Умершее воспоминание

Я смотрел на Джеймса с каплей стыда во взгляде. На самом деле! он ещё ни слова не сказал о прямой измене Изабеллы, а я уже столько наговорил о ней…

— Но почему ты такой подавленный? — спросил я, с недоумением сузив глаза. — Твои подозрения, они ведь не без основания?

— Да. — Он помолчал, хмуро глядя вниз. — Просто я слишком хорошо знаю её подруг, в компании которых она часто выпивает… Я знаю, у них у всех есть парни, у некоторых даже мужья, но они всегда позволяют себе позаигрывать с другими, даже… Фу, бл…, мне и говорить противно! — Джеймс сплюнул и, поморщившись, продолжил: — Да, знаю, я никакой парень, если думаю, что и моя Изабелла уподобляется своим подругам, но чёрт! Недели две назад она приехала от них пьяная и… без нижнего белья.

Я сжал зубы и с сожалением посмотрел на друга, стараясь показать, что мне, как и ему, неприятно слышать это. Признаться, в глубине души я искренне огорчился. Наверное, мне до последнего хотелось верить, что в Изабелле есть хоть капля благородства, и теперь я только больше разуверился в способности девушек хранить непорочную верность своему возлюбленному. Да, это действительно было ужасно! Подумав о том, что сделала с Джеймсом Изабелла, я ещё больше ощутил тоску по Эвелин. Как же я скучал по ней, по своей прелестной возлюбленной, которой точно никогда и в голову не придёт то, о чём мы с Маслоу сейчас разговариваем!

— И как она объяснила это? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией друга.

— Как, как? Пьяная она была, еле два слова вместе связывала! Объяснила всё какой-то нелепицей, боже, я не знаю…

— Да как ты можешь так ласково говорить с ней по телефону после этого? Уму непостижимо! Прежний ты не стал бы этого терпеть, не стал! Ты совсем по-другому относился к этому прежде… Я тебя не узнаю.

— Я себя тоже… Знаешь, во имя любви стоит меняться. Прощение — это мужество.

— Мужество? — переспросил я, начиная злиться на Джеймса за его легкомыслие и глупость. — Оно заключается вовсе не в этом! Да и не можешь ты её простить, потому что она попросту не знает, что виновата! В твоих поступках, чёрт побери, трусость и нежелание вызвать её на откровенный разговор, а не мужество.

— Ты не думал, что за этим стоит страх потерять её?

— Это не страх, это жалость к себе. И вместе с тем неуважение, ты ведь позволяешь ей себя обманывать! И обманываешься сам, воображая, что принимаешь её ложь!

— Отношения — это доверие, Логан…

— Господи, очнись! Отношения — это равенство и честность, никакого унижения! Я не верю, что ты говоришь это, это не твои мысли… Будто Изабелла околдовала тебя, Джеймс, пожалуйста, подумай обо всём этом! Мне обидно за тебя.

Он молчал, а я с сожалением смотрел на него. Где же прежний Джеймс? Я хочу видеть в нём прежнюю решительность, хочу, чтобы он, как и раньше, с достоинством относился к самому себе. О, Изабелла, что она сделала с ним?..

— Почему ты просто не спросишь её об этом? — спросил я угрюмо. — Боже, почему просто не поговорить? Неужели ты хочешь тупо молчать всё это время и мучиться?

— Я не хочу спрашивать у неё, — задумчиво проговорил он, — потому что её ответ… А что, если она ответит, что спала с другим? А? Что я тогда буду делать? Я не хочу ни о чём говорить! Не хочу этого слышать!

— Хватит отвечать мне строчками своих песен, Джеймс. Тут всего два варианта: либо ты говоришь с ней обо всём, либо продолжаешь унижаться. Выбирай сам.

— Не понима-ае-ешь, — завыл Маслоу, пряча лицо в ладонях, — не понимаешь меня, Логан… Как же ты не понимаешь?..

Я, потеряв надежду на то, что сумею переубедить друга, грустно опустил глаза. Это разочарование всего немного уступало по силе тому, которое я ощутил в Мексике; в одно мгновение это разочарование переросло в отчаяние, и я, мало обдумав свои намерения, вдруг выпалил:

— У неё есть дочь.

Я прижал ладонь ко рту, будто испугался, что скажу ещё что-нибудь ужасное. «Ну куда, куда ты с этим? — мысленно упрекал себя я. — Разве не видишь, что ему и без того не очень хорошо, хочешь совсем добить его? Вправе ли ты был вообще рассказывать ему об этом? Боже!»

Мои ожидания непредсказуемой реакции Маслоу не оправдались: услышав моё признание, он печально улыбнулся и сказал:

— Я знаю.

— Знаешь? — округлив глаза, переспросил я. С одной стороны, мне немного полегчало от того, что эту не самую радостную новость Джеймс узнал не от меня, но с другой… — Ты не рассказывал нам об этом… Ты молчал!

— Да! — внезапно повысил голос он. — А что мне нужно было сделать? Заказать огромную рекламную вывеску с надписью «У моей девушки есть дочь», так, что ли? — Он помолчал и, нахмурившись, спросил: — Стой, а ты откуда знаешь?

— Она мне сама рассказала. После вечеринки в честь её дня рождения. Но Джеймс, как ты относишься к этому? Это же так… я даже не знаю, это так… странно.

— Санни — дочь того молодого человека, с которым у Изабеллы не сложились отношения. Это был незапланированный ребёнок, они оба были так молоды для детей… Всё вышло сложно, и Изабелла, хотя давно не любила своего бывшего, не стала убивать ребёнка. Ну, он, по крайней мере, не стал отказываться от него… Санни, как оказалось, нужнее отцу, чем матери. Я думаю, Изабелла просто ещё не созрела, в ней ещё не проснулась настоящая мать… Кто знает, может быть, мы с ней когда-нибудь обзаведёмся долгожданным и любимым ребёнком, но теперь я не чувствую, что она готова…

Я попытался представить эту семью, но у меня ничего не вышло: плохо представлялся Джеймс в роли отца, но ещё хуже — Изабелла в роли матери.

— И что, ей совсем не нужна дочь? — поинтересовался я.

— Совсем? Нет, нет… Она почти каждый день говорит о Санни, звонит своему бывшему, спрашивает, как она там… Она её любит. И, вообще-то, в это воскресенье её бывший пообещал привезти Санни в Эл-Эй. Изабелла видится с ней раз в два месяца, им обеим, как мне кажется, эти встречи необходимы.

— Она будет жить в твоём доме?

— Это всего на пару дней. К тому же мне интересно посмотреть на неё, я уверен, что Санни — это уменьшенная копия Изабеллы!

— И у тебя нет никаких неприятных чувств к этому ребёнку? — спросил я, думая, что, наверное, не сумел бы так же благосклонно относиться к дочери своей возлюбленной, как это делал Джеймс.

— Чем Санни заслужила эти чувства?

— Ничем, просто…

— Просто мне должен быть неприятен тот факт, что я у Изабеллы не первый, — с лёгкой улыбкой проговорил Джеймс. — Да? Ты это хотел сказать?

Я молча взглянул на него.

— Не сравнивай меня с собой, — произнёс друг, не прекращая улыбаться, — у нас с тобой на это, кажется, противоположные взгляды. Ребёнок — это ещё не самое страшное, что может случиться с человеком, правда.

На следующий день, в субботу, я утром же поехал к Блэкам: уж очень сильно я истосковался по Эвелин, уж очень сильным было ощущение, что я должен видеть её. Миссис Блэк, открывшая мне дверь, поприветствовала меня сухим кивком и, бросив торопливое «Заходи», села за кухонный стол, на котором были разложены бумаги.