Уральское небо
Шрифт:
– Понял, перезвоню.
Я подключил телефон в сеть и набрал номер секции. Разговор был короткий: в пятницу, после обеда, приезжают москвичи, будут на российские соревнования перспективных отбирать.
– И ты, Лисин, имеешь неплохие шансы. Особенно после февральских соревнований. Только попробуй не явись!
– закончил разговор Фёдор Николаевич.
Вспотевший после разговора, я положил трубку. Вот же блин, столько дел навалилось на пятницу: Дэн, Лерка, москвичи. Я не удивлюсь, если что-то вылезет ещё! Так и вышло. Вечером на семейном совете при ужине выяснилось, что нам просто необходимо съездить к сестре отчима.
Засыпал я плохо. В уме прокручивал завтрашние разговоры. Прикидывал, что почём выйдет и каким боком повернётся. Но, как бы я не ворочался, молодой и здоровый организм взял своё. Меня просто выкинуло в сон.
Утро началось с устоявшейся для меня привычки - пробежки по парку. Закончив третий круг бега по асфальтовой дорожке, я остановился, вытирая пот со лба. Пока наматывал круги, то в голове все сегодняшние разговоры сложились сами собой. Я, довольный собой, двинул домой через магазин, мать попросила свежих булочек к завтраку купить.
Выйдя из хлебного, я направился к дому. Оставалось только перейти дорогу. Крутнув головой вправо-влево и, убедившись в отсутствии машин, я двинул на переход. Заканчивая переходить проезжую часть, я уловил стремительное движение справа. Развернувшись, с удивлением обнаружил автомобильную погоню с перестрелкой. Для Урала в те годы это было обычным явлением. Делили, пилили, крышевали что только можно. Расцвет бандитизма!
Два "Мерседеса" догоняли шустрый "Опелёк". Я поспешил, как можно поскорее, убраться с хода движения машин. По иронии судьбы, с пути быстро несущихся машин, я-то свалил. Но не успел уйтм с траектории одной из автоматной очереди, выпущенной из чёрного "Мерседеса"...
Мою правую ногу обожгло и, развернув меня вокруг своей оси, бросило на землю. Кое-как приподнявшись, я увидел приближающийся ко мне в заносе "Опель", от которого не то, чтобы уйти, даже уползти не успевал… Как рассказывали свидетели, меня приложило бортом немецкой тачки, и от удара моё тело пролетело метра три. Хорошо, что приземлился рядом с железным заборчиком, а не влетел в него. Иначе, произошедшее со мной, могло бы закончится гораздо хреновее...
Всё закончилось как-то быстро и внезапно... Очень быстро отпали все те, кто интересовался мной в той или иной ипостаси.
Я стал неинтересен Лерке (и слава Богу!), мной перестала грезить московская боксёрская школа (мне Урал ближе!), местные бандиты тоже перестали обращать на меня внимание (а, может, и к лучшему!). Когда ты вне спорта и много чего по жизни, тебя быстро списывают в утиль! А что мне оставалось... Да практически ничего! Было сметено всё подчистую. Все шестнадцать лет - коту под хвост. Но я понимал, что надо жить! Всё ещё будет. Самое главное, я живой...
А пятницы с той поры, я теперь очень сильно недолюбливаю…
Глава 8. Чёрная магия
Отвалялся я в больничке всё лето и даже больше половины сентября успел захватить. Причём пролежал эти денёчки в полулюксовой палате, абсолютно один. Странно всё это! Особенно при нехватке
мест в наших родных больничках. Чтоб родные оплатили этот "банкет", об этом не могло быть и речи. У нас никогда столько денег не было. Были у меня предположения на этот счёт, но о них я лучше умолчу. Может, кто-то из бандюков таким образом решил отмолиться за меня перед Богом? А не знаю до сих пор...Из моей ноги извлекли пулю автомата Калашникова, ещё две прошли навылет. Хорошо, что автомат стреляющего был невелик - 5,45 мм. Это как-то спасло меня. Ну, по крайней мере, это мне так главврач объяснил:
– За калибр покрупней я умолчу: либо не выжил бы, либо ампутация ноги. Повезло, что так вышло. А лучше бы вообще никак!
Вот так мне говорил главврач, а сам я не разбирался в последствиях огнестрельных ран. Хирурги шутили надо мной, что я в "бронештанах" родился:
– Максимум, это палочка светит тебе для ходьбы. Но это если всё пойдет не так! А ты молод, и чудеса могут свершаться. Почему бы и нет?
Как ни странно, но чудо таки случилось. Палочка отменялась, я мог ходить на своих двоих без всякой чужой помощи. Молодость взяла своё. Лёгкая хромота осталась, но эскулапы уверяли, что это со временем пройдет...
За пять дней до выписки ко мне в палату подселили угрюмого мужичка, о которого за версту несло криминалом. Сначала он скривился от моего присутствия, но узнав, что я лежу с огнестрелом, резко поменял ко мне отношение. А когда в ходе начального разговора, я упомянул, что у меня в соседях есть криминальный авторитет Синица, то тут сосед по палате явно проникся ко мне уважением.
Мужика словно подменили, язык его метелил как хотел, и я даже засомневался в его принадлежности к криминалу. Но Славик (именно так звали моего соседа) был шофёром и всю жизнь возил авторитетов разного калибра. Теперь стало ясно, откуда его говорливость. Водителю явно хотелось выговориться, как соседу-попутчику в ж/д вагоне.
Я с нетерпением ждал выписки, ибо этот балабол утомил меня конкретно. Но вот одна из историй меня зацепила, и конкретно так. Вот люблю истории про чёрную магию послушат, хлебом не корми.
Новый чёрный навороченный "Гелендваген" 463-й серии подкатил к зданию-высотке, где сдавались офисы под различные фирмы. Рядом со входом пестрели таблички-зазывалы тех организаций, которые заседали в этом офисном вертепе. Развалившийся на переднем пассажирском сидении местный авторитет Михалыч, в миру Сан Саныч Михайлов, смотрел на разноцветные вывески.
– Вроде тут! Слон, Матрос, сгоняйте-ка по бырому. Узнайте, чё да как. И сюда его лучше приведите. Пусть посмотрит да дело своё чёрное обстряпает.
Молчаливые телохранители выскользнули с заднего сидения внедорожника одновременно и, аккуратно прикрыв дверцы, растворилась в недрах "офисной" высотки.
– Чё, Слав, в натуре энтот экстрасенс крут?
– спросил Михалыч у своего водителя.
– Тебе туфту не прогнали часом?
– Неее, Сан Саныч, крут говорят малец!
– отозвался Славик.
– Дело своё знает, он уже на этих делах лапу себе набил. Да и пацаны о нём чётко отзываются. Говорят, лучший из лучших по всему Екату!
– Лучший?
– скривил губы в недоверчивой ухмылке Михалыч.
– Чё и проколов с косяками за ним не водится?