Умершее воспоминание

— Закрой глаза и представь: ты спишь.

Что же видишь ты перед собою?

Шум синего моря? Ночную тишь?

Или сказочных добрых героев?

А может, ты видишь красивый закат?

Рассвет, озаряющий город?

А может, с улыбкой ты ешь виноград

Под изумрудной горою?

Может, лежишь в гамаке под луной,

Мечтая о самом заветном?

А может, пытаясь найти свой покой,

По полю бежишь за ветром?

Может, паришь в небесах, словно птица?

Смотришь в окно, читаешь в постели?

Что же, скажи мне, что тебе снится?

Надеюсь, не холод зимы и метели…

А теперь мой черёд засыпать не всерьёз,

Падать с небес — с большой высоты.

Я не боюсь отвечать на вопрос:

Закрываю глаза, и мне снишься ты.

Эвелин обернулась и взглянула на меня. Я тоже смотрел на неё, слегка приоткрыв рот от удивления.

— Ты сама написала его? — негромко спросил я.

Девушка кивнула в ответ.

— Тебе нравится?

— Это прекрасное стихотворение, Эвелин. Ты молодец.

— Я написала его давно. Меня вдохновил мой сон.

— Тебе кто-то приснился?

Эвелин снова кивнула.

— Я никому не читала его. Наверное, ждала подходящего момента.

— Чем же этот момент показался тебе подходящим?

— Потому что в этот момент ты находишься рядом со мной.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чём тут дело.

— Я приснился тебе? — с недоверием спросил я. — Эвелин, это меня ты увидела во сне?

— Да, Логан. Это был ты.

«Невозможно, — подумал я, — мы знакомы с ней всего лишь пару недель. Пару недель… А Эвелин утверждает, что написала это стихотворение давно. Значит, она не помнит, когда мы познакомились… Значит, она действительно думает, что мы дружим очень давно…»

Теперь сомнений не осталось. Я понял, наконец, почему Эвелин была такой загадочной для меня всё это время. Теперь я понял, что она не шутила со мной ни во время первой встречи, ни во время второй. У Эвелин провалы в памяти. Она больна амнезией.

— Я… — начал я, будучи не в состоянии найти нужных слов. — Я… честно, не знаю, что и сказать.

— Иногда молчанием можно сказать очень многое.

Я опустил голову и вздохнул. Лучи закатного солнца били мне в глаза.

— Знаешь, наверное, мне пора идти, — признался я и поднялся с кресла. — Я рад, что смог навестить тебя.

— Когда ты придёшь ещё, Логан? Всё это время мне очень не хватало тебя.

— Я не знаю. У меня есть кое-какие дела. Но я приеду к тебе сразу же, как смогу.

Эвелин подошла ко мне и, поднявшись на цыпочки, обняла за шею. Я без уверенности обнял её в ответ.

— И спасибо за розы, — тихо сказала она мне на ухо, от чего по моей коже побежали мурашки.

— Всегда п-пожалуйста. Мне… пора, Эвелин.

Снова оказавшись в своей машине, я взглянул на свои руки. Их била мелкая дрожь, и я решил повторно принять таблетки. Мне нужно было — нет, мне необходимо было успокоиться!

Я мог бы только посочувствовать людям, у которых нет лучших друзей. У меня они есть — Карлос, Джеймс и Кендалл, несмотря на все нехорошие моменты, что имели место быть в прошлом, согласились поехать в аэропорт со мной.

Я попросил у Чарис разрешения отвезти её в аэропорт. Она охотно согласилась, но предупредила, что Маверик уже будет ждать её там. Раньше я болезненно реагировал на это имя, но сейчас оно не вызывало в моей душе никакого гнева.

— Где твои родители? — спросил я, когда мы впятером в моей машине мчались к зданию лос-анджелесского аэропорта.

— Они выехали раньше, чтобы оформить какие-то документы.

— А почему Маверик не довёз тебя?

— Он хотел, — призналась Чарис, — но я ему не позволила.

Я улыбнулся, понимая, что в этом забеге я опередил Маверика.

— Почему?

— Ой, не знаю, Логан. Я устала от его постоянного присутствия. В последние мгновения моего пребывания в Америке я хотела хотя бы немного насладиться твоим.

Парни, сидевшие на заднем сидении, молчали. Я убедительно попросил их ни слова не говорить о нашем прошлом, они запросто могли сказать что-то не то. Не секрет, что все они ненавидели Чарис, особенно Джеймс.

— Как ты рассказала ему о Германии?

— Вечером, в последний день моего лечения в здешней больнице, он пришёл навестить меня и увидел, что я собираю вещи. Пришлось рассказать обо всём.

— Не случись этого, ты бы так и промолчала?

— Нет. Нет, Логан, мне всё равно пришлось бы ему сказать.

В аэропорту у стойки регистрации мы встретились с родителями Чарис. Я приветливо поздоровался с ними, они же отделались сухим кивком. Родители моей бывшей всё ещё ненавидели меня.

— Посадка на самолёт начнётся только через час, — сказала мне Чарис. — Так что мы можем ещё немного побыть вместе. Хочешь есть?

— Не особо. Но если хочешь, можем зайти в какое-нибудь кафе, я не против.

— Я пойду с вами, — вызвался Джеймс и бросил на Чарис самодовольный взгляд. — Есть хочу страшно.

— Ладно… — неуверенно произнесла моя бывшая. — Кендалл, Карлос, может, тоже хотите с нами?

— Хотим, — заявил ПенаВега. — Если у них в меню будут куриные крылышки, то я буду в восторге.

Мы решили зайти в «Пиццу у Сэмми».

— Возьмём одну большую или каждому по куску? — спросил Джеймс, доставая бумажник.

Кендалл, глядя на меня и Чарис, сказал:

— Пошли выберем. Посмотрим, что они смогут нам предложить. Карлос, ты с нами?

И эти трое ушли, оставив нас с Чарис наедине.

— Кого я вижу, — послышался сзади меня мужской голос, и я обернулся. — Помнится, Логан, недавняя наша встреча тоже случилась в аэропорту.

— Да, Маверик, — согласился я. — Какое совпадение.

— Чарис, — обратился мой соперник к моей бывшей, — я думал, мы с тобой пообедаем перед твои отлётом.

— Логан пригласил меня раньше, Мавс. Но если хочешь, можешь присоединиться.

— Ещё чего, — с презрением хмыкнул он. — Я подожду тебя в зале ожидания. Хочу поговорить с тобой.

Смотря вслед Маверику, я усмехнулся и сказал:

— По-моему, он не сильно счастлив.

— Да, а теперь я не счастлива от того, что он хочет поговорить со мной.

— А что не так?

— Придётся опять выслушивать его слова о любви, а мне это уже так надоело. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни.