Умершее воспоминание

— О чём ты? — не поняла Кайли.

— О вашей ссоре. Вы помирились?

На лице собеседницы изобразилось искреннее непонимание, какое-то время она стояла молча, с раскрытым от удивления ртом. В душе я ликовал, понимая, что обману Шмидта пришёл конец.

— Да, — выдала вдруг Кайли, что заставило меня несказанно удивиться. – Да, Логан, мы помирились. Спасибо, что спросил.

Я улыбнулся — неуверенно и натянуто. Распрощавшись с возлюбленной Кендалла, я вернулся в свою «Карму Фискер» и рассмеялся.

— Молодец, Кайли, — начал говорить я сам с собой и настроил зеркало заднего вида, — вовремя нашлась, что ответить.

А Кендаллу остаётся только завидовать, потому что у него есть друг, который сможет прикрыть его перед подружкой, сказав, что всю ночь он был на работе, и верная девушка, готовая сказать и сделать что угодно, чтобы сохранить дружбу своего молодого человека.

Я подъехал к дому Блэков и заглушил мотор. Какое-то время я сидел в автомобиле, разглядывая окна дома и выясняя, есть ли там кто. Поняв, что разговор с Кайли сумел вызвать в моей душе гнев, я открыл бардачок и принялся искать упаковку своих лекарств.

Но их не было. Я уже начал паниковать, однако потом вспомнил, что сменил место хранения таблеток. Найдя лекарства под сидением, я положил две таблетки на язык и достал из рюкзака бутылку с водой. Когда лекарство было принято, я откинулся на спинку сидения и принялся ждать, пока оно начнёт своё действие.

По пути домой я получил СМС от Уитни. «Всё в порядке, — писала она, — Эвелин чувствует себя хорошо». Уж не знаю, почему она так поздно решила уведомить меня о состоянии своей сестры: с момента моего первого пребывания в доме Блэков прошло уже около полутора недели. За это время я несколько раз невольно вспоминал Эвелин, меня интересовало её самочувствие, но без приглашения явиться в дом Блэков я не осмелился. Во-первых, мне не хотелось вновь ловить на себе невежливые взгляды Уитни, а во-вторых, я не желал новой неловкой встречи с отцом семейства. Понимаю, что в сообщении Уитни не было ни прямого, ни косвенного приглашения, но я всё же решил нанести визит Эвелин. Я был обязан поинтересоваться её самочувствием, ведь скупые слова Уитни не сказали мне ни о чём. Я хотел сам удостовериться в правдивости её слов.

Чем дольше я сидел в машине, тем лучше понимал: в Эвелин я хотел найти некую замену Чарис. Теперь, когда моя бывшая на полгода улетает в Германию, я не смогу навещать её в больнице, где она лежала по моей вине. И тут появляется Эвелин, которая ещё недавно плохо себя чувствовала, кстати, тоже по моей вине. Дом Блэков будет заменять для меня больницу, а Эвелин — Чарис. Я как раз тоже купил для мисс Блэк небольшой букет цветов…

Я вздохнул. Который раз замечаю за собой, что я невольно сравниваю Чарис и Эвелин. Зачем? С какой целью? Они совершенно не похожи между собой, но я всё равно связываю их тонкой нитью сходства…

Наконец я почувствовал, что огонь, до этого так отчаянно пылающий в душе, погас. Мысли успокоились, руки перестали дрожать от напряжения. Я вышел из «Кармы», взял с заднего сидения букет нежных розовых роз и, поставив автомобиль на сигнализацию, двинулся к крыльцу. Вокруг было тихо, возникало ощущение, что ни в доме Блэков, ни в домах их соседей не было ни одного человека.

Я дважды нажал на звонок и прочистил горло, готовясь говорить. В доме не было слышно шагов, и я уже подумал, что там никого нет. Но потом за дверью засуетились, и вскоре я увидел лицо Уитни.

Сначала мы молча смотрели друг на друга. Затем девушка опустила взгляд на букет цветов и, безрадостно улыбнувшись, сказала:

— Очень мило, Логан. Но у меня аллергия на розы.

— А они не для тебя, — произнёс я. — Эвелин дома?

Вздохнув, Уитни облокотилась на косяк двери.

— Если я дома, значит, она тоже. Я никогда и никуда не отпускаю её одну.

— Это значит, что мне можно войти?

— Зачем ты приехал, Логан? Я же написала тебе, что всё в порядке.

— Из-за этого я как раз и приехал. Я просил тебя написать, когда Эвелин придёт в себя. А что сделала ты? Все эти полторы недели я просто ждал повода, чтобы приехать сюда.

— Ты ждал? Как жаль, что мы тебя не ждали.

— Говори только за себя, Уитни. И я больше не хочу спорить с тобой, это бессмысленная трата времени. Просто разреши мне навестить Эвелин.

Уитни смотрела на меня. На лице девушки были отражены мучения её души. Да, возможно, Уитни питает ко мне неприязнь, и ей не хочется впускать меня в дом. Она бы с удовольствием сделала это, но могу предположить, что Эвелин тоже вспоминала обо мне. И какой же хорошей сестрой будет Уитни, если не позволит мне поговорить с Эвелин?

— Чёрт с тобой, заходи, — нехотя сказала девушка, сделав шаг в сторону. — Но помни, что я всегда начеку.

Как только я вошёл в прихожую, Уитни чихнула. Она оттолкнула от себя мой букет и сказала:

— И убери эти розы, ради всего святого тебя прошу.

Я поднимался по лестнице, вспоминая, где находится спальня Эвелин. Длинный коридор на втором этаже вёл лишь к высокому окну. Я оказался в своеобразном лабиринте из дверей. Но какая из них ведёт в комнату Эвелин? ..

Полагаясь на свою зрительную память, я потянул ручку одной из дверей и попал прямо в яблочко. Эвелин сидела на широком подоконнике, положив подбородок на колени и обняв себя руками. Услышав скрип двери, она даже не обернулась. Девушка безмолвно смотрела в окно.

— Смотри, Уитни, — заговорила Эвелин своим волшебным голосом, — Смиты снова куда-то уезжают. Почему им не сидится дома? Разве в другом городе, в другой стране огонь в камине греет немного по-другому?

— Наверное, — предположил я, и Эвелин, услышав незнакомый голос, резко обернулась. — Просто у некоторых людей нет дома. Это я говорю образно. Возможно, именно поэтому они уезжают в другие места в попытке найти свой дом.

Девушка медленно спустилась с подоконника и прошептала:

— Логан…

— Привет, Эвелин. Надеюсь, я не сильно испугал тебя?

— Я бы гораздо больше испугалась, если бы в ответ на свой вопрос услышала тишину.

— Я решил навестить тебя, а приезжать с пустыми руками было как-то неудобно. Поэтому эти розы… они для тебя.

Она молча приняла букет из моих рук. Её прикосновение показалось мне каким-то призрачным. Всё это время я мог просто думать об Эвелин, и теперь видеть её, касаться её пальцев, говорить с ней — всё это казалось для меня чем-то запредельным.

—Розовые розы, — сказала она, и её губ коснулась слабая улыбка. — Их лепестки всегда напоминали мне чьи-нибудь мягкие губы.

Она прижала ладонь к моей щеке, и её большой палец коснулся моей нижней губы.

— Только розы нельзя поцеловать, — продолжала Эвелин, — потому что у них шипы. С виду они красивые, а как возьмёшь их в руки… можно очень больно уколоться.

Я положил руку на ладонь девушки и убрал её руку со своей щеки.

— Если браться аккуратнее, — сказал я, всё ещё касаясь холодных пальцев Эвелин, — то можно обойтись без боли.