Умершее воспоминание

– Знал, что найду тебя на кухне, – сказал друг, присаживаясь напротив.

– Кто же тебе подсказал? – спросил я, пьяно нахмурившись.

– Шестое чувство и… Джеймс, вообще-то.

Я наполнил свой бокал бренди, и бутылка опустела. Шмидт наблюдал за мной с грустной улыбкой.

– Зачем ты пришёл сюда? – не самым дружелюбным тоном задал вопрос я. – Чтобы посмотреть на меня, получившего пинок под зад от самой судьбы, и злорадно похихикать надо мной, да?

– Нет.

– Тогда не смотри так на меня. – Я осушил стакан в несколько глотков и, сделав глубокий вдох, замолчал на какое-то время. – Эвелин уехала?

– Не уехала, я оставил её с Алексой. Знаешь, они очень сблизились за сегодняшний вечер, и я думаю, что они станут очень близкими подругами.

Я искренне улыбнулся, услышав эти слова, и тихо сказал:

– Хорошо, Эвелин нужны друзья…

Немец молча смотрел на свои руки, сложенные замком, после чего поднял на меня усталый взгляд и признался:

– Я привёз её сюда только ради тебя, Логан.

С недоумением посмотрев на него, я поднял левую бровь.

– Ради меня? – переспросил я. – Желал посмотреть, как я буду мучиться, видя её рядом с тобой?

– Всё совсем наоборот. Я знаю, что вы с ней не виделись уже почти месяц, поэтому… Вообще-то она сама очень хотела увидеть тебя.

Я снова улыбнулся, подумав об Эвелин, и с волнением принялся вертеть пустой стакан вокруг его оси.

– Просто я немного подтолкнул вас навстречу друг другу, – продолжал друг, опустив глаза. – Я ведь вижу, что она страдает без тебя точно так же, как и ты без неё. Она не сможет скрыть свои страдания даже за самой ослепительной улыбкой.

Я молчал, глупо уставившись в одну точку, и пытался осознать то, что говорил мне Кендалл. Что же значило его нахальное выражения лица вчерашним вечером? Неужели оно было… ненастоящим?..

Так же безмолвно я открыл новую бутылку бренди и снова наполнил им свой бокал.

– Знаешь, я так устал от этого, – продолжал свою исповедь Шмидт, нахмурив брови. – Так устал… Хм, а налей-ка мне тоже. Чуть-чуть. Столько хватит. Благодарю. – Он залпом выпил содержимое своего бокала и глубоко вздохнул. – Я устал. Просто дико. И признаюсь честно, что всё это бессмысленно, всё это абсолютно, откровенно бессмысленно!

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил я, чувствуя, что мне становится тяжелее шевелить языком.

– Мою напрасную попытку. Господи, я не знаю, чем я думал, когда решился на всё это!.. Налей ещё.

Мы с Кендаллом выпили ещё по стакану бренди, и немец зажмурился, с силой сжав двумя пальцами переносицу.

– Надо остановиться сейчас, – сказал он, посмотрев на меня. – Потому что потом станет только хуже, я только болезненнее перенесу это…

Я мало что соображал, но очень старался переварить слова Шмидта и молчал, точно вовсе не слышал этих слов.

– Ты спросил, зачем я пришёл сюда, – произнёс Кендалл со слабой улыбкой, глядя куда-то в пол. – Зачем? Затем чтобы сказать… сказать, что я схожу с дистанции.

– Что? – не понял я, сделав глоток бренди.

– Она любит тебя, Логан. Тебя. И я не изменю это, этого никому нельзя изменить, никому…

– Это она сама тебе сказала? – задал вопрос я, чувствуя, как внутри всё напряжённо замирает.

– Нет, но это сильно заметно. Особенно теперь. А мне, впрочем, и не нужны слова, чтобы понять, что творится у неё в душе, Логан.

Я осушил бокал и вслушался в свои мысли. В голове царил сплошной хаос, но в этом хаосе отчётливо выделялась лишь одна мысль: Эвелин любит меня.

Я постарался подумать о чём-то другом, но эта мысль, как стремительный ветер, снова ворвалась ко мне в голову, и я больше не пытался прогнать её. Эвелин… любит… меня… Только теперь я заметил, что моё сердце билось с нечеловеческой скоростью; чтобы как-то унять своё сердцебиение, я прижал руку к левой груди.

– Как же это всё было? – поинтересовался я, по-прежнему не глядя на собеседника и не умея прийти в себя от услышанного. Теперь, когда я знал, что Эвелин и Кендалл никогда не принадлежали друг другу, мне хотелось знать всё – всё до последней мелочи.

– Я чуть с ума не сошёл от мысли, что Эвелин может быть со мной. Когда ты позвонил мне, я так растерялся… Несколько минут не мог прийти в себя, правда. – Я заметил, что у Кендалла дрожали руки; друг сжал запястье левой руки, чтобы унять дрожь. – Налей ещё бренди, Логан… Спасибо. – Мы выпили, и Шмидт глубоко вздохнул. Возникало ощущение, что ему становится тяжело говорить. – Я не хотел терять ни минуты, поэтому почти сразу начал действовать… Нет, Логан, не смотри на меня так, между мной и Эвелин ничего такого не было. Один раз я пригласил её к себе домой, мы…

– Что вы делали? – резко спросил я, оборвав собеседника. – Как далеко ты зашёл, Кендалл? А? Отвечай!

Какое-то время немец молча смотрел на меня, потом его губы расплылись в улыбке, и он ответил:

– Мы просто поужинали. Посмотрели фильм. Поговорили.

– Она так слёту согласилась поехать к тебе домой? Это было свидание, так?

– Не обвиняй её ни в чём, Логан, ты не можешь… Нет, просто я считаю… Из памяти Эвелин могли исчезнуть некоторые фрагменты, она могла… Не надо, Логан, не обвиняй её ни в чём, прошу… А вообще знаешь, что я думаю? Она хотела отомстить тебе в какой-то степени. А что, не так? Она видела, что ты с Дианной, и тут появляюсь я с навязчивым предложением… Она в большей степени согласилась приехать ко мне лишь из подлости, хотя я даже думать не смею, что она способна на подлость… Здесь не было жалости ко мне, нет, ничего подобного. Лишь бешеное желание отомстить тебе, нанести ответный удар.

«Этой подлости я её научил», – сокрушённо подумал я и страшно разозлился на себя за всё плохое, что когда-либо говорил ей, и за все свои резкие движения, что я когда-либо позволял себе при ней.

– Нет, я не думаю, что это было свидание, – продолжал друг, – но для меня это был самый незабываемый вечер. Клянусь.

– И чего это ты так лыбишься? – сердито спросил я, чувствуя, что не могу больше выдержать его улыбки. В моей душе теснились такие чувства, которые ни за что не смогли бы вызвать улыбку на моём лице.

– Просто меня так веселит твоя злость… Не понимаю я тебя, Логан. Ты ведь сам передал Эвелин в моё распоряжение, а теперь так яростно пытаешься выяснить, что я с ней делал…

– Я просто хочу знать, что твои действия не вышли за рамки приличного!

– О, будь уверен, всё было на приличном уровне.

Когда мы выпили ещё, я уставился на Кендалла разбегающимся взглядом и спросил:

– Ты сказал ей?

Шмидт помрачнел, точно вспомнил о чём-то неприятном. Признаться честно, мне тоже был неприятен этот разговор: я просто думать не мог о том, что Эвелин могла согласиться на свидание с Кендаллом!