Укротить Чудовище. Часть 1

— Значит, вот оно как.

Я все же вздрагиваю.

Призрак появляется посреди спальни, смотрит задумчиво на створку и лишь затем поворачивается ко мне. Взгляд его надменен, остер и я вижу в нем отражение папы, обычной его презрительной холодности, которой он одаривает тех, кого полагает не стоящими своего внимания.

— Сколько тебе было, когда погибла твоя мать? — вопрошает привидение, и я не могу не ответить.

— Три.

— Шесть лет… по всему видать, он старался, но… все же она забеременела и родилась ты.

— Кто вы? — я поднимаюсь, присматриваюсь к призраку, ищу фамильные черты. — Я знаю, вы — один из рода Ренье.

— Я не просто один из рода Ренье, — возражает призрак надменно. — Я Эдмунд Кристофер Ренье, тринадцатый и последний герцог Даринский.

— Герцог? — мне незнакомо ни само слово это, ни титул.

— Нынче дворянские титулы упразднили. Да и современным королям, полагаю, стало свободнее дышаться, зная, что вокруг нет герцогов королевских кровей, готовых принять престол.

— Значит, мы… наш род действительно потомки последних королей Ритины? — уточняю я, озаренная неожиданной догадкой.

— Да, пусть и Даринск, и сама Ритина давно уже обратились прахом под новыми городами и странами да безликими строками в учебниках истории. Ренье и правящий Дом Ритины имели общих предков, мы были связаны крепкими узами крови и брачных союзов. Возможно, представителю нашего рода удалось бы взойти на престол, если бы великое королевство не пало столь безрассудно, — Эдмунд движется по комнате, к черному зеву камина, но не идет ногами, как обычный человек, а плывет над самым полом. — Я видел угасание Ритины, видел, как многие бежали из нее, спасая все, что удавалось вывезти из сжигаемого мором королевства. Видел, как мой сын и внуки покинули меня в надежде на лучшую долю.

— Они вас… оставили?

— Таково было мое решение — я достаточно прожил и не желал умирать на чужой земле, какой бы благодатной она ни была.

Пытаюсь вспомнить все, что когда-либо читала о призраках. Во всех книгах было написано, что если дух остается в мире живых, то оказывается привязанным к месту своей смерти, что породило множество легенд и историй о привидениях, обреченных вечно блуждать по коридорам и галереям старых замков, в которых некогда жили.

— Но… вы здесь. Разве вы не должны были остаться в Ритине?

— Волею высших сил связь с моим родом не исчезла и после смерти. И лишь за последней его дочерью я могу последовать куда угодно, лишь она может меня призвать, — Эдмунд оборачивается ко мне, рассматривает пристально, задерживает взгляд на груди, и я понимаю, что видит он не мои девичьи прелести, но шрам. — Сказать по чести, поначалу я принял было тебя за демоническую полукровку, так ярок был след, оставленный Белой смертью.

Я отступаю к кровати, опускаюсь бессильно на край постели.

Тот кошмар не был сном?

Фабиан сказал, что амулет изготовлен нечеловеком.

И пожирающий, беседовавший с папой тем давним вечером в библиотеке, мне не почудился, не одна я видела демона.

Но лишь я не хочу видеть того, что лежит едва ли не на поверхности, не хочу ничего знать о возможных папиных связях с пожирающим. Мне спокойнее в неведении, в собственном безмятежном мирке, добром, светлом, полном безоговорочного доверия папе, и я готова на многое, только бы не позволять правде разрушать его.

Так нельзя. Ренье ничего не боятся, и я не должна отворачиваться от действительности, какой бы она ни была. Я должна принять истину, должна понять, что происходит и почему так сложилось.

— Однако спустя мгновение иллюзия рассеялась, и передо мной предстал чистокровный человек, та, кто привела меня сюда. Твой отец, Фреа Роза, старается защитить тебя так, как полагает верным, но при том ведет себя, словно глупец, впервые столкнувшийся с врожденным даром. Способность к управлению стихийной силой такова, что ее невозможно удержать, сковать навсегда. Большее, что может быть, — в случае слабого дара он сам угаснет с течением времени. Но наш род никогда не был слабым, — призрак качает головой и усмехается вдруг, глядя на мое лицо, побледневшее, растерянное, — я отмечаю краем глаза свое отражение в зеркале. — Тем паче, твоя мать была одарена. И ее мать тоже, как я уже слышал.

— И что же? — я с трудом слышу собственный голос, тихий, осипший будто. — Я… одарена?

— Естественно, — Эдмунд смотрит так, словно иного и быть не могло.

— Я никогда…

— Дар не всегда пробуждается в раннем возрасте, а твой отец, не без помощи Белой смерти, я полагаю, — они чуют даже спящий дар в человеке, — сумел подгадать момент, не слишком ранний и не слишком поздний, подходящий для сокрытия.

— Но… зачем? Зачем?!

Это ведь глупо. Бессмысленно. Элан ведун, Катерина ведунья, оба получили соответствующее образование, они не скрывают ни дара, ни принадлежности к своим корпусам, и никто не осуждает их за это, не боится, не упрекает. Сейчас другое время! Нынче и высокородная леди может поступить в учебный корпус, даже принцесса крови может, нет нужды опасаться и таиться, как двадцать лет назад.

Почему я? Почему Катерине разрешили учиться, а мне нет? Почему именно меня скрывали, почему позволили пожирающему сделать со мною то, что он сделал? Почему папа поступил так со мною?!

Эдмунд бросает взгляд в сторону двери, хмурится.

— Пожалуй, я знаю, что даст тебе ответы на некоторые твои вопросы, — продолжает призрак тише. — Тебе надо лишь следовать моим указаниям.

Хочу спросить, что за указания, однако Эдмунд растворяется, а спустя минуту дверь открывается, и в комнату входят Катерина, Лариса и Элан с подносом в руках.

— Вот и завтрак, — объявляет сестра нарочито радостно.

Улыбаюсь натянуто, осознавая, что мне сейчас и кусок в горло не полезет, что я желаю только одного.

Выяснить правду.

Глава 7

Дезире

Ради визита дорогого гостя я заранее заварила лучший чай, какой только нашла среди запасов и закромов, достала из буфета и вымыла до блеска чайный сервиз, лично подмела гостиную и наскоро смахнула там пыль. Отправить на уборку умертвие я не решилась — мало ли, как говорится? Вдруг постояльцы наши наткнуться ненароком на бедного мертвеца и что тогда? Хорошо, если это будет Фреа — авось, дело ограничится визгом и успокоительными каплями, а если, не дайте боги, Катерина? Боюсь, со старшей Ренье станется закатить скандал с настоящими громом и молниями, а после действительно нажаловаться отцу.

Саффрон наотрез отказалась делиться пирожными, заявив, что и гости Мортона, и сам некромант вконец обнаглели со своими дурацкими требованиями и попытками лишить ее последних радостей в жизни, поэтому пришлось разложить по вазочкам конфеты и обычное печенье. Выходить к Строму Саффрон тоже не собиралась, на мою просьбу составить мне компанию в гостиной проворчала, что у ее народа с каменными никогда не было ничего общего и что добропорядочная девица из элле, если ей репутация дорога, не останется в одном помещении с самцом горгульи. Дескать, все они хамы, охальники и грубые мужланы, спящие и видящие, как бы лишить девушек-элле чести.