Учитель. Назад в СССР. 2

— Ну что же, желаю вам удачи, Егор Александрович, — милостиво кивнула Звягинцева. — Тогда я не понимаю, какая помощь вам понадобилась от меня?

— Тамара Игнатьевна, кто как не вы лучше всех знаете таланты и способности учеников в нашей школе! Вы — знаток русского языка, литературы и детской души! Именно вам дети сдают сочинения и читают наизусть стихи. Помогите, уважаемая Тамара Игнатьевна! Нам с Ниной Валентиновной очень нужны артисты на линейку. Подскажите, кто из ребят достаточно артистичен и не боится выступать на публике?

Я замолчал, не сводя глаз с русички.

Звягинцева не ответила на мой вопрос, но задумалась. Я терпеливо ждал.

— Ну, хорошо, — отмерла Тамара Игнатьевна. — Пожалуй, есть у меня несколько кандидатур… — задумчиво пробормотала учительница. — Но к вам встречная просьба… — Звягинцева замолчала.

— Все что угодно, Тамара Игнатьевна, — совершенно искрение ответил я.

В самом деле, не попросит же советская учительница убить кого-нибудь или еще чего-нибудь эдакого.

Лучше б попросила, честное

слово.

Глава 15

— Что, простите? — переспроси я, когда Тамара Игнатьевна озвучила свое желание.

— Молодо… Егор… э-э-э… Александрович, — чуть смущаясь, Звягинцева попыталась раздвинуть губы в улыбке, но эта эмоция ей плохо давалась. Видно было, что конкретно это женское лицо давным-давно позабыло, что такое искренняя радость.

— Давайте еще раз, Тамара Игнатьевна, — решил помочь русичке. — Вы хотите, чтобы я вас назначил режиссером нашей линейки? — повторил вслух вопрос Звягинцевой и снова завис.

Предложение оказалось для меня полной неожиданностью. Буквально вчера строгая дама ратовала за русский язык, за его чистоту, смотрела нам меня как волк на барана, и тут вдруг такое фортель.

— Да, — могучая грудь поднялась и опустилась.

От вздоха царицы Тамары колыхнулись тетрадные листочки на учительском столе.

— Всегда мечтала попробовать себя в этой роли. Я, знаете ли, даже хотела поступать на режиссерское отделение.

— И почему же не поступили? — вырвалось у меня.

— Папа был категорически против, — вздохнула Тамара Игнатьевна. — Считал, что все актрисы, простите великодушно, профурсетки.

— Но вы же собирались стать режиссером? — не увидел я логики.

— Папа уверял, что все режиссеры — блудливые пьяницы и дегенераты, — хихикнула Звягинцева.

— Э-э-э… — только и смог выдавить из себя я. — Вы тоже так считаете, Тамара Игнатьевна? — осторожно поинтересовался у русички.

— Что вы, Егор Александрович, — глаза женщины загорелись. — Сила в гении, все остальное — побочные эффекты. Ах, как это упоительно, создавать своими руками, движением мысли нечто, что будет трогать умы, вдохновлять и вести на подвиги! — с придыханием оповестила Звягинцева, прижав ладони к груди. — Мужчины… им многое позволено, так заведено испокон веков. Но времена давно другие, и покойный батюшка глубоко не прав.

Звягинцева внезапно замолчала, задумалась. Я молчал, не представляя, как относиться ко всему происходящему. Также неожиданно, как и замолчала, женщина заговорила.

— Но это сейчас, оглядываясь на свою жизнь с высоты прожитых лет, я понимаю и принимаю, как оказалась не права, следуя советам батюшки и потакая желаниям матушки. Тогда же юная провинциальная девочка во всем слушалась свих родителей и не могла себе позволить их опозорить. Наша семья занимала значимое место в городе. Папа директор завода, мама известный педагог-новатор, учитель русского языка и литературы…

Глаза женщины затуманились, лицо расслаблюсь, и я вдруг смог увидеть ту юную восторженную девочку-школьницу, полную надежд и мечтаний, и строгого папу-директора, который навязывал дочери свое видение мира, раз за разом вырывая из ее крыльев перья. И ведь почти все вырвал. Но одно все-таки осталось. И прямо сейчас на моих глазах это недорезанное перышко желает обернуться полноценным крылом. Пусть коротким, но кто его знает, как дальше повернется жизнь. Вдруг Тамара Игнатьевна пойдёт дальше, станет режиссером сельских постановок. Ну а что, заведём свой театр, будем ставить пьесы. Для учительницы русского языка — самое то. Еще и сценарии писать начнет, ну красота же.

В мыслях я уже превратил наше село Жеребцово в Нью- Жеребцы, но с небес на землю меня вернул нетерпеливый голос Звягинцевой.

— Так что, Егор Александрович, дадите мне шанс быть полезной? Обещаю не поломать вашу задумку, — застенчиво улыбнулась Тамара Игнатьевна, и в этот раз улыбка получилась искренней и теплой.

— Беру, но с одним условием, — согласился я.

— С каким? — дама нервно поправила прическу и уставилась на меня в ожидании.

— Вы ничего не будете менять в тексте без моего на то согласия и без согласия Нины Валентиновны. Если что-то захотите улучшить, мы собираемся и обсуждаем. Аргументировано. Без этих реплик из серии «я лучше знаю», «у меня опыт», — я выжидательно уставился на Тамару Игнатьевну.

Да, грубовато, но по-другому никак. Мне не нужны палки в колеса, которые в вылезут при случае. Поэтому лучше обозначить свою позицию на берегу.

— Хорошо, — покладисто согласилась русичка.

— И еще… — я задумался, формулируя мысль. — Вы будете не просто режиссёром. Но режиссером-постановщиком.

— Принимается, — деловито кивнула Звягинцева. — Каковы мои полномочия, как режиссера-постановщика?

— Подбор актерского состава, репетиции, идеи по декорациям и костюмам, помощь в подборе музыки.

Я вопросительно уставился на учительницу.

— Договорились, — довольно улыбнулась Тамара Игнатьевна, поднялась со своего места и протянула мне ладонь. — Благодарю, Егор Александрович, за оказанное доверие, — со всей серьезностью заявила дама, я с такой же серьезной миной на лице пожал предложенную руку дружбы.

— Когда начинаем? — уточнила Звягинцева.

— Ну, Зоя Аркадьевна сегодня получит чистовик, завтра утвердит его у директора. К сожалению, без нас. И к обеду даст добро. Надеюсь, — после паузы добавил я. — И приступаем. Так что прямо сейчас, уважаемая Тамара Игнатьевна, вы можете приступать к подбору актерского состава. А, да, Карабас Барабас у нас уже сеть.

— И кто же, позвольте полюбопытствовать? — поинтересовалась русичка.

— Иван Коленков, ваш бывший ученик, так понимаю, — выдал я, внимательно вглядываясь в лицо педагога. Трений и агрессии по отношению к Ивану не хотелось, а потому надо прямо сейчас понять, как Звягинцева относится в юноше.

— Коленков? — искренне изумилась русичка и задумалась ненадолго.

Я молча ожидал ответа, от которого зависели мои дальнейшие действия. Честно говоря, я готов был отказаться от услуг Тамары Игнатьевны, но хотел выслушать ее претензии за или против фигуры Ивана на роль главного злодея линейки.