Умница

Подсаживаясь к ней, он всякий раз ставил локоть на стол, подпирал скулу большим кулаком, после чего замирал и слушал ее доклад не шелохнувшись, только иногда переспрашивая то, что ему было непонятно.

Находясь рядом с человеком, которого она так давно заочно ненавидела – ощущая в десяти сантиметрах от себя его крупное мужское тело, вдыхая запахи табака и гуталина от его ботинок, – Нина внутренне сжималась, ей было трудно произносить слова, составлять из них фразы. Злясь на себя, она говорила громко, напористо – так, что однажды Самсонов даже заметил ей: «Тише, не надо кричать. Я не глухой».

Выслушав ее, он поднимался, говорил: «Хорошо, работайте», – и уходил.

Но на этот раз было иначе. Когда Нина рассказала, что ей удалось сделать за день, Самсонов сказал: «Хорошо, понял», – после чего опять перевел взгляд на ее ракетку.

– Вы что, собирались сегодня играть? – спросил он.

– Да, собиралась. Но это неважно, могу и в другой раз.

Она решила, что директор хочет нагрузить ее какой-то работой на вечер.

Самсонов секунду колебался, потом улыбнулся неожиданно застенчивой улыбкой.

– Возьмите меня с собой, а?

– Куда? – не поняла Нина.

– Ну… В теннис играть.

Нина опешила.

– Я не знаю… Ну, конечно, если вы хотите… Но вам, наверно, лучше взять тренера и как следует заниматься.

– Возьму когда-нибудь, – отозвался Самсонов. – Только когда это будет? При моей-то жизни… Ничего не успеваю, даже тайчи забросил. – Он вздохнул.

Нина пришла в себя, ее недоумение сменилось задором.

– Павел Михайлович, я с удовольствием свожу вас в теннисный клуб, – сказала она. – Только хочу предупредить: если вы раньше не держали ракетки в руках, с первого раза может не получиться.

– Да что такого? Я видел, как играют – вроде, ничего трудного. – Он кивнул на ее ракетку: – Можно, я попробую?

Самсонов взял ракетку и стал ею размахивать. В тесной комнате он чуть не задевал стены. Отражая воображаемый удар, он со свистом рубанул ракеткой над самой головой Нины – она едва увернулась. На лице у директора «Градбанка» было счастливое, мальчишеское выражение.

– Решено. Прямо сейчас и поедем, – объявил он. – Только скажу Кларе, чтобы отменила, что у меня там еще назначено.

Лицо Нины хранило вежливую невозмутимость – или, по крайней мере, ей так хотелось. На самом деле она ликовала. Зная, как тяжело даются новичкам первые шаги в теннисе, она предвидела конфуз всемогущего директора. «Достанется же вам, господин Самсонов, – злорадствовала она про себя. – Это с вашим-то самомнением! Ну и поделом…»

Нина выключила компьютер, убрала документы в сейф, старательно щелкнула ключом. Потом взяла сумку, оглядела комнату – убедилась, что не обронила нигде никакой бумажки, – и вышла, заперев за собой дверь.

Ей пришлось четверть часа ждать Самсонова у лифта. Наконец он вышел, на ходу натягивая пальто. Рядом каравеллой плыла красавица Марина с его перчатками и шарфом в руках. На Нину она не обратила внимания.

– Ну что, едем? – весело бросил Самсонов Нине.

Марина остолбенела – до нее дошло, что шеф едет куда-то с этой белой мышью, с этой пролазой из аналитического отдела.

Она сунула Самсонову его аксессуары, развернулась на высоких каблуках и удалилась. В гневе ее походка была еще более вызывающе элегантной, чем обычно – если такое было вообще возможно.

Они уже зашли в лифт, когда откуда-то возник начальник службы безопасности Синицын. В последний момент он заскочил в кабину.

– Павел Михайлович, подписать…

– Что там у тебя?

Синицын протянул директору папку с бумагами.

Самсонов стал подписывать, прижимая страницы к стене лифта. Синицын обернулся к Нине:

– Давненько вас не видел, Нина Евгеньевна. Как освоились на новом месте? Все в порядке? Ну и хорошо, рад за вас. – Он улыбался, но глаза смотрели холодно и внимательно. – Вы уж тут поаккуратней, ладно? Дверь не забывайте запирать и все такое.

Нина покраснела. Она действительно один раз, уходя, не заперла дверь своей комнатки.

– У нас тут все свои, но вы же понимаете – порядок есть порядок, – сказал Синицын.

Он кивнул на торчащую из ее сумки ракетку:

– В теннис играете?

– Да. Вот и Павел Михайлович пожелал присоединиться, – сообщила Нина.

– Вот как? – Лицо шефа безопасности выразило вежливое удивление, но Нине почему-то показалось, что он уже был в курсе. «Подслушал, что ли? – подумала Нина. – С него станется».

– Я тоже когда-то поигрывал, – сказал Синицын со смешком. – Может быть, возьмете меня как-нибудь в компанию?

– Возьмем. Но не сегодня, – отозвался Самсонов, отдавая ему подписанные бумаги. – Насколько я знаю, у тебя дел невпроворот.

У Самсонова была привычка говорить «ты» своим подчиненным-мужчинам, а они обращались к нему на «вы», по имени и отчеству. Нина считала это проявлением невоспитанности. Впрочем, всем женщинам, кроме Клары Федоровны и Марины, Самсонов говорил «вы».

Лифт опустился в подвальный этаж.

Синицын вышел с ними и проводил их до машины. На ходу он что-то говорил Самсонову вполголоса, не забывая улыбаться Нине. Нина не могла разобрать, о чем шла речь, только один раз ей послышалось слово «Атлас». Самсонов слушал, наклонив голову и широко шагая, потом бросил: «Ладно, об этом завтра».

Их уже ждала директорская машина с включенным двигателем.

Самсонов сел на переднее сиденье, Нина полезла назад. Синицын любезно придержал для нее дверь.

Водитель нажал на газ, машина, мягко урча, поплыла по рампе на выезд из гаража. В последний момент Нина увидела в зеркале заднего вида Синицына. Он смотрел им вслед и уже не улыбался.

– Ну, тренер, ваше слово. Куда едем?

Машина была огромная, Самсонов находился где-то далеко впереди, Нина видела только его затылок и не сразу поняла, что он обращается к ней.

Самсонов повернул голову на бычьей шее, отчего в нее врезался белый воротничок.

– Нина, где вы там?