Уральская ёлка

В процессе очищения пространства я в полной мере ощутила значением выражения — «как корова на льду», потому что коленки мои нещадно разъезжались в стороны, а на руки вообще, оказывается, нельзя было опираться — тряпка проскальзывала. Ладно, хоть Витька, елозящий рядом, оказался не в лучшем положении — мокрый пол в бабушкиной квартире был очень гладким. Как только бабушка не поскальзывалась?

Время работало против нас — кажется, вода всё равно просачивалась вниз. Так что я почти не обращала внимания, когда натыкалась на Витьку. А потом обращала.

Его тело от работы разгорячилось, кажется, гораздо больше моего. А стоило мне проползти достаточно близко, в нос ударял запах мускуса. Совсем не противного. А ещё я представила, что сверху мы, наверное, смотримся как два весёлых таракана, нарезающих круги вокруг друг друга, и не сдержала смешка.

Витька не стал спрашивать, над чем я смеюсь, а только коротко скользнул по моему лицу хитроватым взглядом, и уголок его губ искривился. Тогда я, улучив момент, нарочно толкнулась попой в его бедро.

Брат сделал вид, что манёвра моего не заметил, но уже следующим движением мокрой насквозь тряпки проскользил по половицам так, чтобы локтями задеть у меня под грудью. А потом и вовсе как бы случайно «протереть» тряпкой мою голую коленку.

— Эй! Пол чисти, а не меня! — сразу же посоветовала я.

— Пол, в отличие от тебя, чистый до предела, — нашёлся Витёк.

Такого изящного оскорбления я перенести не смогла, так что в этот раз ухитрилась толкнуть Витька изгибом таза в самый бок. А потом, бросив тряпку — и вовсе упереться руками ему в спину. Она у него — ровная и крепкая, почти без прогиба и совсем не поддаётся под моими нажимами. Будто я — просто жук, мнущий лапками внушительного мерина. Ну, держись, мерин!

Проявив скорость и чудеса ловкости, я взобралась прямо Витьке на спину. Ноги, конечно, нещадно задевали пол, но их можно и подогнуть. Тогда Витькины бока получаются стиснуты моими коленками.

— Ты там не офигела? — запоздало возмутился Витёк.

— Лошадки не разговаривают! Но! — повелела в ответ я.

Оказалось, что лошадка попалась мне строптивая. Вроде как сделав несколько податливых шагов в сторону двери и дождавшись, чтобы и расслабилась, Витька вдруг встал на дыбы. У меня махнуло сердце, и я уже почти приготовилась долбануться попой или башкой об пол, но Витька как-то ловко меня перехватил, так что на неподсохший толком пол я улеглась весьма аккуратно. И не успела опомниться, как оказалась прижата чужим телом сверху.

Дышать сразу стало тяжеловато, но не до удушья. Просто как будто тебя со всех сторон обуяло прочное тепло, и теперь тебе ничто не грозит. Это ощущение мгновенно вызвало у меня лёгкий смех и желание обнять Витьку за плечи.

Его лицо стало так близко, что начало расплываться. И я не могла одновременно сосредоточиться на глазах и на улыбке — только на чём-то одном. Чужое дыхание приятно шевелило мне волосы на чёлке.

И я уже хотела прикрыть глаза, как услышала противный, мерзкий звук, пугающий всё на свете. Дверной звонок. И кто придумал делать его таким громким и резким? Будто тебя ещё никто не видит, но уже чего-то требуют.

Как если бы его не слышали в первый раз, звонок повторился.

Хотелось, конечно, сделать вид, что никого нет дома, но настроение всё равно испорчено, тем более что и я, и Витька абсолютно точно знали причину визита.

— Может, не открывать? — на всякий случай предложила я, усаживаясь на попу.

— Да ну, что мы — маленькие что ли? — сразу не согласился Витька, который никогда не был трусом.

И мне пришлось топать за ним в коридор и смотреть, как его руки ловко шуруют щеколдой.

На пороге я увидела сначала чёрно-серый комок, и потом поняла, что пришёл он не один.

На нашем коврике стоял тот самый парень, которому я впускала кошку. Вместе с этой самой кошкой.

— Это не наша, — в голосе Витьки вместо приветствия скользнули ледяные нотки.

— Я в курсе, — ничуть не растерялся блондин в спортивных штанах. — Просто вы мне чуть-чуть потом устроили. Вот пришёл узнать, не нужна ли тут какая помощь?

В ответ моему брату в голосе пришедшего скользнула насмешка. А когда его взгляд упёрся в меня, чужие губы сразу растянулись в надо сказать весьма симпатичную улыбку. А тёмная мохнатая кошка в это время сторожила его, словно Сфинкс.

— Нет, помощь не нужна, — голос Витьки сменился на нарочито-вежливый. Настолько, что если бы со мной кто вздумал говорить таким — я бы словила панику.

— Правда? — в голосе соседа паники не прозвучало. — А что скажет дама?

— Дама согласится со своим кавалером, — успела вставить я до того, как у Витьки может сорвать предохранители.

— Ладно, — соседа сей факт совершенно не расстроил, и он незамутнённо произнёс: — Но если что — меня Костя зовут.

Разворачиваться Костя начал ещё до того, как Витька закрыл дверь. Не слишком громко — всё-таки Костю мы немножко затопили.

— Вот дебил, — буркнул Витька, и звон защёлки подтвердил его слова. — Наверное, внук той сумасшедшей бабки. Давай его нарочно зальём?

Я не сдержала смеха, но спорить не стала:

— Давай. Пусть только потеряет бдительность.

— Так, на чём мы остановились? — когда Витька снова развернулся ко мне, и с его лица, и из голоса напрочь пропали любые следы раздражения. Что мне в нём нравится — так это то, что он никогда не запаривается на негативе.

— Кажется, на чём-то вроде теоремы Пифагора, — я сделала задумчивый вид, возводя очи к небу. А Витька даже не стал делать вид, что мне поверил. Просто сгрёб в охапку, и я почувствовала на лице тепло его губ.

Глава 6. Прощание

— Мне ведь это не кажется? — вопросил Витька, когда за ним закрылась дверь и он принялся расшнуровывать ботинки.

— Что? — с оттенком флегматичности спросила я, как если бы не поняла, о чём речь. И упёрлась плечом в дверной косяк. Для уверенности.

— По-моему, этот город оплетён тайной паутиной — как спрут, — пояснил Витька.

— Или как грибница, — согласилась я, потому что вспомнила школьные уроки биологии, где нам рассказывали, что грибы только кажутся гордыми одиночками, а на самом деле связаны под землёй своими «корнями» и передают по ним информацию о грибниках с ножами и в поиске. Последнее я, скорее всего, додумала, основываясь на личных наблюдениях.

Дело в том, что когда ты живёшь в большом городе, то часто и соседей своих толком не знаешь, что считается совершенно обыденным. Плюс все всё время переезжают, так что особого смысла заморачиваться нет. Другое дело — город маленький, где «новосёлами» считаются все, кто переехал менее пяти-десяти лет назад. Про такие местности обычно говорят, что «все друг друга знают», и это, как оказалось, совсем не о всеобщей безопасности. Это о том, что вся твоя подноготная каким-то невообразимым образом становится известна всем и каждому.