Укус анаконды
Шрифт:
– Да, да! – подхватила Анна. – Я примерно так и поняла, они несколько часов меня все в ее кабинете держали, а она заходила и выходила все зачем-то…
– Вот-вот… Потом, когда она все же решила, что связываться не будет, отдала какой-то девчонке-соплячке, и та под нажимом обэпников возбудила уголовное дело, а потом ее повезли к прокурору. Прокурор даже дверь не открывал, жене велел сказать, что его нет дома, так они по заместителям стали кататься, а те – ни в какую, пусть Толин возбуждает… Так они полночи катались, пока опять к Толину не приехали, и уж ему неповадно было делать вид, что дома не ночует, пришлось открывать… Долго они его убеждали, а девчонка эта – ни в зуб ногой, ни слова, ни полслова не может молвить – она всего-то два месяца здесь…
– А-а-а! –
– Да, вот именно, да еще и образования юридического нет… Но ты слушай дальше. Я уж не знаю, насколько это правда, но Толина обэпники стали обрабатывать по твоему поводу, вот, мол, она про прокуратуру плохо все пишет, статьи твои стали пересказывать, а он легко заводится, вот и подмахнул твое задержание и возбуждение уголовного дела.
– И что теперь со мной будет?
– Теперь тебя придет допрашивать дознаватель, которому передали дело, фамилия его Горемыкин. Он немножко юридически неграмотный, это для нас хорошо, но он дотошный, исполнительный и карьерист, это для нас плохо. Дело ему поручил лично твой «друг» – начальник нашей полиции Баранов, не зря ты два года над ним издеваешься, чуть погоны с него не сняла…
– Правда, что ли? – удивилась Анна. – А я и не знала, пишу да и пишу…
– Да, у него тут из-за твоих статей проверки за проверками были… Даже генерал, хоть ему и друг, рассвирепел и чуть не уволил. Но рассудил, что самому скоро все равно на пенсию, все одно этому Баранову идти на дно, так хоть не своими руками топить… Так вот, Баранов, скорее всего, будет все сам контролировать, так что дознание пойдет на полную катушку и, скорее всего, через сорок восемь часов они будут добиваться твоего ареста.
– Это как? – не поняла Анна.
– Чтобы в следственный изолятор тебя отправить на время следствия! На два, а то и на три месяца!
Анна почувствовала, как от страха на голове зашевелились волосы.
– Да ты что, Сергей, это невозможно! Мне не выйти оттуда живой! Ты же помнишь этот последний скандал с начальником следственного изолятора, когда его жена – бизнесменша деньги у субарендаторов в наглую забирала, я писала тогда! Он меня прикончит!
– Да брось ты! – Сергей встал и походил по комнате. – Во-первых, скандал громкий был, писала не ты одна, а все газеты. Уголовное дело возбуждено в отношении его супруги, а самого начальника СИЗО как бы отстранили. Ну, то есть, совсем его отстранить не могут, ведь не он деньги вымогал, а жена, да и дело еще не понятно, чем кончится… Он просто ушел в отпуск, потом пойдет на больничные, и так далее. Да и мужик он хороший, не злопамятный, так что не бойся.
– Но я не хочу на три месяца в СИЗО! Сергей, у меня ребенку послезавтра в школу, у мужа все время командировки, ему или работу бросать, тогда они голодать будут, или ребенка кому-то отдавать! Сергей, это невозможно, моя мать старая и больная, инвалид, она этого не переживет, и с Ваней она тоже долго сидеть не может, ей плохо становится!.. – Анна была просто в отчаянии.
– Да успокойся ты! – Сергей взял ее за руку. – Это я тебе описываю на всякий случай самый худший вариант. Но, я думаю, этого все-таки не произойдет. Раз дело такое хлипкое, значит, вряд ли его воспримут всерьез… Подумаешь, взяла журналистка деньги! Ведь не себе же, и не так уж много. В нашей стране ежедневно деньги тысячи человек друг другу передают, это же не преступление…
– Сергей, от кого зависит, буду я в СИЗО или нет?
– От судьи. Раньше это решал прокурор, и, к сожалению, многие из тех, кому не надо бы сидеть в СИЗО, сидели. Просто из-за непрофессионализма ментов, которые, вместо того чтобы дела грамотно раскрывать, гноили людей в СИЗО, чтобы те сломались морально и признались даже в том, чего не совершали… А сейчас, слава Богу, это решает суд. Завтра твое дело будут рассматривать в суде, дознание будет выходить в прокуратуру с ходатайством о твоем аресте, а прокурор или отклонит, или поддержит. Думаю, что все-таки отклонит, ты же не бандитка, не маньячка, ни по каким
параметрам на арест не тянешь… Дело, скорее всего, попадет судье Тишиновой, она нормальная, справедливая, на нее трудно надавить…– Трудно или невозможно?
– Почти невозможно… Если только…
– Если только что?
– Если дело это не инициировано в самых верхах.
– В каких верхах? Что за дело каким-то там верхам до меня, простой журналистки?
– Ты не поняла меня? Я говорю о губернаторе. Ты писала о нем что-нибудь плохое?
– Кончено, писала! И не я одна, а многие журналисты… И что из этого? На то он и губернатор, чтобы о нем периодически что-нибудь плохое писать. Про всех губернаторов пишут плохо. Даже про Президента… Это же государственные мужи, а не мелочь какая-нибудь вроде нашего Баранова, который себе в кабинете унитаз на спонсорские деньги установил, сидит и радуется, и думает, что добился самых лучших благ жизни и самой высшей власти! И не прокурор Мишка Толин, который под окнами своего кабинета кучу дерьма не может заставить убрать, а с легкой руки своей супруги мечтает стать прокурором области!
– Да успокойся ты, Аня! Нам еще об очень многом надо с тобой поговорить, так что береги силы… Одно дело, когда про губернатора пишет в какой-нибудь газетенке какая-то купленная тем же Литровским журналистка, а другое дело – ты, журналист с именем и возможностями, да еще в газете «Золотое слово» – единственной, которой народ еще как-то доверяет… Подумай хорошенько и вспомни, когда и как ты могла обидеть губернатора?
– Да это было совсем недавно. Они тогда все бодались с нашим мэром Чумновым из-за бесплатного проезда пенсионеров. Я лично была на стороне Чумнова и считала, что бесплатный проезд наносит огромный убыток общественному транспорту Рыбацкого, у транспортников и так все автобусы на ладан дышат… Пусть льготный, но проездной, это все же доход, а губернатор принимает популистские меры, чтобы казаться хорошим пенсионерам – вот, собственно, и вся «плохая статья»…
Сергей задумался.
– Н-да… Не похоже, чтобы губернатор «заказал» тебя из-за такого пустяка.
– Да нет, конечно, я знаю его достаточно хорошо, он не станет обижаться из-за этого. Да и вообще, он не склонен ссориться с прессой!
– Тогда легче. Тогда, значит, тебя заказал сам Литровский. Он дружит с Барановым, оказывает так называемую спонсорскую помощь ментам, да и самому Баранову хорошо башляет. Это легче. Если даже он купит прокурора, до судьи Тишиновой он не доберется… Теперь слушай дальше. Сегодня с утра твоему главному редактору я уже позвонил. Он сегодня на всякий случай смылся из редакции, потому что наверняка к нему сейчас приедет Горемыкин, может даже, с оперативниками, потому что я узнал, что он еще с утра уехал в областной центр. К гадалке не ходи – в вашу редакцию! Пока мы тут с тобой не обговорим, как и что, там никто показаний давать не будет. Видишь, они, скорее всего, будут попытаться натянуть не только вымогательство, а вымогательство, совершенное группой лиц, ну, например, ты с главным редактором. А это уже – совсем другой срок!
– Я знаю, знаю, меня дознавательша еще у подъезда пугала – до пяти лет лишения свободы.
– Ну, это глупости, конечно, но все равно осторожность не помешает. Самое плохое, что договора с «Гермесом» у вас нет.
– Ну, так ведь я же пыталась их заставить его написать, они сами виноваты!
– Это понятно. Думаю, это есть и на аудиозаписи, которую они вели, и это в любом случае в твою пользу… Сейчас, Аня, я уйду, приду вечером, к этому времени что-нибудь разузнаю, дадим еще показания… Без меня ни слова, ты поняла?
– Да, конечно!
– И еще. Муж твой в тот день, когда тебя задержали, сразу дозвонился до Чумнова. Тот был в гневе, орал, что Литровский не мог так поступить, грозился, что заставит его забрать заявление, и так далее. Потом Володя перезвонил ему, Чумнов был в еще большем гневе, орал, что убьет этого Литровского, потому что тот ни в какую не хочет забирать заявление, что он поделать с ним ничего не может, ну и так далее. Подумай, что это может означать…Твой муж меня ждет у входа, что тебе принести?