищий оборванец проводил отряд рассеянным взглядом и вдруг, заметив Гераклида, отделился от стены и шагнул к нему. Гераклид вспомнил эти светлые глаза и, не веря себе, узнал римлянина, с которым когда-то познакомился в Таренте и который бесплатно привез его в Сиракузы.

— Гай?

— Ты узнал меня, Гераклид! — Гай виновато улыбнулся. — Видишь, досталось мне, и поделом досталось. Нет, не станет больше Гай Прокул жертвовать собой и рисковать жизнью ради этой нечисти!

— Что случилось?

— А! Будь они все прокляты! Рядовым в Сицилии до конца войны! Терпеть издевательства, брань, терпеть несправедливость… Я ушел. Забьюсь в щель, пока не кончится бойня, а там я им докажу, кто прав! У меня есть свидетели…

— Погоди, — сказал Гераклид, — пойдем, тут рядом рынок. Я куплю тебе одежду, накормлю, потом отправимся ко мне, и ты все успеешь рассказать.