Университет удавов

Он легонько усмехнулся и облизнулся, тоже легонько, но демонстративно. Он отлично знал, какое впечатление обычно производит на людей вид раздвоенного языка.

Ах, Алиса, Алиса… Одно дело – самоуверенно заявить, что хочет поцеловаться, и совсем другое – наглядно, воочию увидеть, что её ждёт.

Она проводила немигающим взглядом тёмно-розовый, раздвоенный кончик узкого, изящного языка и даже не вздрогнула.

Удивила его.

– А знаешь, некоторые люди на Земле делают себе операцию, разрезают язык, и он становится раздвоенным. Такая операция называется – сплитинг. Мне всегда было интересно, что они при этом думают. Может быть, сознательно или подсознательно мечтают стать нагами?

Алиса внезапно принялась безудержно болтать, потому что кошмарно, дико, ужасно занервничала. Первый поцелуй – решающий. Он покажет, твой это человек или не твой… то есть, шеххар.

Карангук невольно снова весело усмехнулся, а затем не выдержал и засмеялся. И она тоже засмеялась. И всё смотрела на эту чудесную, белозубую, клыкастую улыбку, смотрела, смотрела… И сама не заметила, как их головы сблизились и губы соединились.

Губы соединились, языки сплелись, и Алиса забыла обо всём. И о том, что у Карана язык раздвоенный, и даже о том, что у него вообще-то есть ядовитые зубы. Хотя, ранее он же уверял, что эти зубы сейчас безопасны, и, чтобы укус стал ядовитым, надо специально сделать изрядное усилие, нажать, как следует, языком на нёбо или десну, или что-то ещё в таком же роде, чтобы впрыснуть яд в канавки на клыках…

Сказать, что ей понравился его вкус, это ничего не сказать. Мой! Мой шеххар! Никому не отдам!

А он всё не мог оторваться от её губ, значит, ему тоже понравилось!

Теряя голову и дрожа от нетерпения, Алиса раздела его непослушными руками. Он не сопротивлялся.

Чёрная жилетка со шнуровкой и длинной, алой бахромой, короткая юбочка из четырёх фартучков, отороченная так же, и… И всё.

Теперь можно было беспрепятственно касаться, ласкать шелковистую, горячую, смуглую кожу, такую гладкую, что она мягко сияла при дневном свете, как полированное дерево. Можно было зарываться дрожащими пальцами в иссиня-чёрные, длинные, роскошные волосы. Можно было всей грудью вбирать сводящий с ума солнечно-пряный запах его кожи, пробовать её на вкус, ощущать губами, руками и всем своим телом дрожь его тела, дрожь наслаждения и нетерпения…

Алиса с восторгом увлеклась изучением любимого мужчины, застенчиво начала сверху и вот, наконец, спустилась к бёдрам. А вот там было ещё более интересное и необычное – мощный чешуйчатый хвост. Удивительно, блестящая чёрная чешуя была одновременно гибкой, словно кожа, и плотной, как доспехи, а ещё – нежно-шелковистой на ощупь, приятно сухой и горячей. Она словно бы еле ощутимо вибрировала и гудела под ладонями.

Занятая всем этим, Алиса даже не заметила, как молодой наг тоже её раздел.

Но где же…? Она всё гладила и гладила чешую ниже пояса, старательно разыскивая и недоумевая. Наверняка, у неё было беспредельно озадаченное лицо, потому что Карангук затрясся от беззвучного смеха пополам со страстью. Чешуйки внизу живота внезапно разошлись, и на свет явилось мужское орудие.

Алиса резко вздохнула, задержала дыхание и бережно взяла его в обе руки.

– Красивый… И здесь красивый… – заворожённо прошептала она.

И запоздало спохватилась.

– Каран, я, это… Я ещё ни разу…

– Я знаю, – с нежностью перебил он. – Это видно по ауре. Не бойся, больно не будет, я умею.

– А как? – живо спросила Алиса, её любопытство не знало предела.

– Магия, – улыбаясь, ответил он.

И оба засмеялись.

Через мгновение Карангук смеяться перестал, стиснул зубы до скрипа и перехватил инициативу. Теперь его очередь изучать губами, руками, всем телом…

Начал он тоже сверху. Одновременно выпустил наружу часть магии – для обоюдного наслаждения.

Алиса закрыла глаза в истоме, когда тёплые шёлковые губы в невесомой ласке прошлись по её векам, бровям, щекам.

Длинные волосы соскользнули с его плеч и занавесили от неё весь мир, оставив в уютном и жарком уединении только их двоих. Эти угольно блестящие тяжёлые пряди двигались по её груди, словно сонные змеи, щекотали кожу, посылая чувствительные волны сладкого жара по всему телу.

Длинные, изящные и сильные пальцы блуждали по телу девушки, мелкими, короткими прикосновениями посылая крошечные искры, проникавшие под кожу, в самое нутро, и дарившие наслаждение, которое постепенно нарастало, охватывало жаром всё тело, копилось внизу живота, неудержимо разрасталось, обещая невероятный взрыв.

Иногда Карангук приостанавливался, на мгновение прижимался щекой к Алисиной макушке, его тёплое дыхание проникало сквозь волосы, согревало кожу и вызывало сладкие мурашки, мигом разбегавшиеся по телу.

Алиса извивалась, её дыхание срывалось, девушка коротко вскрикивала и крепче прижималась к телу любимого. Ей всё сильнее хотелось большего, это желание становилось непереносимым.

Она длинно ахнула, когда он, наконец, мягко развёл её ноги и соединил их тела, и со свистом втянула воздух сквозь зубы, почти что зашипела, как нагайна.

– Больно? – обеспокоенно спросил он севшим голосом.

– Нет. Мне… очень хорошо.

Магия подобрала не только души, но и тела, подходящие друг другу так идеально, как меч и ножны, сотворённые настоящим мастером.

– Не останавливайся! Продолжай скорее!

Разумеется, он охотно последовал этой просьбе.

И вскоре двигался в сложном ритме, порой меняя его, мелко вибрировал бёдрами, его руки и шёлковые тёплые губы ни на миг не останавливались, добавляя ещё и ещё толику к удовольствию, без того едва выносимому. Сердца обоих влюблённых бились в унисон, словно слились в одно большое сердце, их тела двигались в едином ритме, в страстном танце, древнем, как само время.

И наступил взрыв. Алиса будто взлетела к самому небу буйным фейерверком и рассыпалась на миллион сверкающих искр. Как в тумане, она услышала его крик, с трудом разлепила тяжёлые веки. С беспокойством увидела напряжённое лицо Карана и ясно поняла, что он до сих пор смирял свою силу ради неё.

Алиса пришла в ужас. Что же он делает с собой? Это же нехорошо!

– Каран, отпусти себя! Не сдерживайся!

Она хотела сказать, не мучай себя ради меня! Но не сказала. Возможно, эти слова стали бы для него оскорбительными.

– Отпусти!

Он неловко пошевелился.

– Не могу. Шеххары гораздо сильнее людей, а ты такая маленькая и нежная, у тебя косточки, как у птички. Боюсь сломать их.

Она терпеливо вздохнула и успокаивающе улыбнулась.

– А ты помаленьку отпусти. Попробуй, не опасайся. Я сразу прямо скажу, если мне будет неудобно. Я гораздо крепче, чем кажусь.

Он чуть сильнее сжал её плечи, она поёжилась, и он тут же расслабил руки снова. Зато на пробу энергичнее вдавил бёдрами её бёдра в мягкую траву. Тут никаких признаков протеста не последовало. Он понял, получше утвердился на локтях и… сорвался в полёт.