Удаленная любовь

Краем уха я слышал, как Настя, в свою очередь, пытается вкручивать мозги пытавшему ее амбалу – у нее получалось не столь совершенно, как у меня (скажу скромно), но кое-что выходило. Я понимал, что ее клиент тоже поплыл: плотно общаясь с кошачьими, люди кое-чему могут научиться.

– Я хочу тебя, – зазывным сексуальным голосом говорила Настя, вперяясь в зрачки мужчины, – сразу, как увидела тебя, поняла, что жить не смогу, если тебя не отведаю. Я вся растекаюсь от тебя. Я готова отдаться тебе. Давай, развяжи меня, и я покажу тебе такую страсть, которой у тебя еще не было в жизни!

Мужик потянулся разъединять Насте путы на руках – моя дама-администраторша ревниво отвлеклась, зрачки у нее дернулись в сторону амбала и моей напарницы. Я понял, что контакт наш, увы, ослаб, восстановить его не получится и Евгения Ивановна Евстафиева из моего ментального полона ускользает. И тогда я, вложив всего себя в этот бросок, кинулся к ее лицу и укусил в самое чувствительное место – кончик носа. Она дико заорала. В то же самое время я понял, что Настя добилась своего: мужик освободил ей руку. А она в благодарность ударила его пальцами в оба глазных яблока.

Вопль мужчины смешался с криком дамы. А я подбавил огня, бросившись и укусив администраторшу в глаз, а потом, оторвавшись от правого ока, – в левое. Ослепленные, оба наших противника заорали как мамонты – или какое-то иное, но явно неразумное животное.

А сверху сквозь открытый люк и несколько перекрытий я вдруг почувствовал прекрасный, столь хорошо знакомый мне запах: наших напарников, Василия и Мухтара XIV! Умники! Они обеспокоились, почему нас так долго нет в управлении, и прибыли в «Равновесие» по нашим стопам! Что было силы я заорал:

– Сюда, сюда! Мы с Настей здесь!

…Вечером того же дня мы все вчетвером: я с Настей, а также Василий и бобик – зарулили, чтобы отметить наше чудесное освобождение, в паб неподалеку от управления. Великолепная погода середины осени и теплый хрустальный воздух позволили занять нам место на уличной террасе. Четвероногие всегда предпочитают открытый воздух, потому что там больше запахов, чем внутри заведения, и они менее концентрированные.

Вася взял себе эля, Настя – розового вина.

Ни Мухтар XIV, ни я никаких возбуждающих средств не жалуем. Я предпочитаю хранить разум ясным, а нюх и зрение – острыми. Поэтому Мухтару заказали мозговую косточку, и он возился с ней, хрустел и чавкал под столом. Меня же потчевали сметаной, и я с блаженством выкушал целое блюдечко. Потом запрыгнул на колени Настены, свернулся в клубочек и тут же уснул.

Разум разумом, а тысячелетняя история кошачьей жизни впечатывается в подсознание, проникает в нашу плоть и кровь.

И какими бы мы, коты, умными ни были, нет для нас лучшего блаженства, чем древний, проверенный веками рецепт: уплести блюдечко сметаны и хорошенько поспать.

Спецкот снова в бою

С тех пор как мы, коты, стали разумными, а главное, добились эмансипации, многое в нашей жизни разительно переменилось.

Взять меня. Еще в младенческом возрасте я прошел спецотбор и поступил в полицейскую академию. Отучившись год, принял присягу и стал полицейским. Теперь я, боевой кот Фелис, старший сержант и член летучего полицейского отряда, который следит за правопорядком на вверенном нам участке в моем родном городе Метрополисе [10] .

10

Первая история о «коте особого назначения» Фелисе опубликована в сборнике «Осень с детективом» (Издательство «Эксмо», 2023).

В наш отряд входят четверо: Настя – в былые времена ее назвали бы моей «хозяйкой», но теперь, во времена Всеобщего Равенства, подобные унижающие наименования отменены. Настя – красивая, умная, милая, сладкая, я ее очень люблю, и мы, я считаю, замечательные партнеры. Наши рабочие отношения и дружба не мешают личной жизни каждого: у меня есть супруга Маруся; Анастасия, в свою очередь, пребывает, как говорилось в старинных блогах, в активном поиске.

Состоит в нашей группе также Мухтар XIV – но о собаках ничего либо хорошее.

Четвертым в команде выступает его проводник, хомо сапиенс Василий – некогда у них с Настеной был роман, а сейчас, что называется, «все сложно». Однако не буду сплетничать – и без того в народе считается, что коты большие мастера судачить, петь песенки и рассказывать сказки. Боевому коту в звании старшего сержанта подобное не пристало.

Однажды теплой майской ночью 2236 года мы вчетвером, весь наш спецотряд, выдвинулись в один из природных парков, окружавших со всех сторон любимый Метрополис. Нам предстояло проторчать – возможно, всю ночь и, возможно, бесцельно – в засаде.

До нас довели оперативную информацию о готовящемся преступлении, и мы, разумеется, обязаны были отреагировать.

Казалось бы! Двадцать третий век! Во всем мире восторжествовали принципы гуманизма. Давно принята Декларация равенства, которая предоставляет одинаковые права и свободы всем представителям фауны. А все равно: преступления никуда не делись. Парадоксально, но их число (до нас доводили статистику) увеличилось по сравнению с двадцатым веком. А все потому, что субъектами (и объектами) этих правонарушений стали теперь не только люди, как в былые времена, но и обзаведшиеся интеллектом котики, собачки, другие домашние млекопитающие и даже рыбки с птичками.

Что говорить! Даже человек с его тысячелетним опытом разумности не смог в результате эволюции обуздать собственную агрессивную природу. На его бессознательном и подсознательном сказались те давние и долгие века, когда древние людские племена били друг друга по головам каменными топорами. Короткое (в историческом масштабе) время цивилизованности не сумело исправить природу хомо сапиенс с его тягой к варварству и агрессии.

Гораздо сложнее оказалось социализироваться нам, котикам – да и собакам, – ведь у нас время осмысленной жизни не достигло пока и двухсот лет: с тех пор, как в 2045 году доктор Чанг вживил собаке Миле первый мозговой имплант, сделавший ее разумным существом.

До того в течение сотен тысяч лет наши предки существовали, руководимые исключительно инстинктами. Мы боролись за жизнь и любовь, дрались за самок, отыскивали добычу и защищали ее. Затем последовало так называемое одомашнивание: тысячелетие жизни рядом с человеком, когда котики охраняли амбары и ублажали своим прекрасным видом хозяев. Однако то время не сильно изменило природу фелис катус в смысле гуманизма. Мы и крысу легко могли удушить, и птичку поймать, и с полуживой мышкой вдоволь наиграться. Поэтому проявления древней атавистической агрессии по сию пору встречаются среди кошачьих.