Условия соглашения

– Ты хоть получил его?
– спросила она.

Ривер в замешательстве отступил на шаг.

– Извините?

– Этот конверт.

– Какой конверт?
– Она все еще казалась ему знакомой, но он не мог вспомнить, кто она такая.
– Послушайте, извините. Мы знакомы?

Она преувеличенно вздохнула.

– Я Кейли.
– Она указала на бейджик со своим именем.
– Техник-фармацевт. Я работаю с Филом.
– Она уперла руки в бока.
– Или, по крайней мере, работала, когда он работал по ночам.

– О.
– При звуке имени Фила у Ривера защемило сердце.
– Как он?

– Много вздыхал, если можно так выразиться. Ты получил конверт или нет?

– Нет. Какой конверт? Прости. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Я так и знала!
– Она нахмурилась.
– Я знала, что он взял его!

– Кто? Фил?

– Нет, доктор Рэндольф.

– Терренс?

– Да.
– Она снова вздохнула, явно раздраженная его неспособностью угнаться за ней.
– Два дня назад Фил передал мне конверт из плотной бумаги и попросил опустить его в твой почтовый ящик, когда буду уходить. Но когда я вошла, здесь был доктор Рэндольф. Он увидел, как я положила его туда, и попытался забрать, но я сказала ему, что больничные правила запрещают вынимать вещи из чужих почтовых ящиков. Но когда я вернулась сюда час спустя, конверта там не было.

– Конверт от Фила?

– Да!

– Что в нем было?

Она всплеснула руками.

– Боже мой! Я не читаю чужую почту. Это нарушение бо…

– Больничных правил, - закончил за нее Ривер.
– Правильно.

– Итак, он передал вам конверт?

– Нет, - сказал Ривер, внезапно почувствовав себя таким же злым, какой выглядела Кейли.
– Но не волнуйся. Я найду его.

***

Он мог бы сразу отправиться в отделение неотложной помощи и поговорить с Терренсом, но затевать драку на работе явно было плохой идеей. Вместо этого он вернулся домой и перевернул все вверх дном. Конверта не было ни в одном из мусорных баков. Ни в гостиной, ни на кухне, нигде. В спальне он начал рыться в ящиках комода Терренса. Был ли он чем-то лучше Терренса, копающегося в телефоне Ривера? Он не знал, и ему было все равно. Все, что он знал, это то, что Фил пытался связаться с ним, и Терренс вмешался.

Где еще он мог быть? Может, Терренс выбросил его перед возвращением домой? Ривер представил себе комнату отдыха для персонала , почтовые ящики, а прямо под ними, корзины для измельчения. Терренс мог бросить все это в один из них и никогда не оглядываться.

Только он этого не сделал.

В глубине души Ривер знал, что Терренс не смог бы удержаться и не заглянуть внутрь. И для этого ему нужно было уединение. Возможно, он нашел время в больнице, но маловероятно. Скорее всего, он принес его домой. Но если бы это было не в мусорном ведре…

Ривер сел, ответ был настолько очевиден, что он готов был пнуть себя за то, что пропустил его. Мусорное ведро в гараже. Именно туда они выбрасывали множество каталогов и медицинских журналов, которые приходили по почте. Почему он не догадался заглянуть туда?

Их мусорная компания объединила все виды переработки, из-за чего Риверу пришлось покопаться под почтой, накопившейся за несколько дней, пустым кувшином из-под молока и полудюжиной пустых банок из-под газировки, прежде чем он нашел его, полноразмерный конверт из плотной бумаги, разорванный пополам вместе с содержимым. Внутри лежали изодранные в клочья останки двух вещей. Первой была цветная копия фотографии размером восемь на десять, которую Фил показывал ему во время их путешествия по реке: он держал в руках крошечную форель и радостно смеялся. Вторым предметом было старомодное письмо, написанное от руки на листке копировальной бумаги.

Ривер отнес его в дом и сел на диван, его сердце бешено колотилось.

***

Говорят, что искусство написания писем ушло в прошлое. Возможно, это и правда, но ни одно другое средство не подошло. Электронная почта предлагает быстрые ответы и непродуманные дискуссии. Текстовые сообщения о безлич е ны. Телефонный звонок или беседа лицом к лицу, это даж е не вариант . Я знаю, что у меня бы сдали нервы. Я бы, как всегда, предпочел промолчать. И вот я здесь, с ручкой и бумагой в руках.

Я уже семь раз начинаю это письмо, и каждый раз оно приобретает новую форму. Первые несколько раз я ловил себя на том, что умоляю. Я снов а и снова обещал, что сделаю все, что в моих силах, чтобы измениться, если ты попросишь меня об этом. Я бы не требовал от тебя послушания. Я бы не ждал, что ты будешь выполнять приказы. Я бы научился проявлять привязанность и говорить приятные вещи в нужное время. Я хотел пообещать тебе сотню вещей, но, по правде говоря, я не уверен, что смогу сдержать эти обещания. Я не уверен, что смогу быть тем мужчиной, которого ты заслуживаешь, даже если постараюсь.

Конечно, тогда, думаю, мне вообще не следует писать это письмо. Я не должен пытаться повлиять на тебя в ту или иную сторону. Это твоя жизнь, твое будущее, твое счастье. Это должен быть твой выбор. Пытаться отстаивать свою точку зрения - похоже на мошенничество. Но потом я думаю о том, что ты живешь с Терренсом. Я знаю, что он делает все, что в его силах, чтобы убедить тебя остаться с ним. Я его не виню. Я бы, наверное, поступил так же. Но, признаюсь, я немного обижен на него за это. И вот я здесь, пытаюсь найти какой-то идеальный баланс между высказыванием своего мнения и предоставлением тебе пространства.

Я постоянно возвращаюсь к одной простой истине: если я потеряю тебя из-за того, что ты любишь его больше, я приму это. Но если я потеря ю тебя из-за того, что не смог сказать то, что у меня на сердце, я никогда себе этого не п рощу. По крайней мере, я обязан сказать тебе правду.

Конечно, именно в этом мест е письмо всегда разваливается на части. Прочитав семь черновиков, я понял (и, поверь, начал задаваться вопросом, почему я не напечатал это чертово письмо, но это тоже казалось неправильным), что никакой набор слов не может по-настоящему передать мои чувства. Я могу сказать, что т ы изменил мою жизнь, но я не могу точно описать, насколько расширилось и углубилось мое видение себя, своего будущего и мира в целом благодаря тебе . Ты вернул мне частичку себя, которую, как я думал, потерял, и я никогда не смогу отплатить за это. Я могу сказать тебе, что скучаю по тебе, но эти слова не могут передать всю тяжесть моего горя, ведь я знаю, что, возможно, уже потерял тебя. Они не могут описать ту пустоту, которую я испытываю каждый день, когда просыпаюсь и вспоминаю, что тебя больше нет. И, наконец, я могу сказать тебе, что люблю тебя.

Это первый раз, когда мне удается написать эти слова. Возможно, они удивят меня не меньше, чем тебя, но, клянусь тебе, это самые правдивые слова, которые я когда-либо говорил.

Я люблю тебя . Не думаю, что я осознавал, насколько сильно, пока ты не ушел. Но даже эти три коротких слова не могут искупить того, кто я есть, или того, что я не сказал их раньше.

Я каждый день надеюсь, что ты решишь вернуться, но я не буду умолять. Не потому, что я этого н е хочу. Не потому, что я не желаю . А потому, что, в конечном счете, это решение касается не меня. И Терренса оно тоже не касается. Оно твое .

Выбери ту жизнь, которая сделает тебя счастливым.

***

В конце письма глаза Ривера увлажнились. Он обхватил голову руками, ошеломленный, но не способный дать название своим чувствам. Он скучал по Филу. Боже, он не мог поверить, как сильно скучал по Филу. И все же, Фил не обещал измениться. Он не умолял Ривера вернуться.

Ривер поставил на каминную полку свадебную фотографию, которая несколько месяцев дразнила его. Снимок был сделан не тогда, когда они впервые дали друг другу обет верности, а пять лет спустя, в тот день, когда власти штата узаконили их союз. Ривер хотел подождать день или два. Он хотел, чтобы его семья была там. Но Терренс так торопился, так радовался, что они наконец-то смогут оформить это официально. Он хотел быть одной из тех первых пар, которые переступили порог. Он хотел быть одним из тех, у кого брали интервью в новостях, чтобы рассказать миру, как они ждали этого дня.