Угли "Embers"

«Никогда не сдавайся без боя».

***

— Ты сделал его, — прошептал Широнг, когда обугленная масса умирающего морского камуи сползла с раскаленной добела стали кинжала. — Хорошая работа.

«Мы все проделали хорошую работу», — думал агент, чувствуя, как наползает холод. Он должен был переживать из-за этого, но слишком устал.

«Неплохой способ уйти. Мой город в безопасности. Мои люди…»

Не были в безопасности. Ещё нет. Он не рассказал Ли, он должен был рассказать Ли…

— Широнг, — усталый всхлип, и руки Ли схватили его, горячие, как угли. — Ты веришь мне?

Глупо спрашивать об этом умирающего, но он постарался кивнуть.

— Не сдавайся. Просто… не сдавайся…

Темнота. И свет. И что-то горело у него внутри, нестерпимо. От него же не останется ничего, кроме пепла и дыма на ветру…

«Не сдавайся».

Такое чувство, будто он пробился сквозь корку лавы, но каким-то чудом продолжал дышать. Огонь был повсюду, он пылал… и успокаивался, как угли в камине, согревающие замерзшую зимой кожу. Широнг с влажным всхлипом втянул воздух, закашлялся… и продолжил дышать.

«…Ого, я этого не ожидал».

Набравшись мужества, он открыл глаза.

— Выглядишь дерьмово.

— Спасибо, — буркнул бледный, как призрак, и дрожащий Ли. — Простите за отчёты.

— Отчёты? — ничего не понимая эхом повторил Широнг. Через миг до него дошло. «Точно, я жив. Что означает, что мне придется писать отчёт о случившемся. Черт». — Ты стараешься убить мою волю к жизни?

Ли ухмыльнулся ему и немного повернулся, двигаясь, как разбитый старик, чтобы посмотреть в глаза Квану.

— Ещё кто-нибудь ранен? Пожалуйста, скажите, что нет.

— Синяки и ушибы. Мы переживем. — Кван сел на корточки рядом с Широнгом, его лицо было маской изумления, когда он разглядел подживающие шрамы, разодравшие грудь агента. — Черт, я был уверен, что вы… — он присвистнул. — Целительница Амая — прекрасный учитель.

— Да, она… Мастер Амая! — Ли повернулся, чтобы вскочить на ноги, покачнулся, и непременно упал бы, если бы Кван не подхватил его. — Дядя… Дядя?

Разглядывая чайного мастера, шепчущего успокоительные благоглупости на ушко вымокшей до нитки целительницы, и её руки, отчаянно вцепившиеся в его халат, Широнг приподнял бровь.

— …Это просто нечестно, — возмутился Ли.

— Действительно, — насмешливо согласился Широнг. — Это герою должна достаться девица. Ну, знаешь, красивому принцу или раненому и истекающему кровью простолюдину-покорителю, который спас всех в самый последний момент. Это же фундаментальный закон вселенной!

Муши поднял голову, чтобы улыбнуться им загадочной улыбкой котосовы.

— А почему вы думаете, что герой своё не получил?

Ли хлопнул себя ладонью по лбу. Широнг захихикал и не смог остановиться.

— О, Ома и Шу… не смешите меня, мне больно…

Но это была хорошая боль: она означала, что он жив.

«Мы живы, а дух умер… и я смогу рассказать Ли про бизона. Скоро».

========== Глава 18 ==========

Рассвет. Амая видела его в свете, проникающем сквозь оконные ставни, слышала его в тихом бренчании, с которым Зуко готовил завтрак, чувствовала его, когда Муши зевнул и потянулся у неё под боком, теплый, как завернутые в одеяло горячие камни, приткнутые с другой стороны.

— Доброе утро, — вежливо приветствовал её Муши, посмотрев на неё заспанными полуоткрытыми глазами. — Вам достаточно тепло?

— Ещё немного теплее, и я буду в сауне, — решительно ответила Амая. Что он задумал? В прошлом он всегда вёл себя как идеальный джентльмен, и не могла же она вчера ночью свалиться в замерзшее зимнее озеро…

Память обрушилась на неё как шельфовый ледник в море, и она задрожала. «Нет. Нет…»

— Всё кончилось, Амая, храбрая леди. Всё кончилось. — Он схватил её за руки прежде, чем она успела отстраниться, и пристально посмотрел на неё. — Знаете, вы спасли агента Бона.

— Я… Нет, я пыталась убить его…

— Вы покрыли его льдом, — прямо ответил Муши. — Он продержался достаточно долго, чтобы мы смогли его оживить. Поэтому вы на самом деле спасли его.

— Этого недостаточно, — прошептала Амая. Юнжу и агент, имени которого она не знала… были мертвы. Потому что она была недостаточно быстрой. Недостаточно мудрой. Недостаточно сильной.

— Так всегда, — тихо сказал Муши, сев. — Зло приходит, и мы стараемся изо всех сил противостоять ему. Но потери есть всегда. — Он бросил на неё серьезный взгляд. — Это цена мужества: ты противостоишь злу, потому что если ты этого не сделаешь, куда больше жизней будет разрушено. Мужество оставляет шрамы на всех нас, Амая. Шрам моего племянника просто более заметный, чем у большинства.

— Я… — Амая проглотила колючий ком в горле и попыталась снова. — Мне больно внутри.

— Я знаю.

— Мне хочется рвать и метать, — со стыдом призналась она. — Но дух уже мертв, и… Я знаю, что все старались изо всех сил найти его, и… — «Скажи правду». — Зуко же смог его отогнать!

— Мой племянник — покоритель огня, — возразил Муши. — Он мог создать огонь даже в своих венах, чтобы отогнать духа. Но даже с его способностями он прошел по грани. Иногда наши тренировки и силы подводят нас. — Он выпустил её руки и жестом указал на кухню. — Но когда мы падём, и битва минует… тогда приходит время ухватиться за надежду и найти в себе мужество обратиться к друзьям. Потому что истинные друзья придут и помогут снова встать на ноги.

«Он правда так думает». На глаза навернулись слезы: ей было так холодно и одиноко, а он был всё тем же согретым солнцем утесом, на который можно опереться, верным и добрым… И всё же в его зеленых глазах горел озорной огонек, игривый и не совсем невинный. Амая вздернула подбородок.

— Убирайся отсюда и дай приличной даме спокойно одеться.

Муши, явно разочарованный, хрустнул пальцами, улыбнулся ей, поклонился и был таков.

— Распутник, — буркнула она, но без злости.

Завтрак был не из лучших, но он был теплым и питательным, и, в целом, гораздо лучше того, что она ожидала.

— Хьёдзин не был уверен, что хоть кто-то из вас умеет готовить, — заметила Амая, и тут же испытала желание побиться головой о стол. «Я не так хорошо отдохнула, как я думала».

Зуко фыркнул, в его глазах плескался смех. Муши засмеялся.

— В прошлом я наслаждался привилегией личного повара, — признался он. — Но когда я однажды вернулся из кампании домой чуть живым от плохо приготовленной еды, моя покойная жена настояла, чтобы я научился готовить в целях самосохранения. А впоследствии я научил этому нашего сына и моего племянника. Моя Нацу была храброй женщиной: не каждая решится впустить гордого солдата на кухню!