Усобица триумвирата

Константин Мономах, отец Анастасии, был женат на императрице Зое, сестре Феодоры, благодаря браку с которой и стал императором. После смерти Зои в 1050 году его соправительницей стала Феодора

О первом браке Ярослава Мудрого очень мало сведений, некоторые историки его вовсе отрицают, хотя есть упоминания и о некой Анне, жене Ярослава, пленённой Болеславом Польским

Подобные домыслы действительно имеются, в северных сагах смелее, чем в древнерусских летописях, писали о многом. В одной из них утверждается о любовной связи Ингигерды и Олафа, плодом чего был Всеволод

Все персонажи выдуманные

Северяне – славянское племя, на территории которого выросло Черниговское княжество (нынешние территории Гомеля, Брянска, части Рязанской, Курской, Орловской, Белгородской и Воронежской областей). Как я уже писала, у славян не было названия «север», он подразумевался под словом «полуночь», поэтому северяне не имеют отношения к своему нахождению относительно Киева, большинство учёных приходит к выводу, что корень «сев», «сем», «сейв», «сейм» восходит к иранским языкам и означает «чёрный», что подтверждается славянским названием главного северянского города – Чернигов. Северяне долгое время, даже в составе Древнерусского государства и Киевской Руси отличались некоторой самобытностью и самоопределением себя, как отдельного племени\народа

Глава тринадцатая. "Купало"

Всеслав и Нейола сидели на другом конце стола. Киликия приняла их с почётом, устроив обед с пышными яствами. Специально позвала побольше люда, чтобы все свидетельствовали о каждом слове и жесте приезжего князя, очень уж она переживала за его возможные выходки и проделки, какие позволял он себе в Киеве. Возле себя усадила старшего сына, как главного – хозяина. Боярыня Мария сидела по другую руку, за нею – её муж, боярин Илья Севый. Потом и другие, пара из которых происходила из некогда княжьего рода, местного, северского, подчинившегося ещё Святославу Игоревичу. Их пращур Претич спас саму княгиню Ольгу[1], от чего они считали не безосновательным держаться достаточно высокомерно.

– Не обессудьте, если плохо приветим, - улыбчиво сказала Киликия, - не предупреждены были о вашем приезде.

– Всё в порядке, княгиня, нам пиршеств не надобно – мы только недавно на свадьбе отгуляли, любезно пригретые и накормленные, так что теперь по-простому, по-родственному, - пытаясь ловить её взгляд, произнёс Всеслав. Но голубые глаза гречанки не стремились пойматься его чёрными очами.

– Какое же дело завело вас к нам? Вроде не по пути…

– Письмо, - Всеслав достал его и положил перед собой на стол, - мы уже отъезжали из Киева, когда туда прибыли купцы из Царьграда и сказали, что есть у них для тебя весточка, княгиня.

– Для меня? – оживилась она, впрочем, не сильно удивляясь, ведь семья ей нет-нет, да писала. – Скагул, будь ласков, подай, - попросила она отрока. Тот подошёл к полоцкому князю и протянул руку. Делать было нечего и, лишённый возможности передать лично, Всеслав вложил в ладони крепкого и сосредоточенно-хмурого парня письмо. Натянуто улыбнулся:

– Держи.

– Стало быть, проездом и ненадолго? – приняла Киликия переданное, и действительно узнала почерк одного из братьев. Что ж, прочтёт позже.

– Мне, признаться, любопытно посмотреть здешние места, ведь я тут никогда не был. Если не выгоните – я бы задержался.

Жене Святослава хотелось что-нибудь швырнуть в его наглое лицо. Разве могла она после такой формулировки сказать, чтоб уезжал поскорее? Да, действительно, не выгонишь, некрасиво будет.

– Тут особисто смотреть нечего, - пробасил Алов, оставленный охранять семью своего князя. – Те же реки, леса да поля, что и всюду.

– Верно, - подхватила Киликия.

– Как бы то ни было, - словно не поняв намёка, продолжил Всеслав, - сегодня у нас праздник, и мы не привыкли находиться в дороге в этот день.

– Что за праздник?! – радостно-любопытно всполошился Глебушка возле матери.

– Как это у вас здесь его называют… - пошевелил полоцкий князь пальцами в воздухе, приманивая нужное слово. – А! Купало.

– Ох, - перекрестилась боярыня Мария. Киликия посмотрела на присутствующих черниговских нарочитых. Не у всех на лицах отразилась оскорблённость, кто-то и вовсе продолжил есть, будто ничего не заметив. За Нейолой и Всеславом стояли их дружинники в серых плащах из волчьих шкур, многим должно было быть ясно, что они язычники.

– А как его отмечают? – продолжил княжич с совсем детским интересом. Всеслав улыбнулся мальчику, посмотрев на него так тепло, что Лика похолодела, невольно положив ладонь сыну на плечо.

– О! Это довольно весело! Мы зажигаем костры и поём песни до самого утра, а девушки плетут венки и запускают их по воде…

– Я бы хотел запустить венок! – загорелся этой фантазией Глеб.

– Бесовство, - шепнул кто-то из старых бояр.

– Глебушка, - осадила сына княгиня, - это не наш праздник, не христианский, мы в нём не будем участвовать…

– У нас, княгиня, - поправил её Всеслав, - нет запретов, как у вас. Не надо быть язычником, чтобы праздновать с нами. Что такого мы делаем, чтобы это напугало вас? Вы ходите в храмы, а мы – под чистое небо. Но разве небо не создание вашего бога? Разве вода и огонь созданы не им же, по вашей вере? Чем же может осквернить созданное богом других божьих созданий?

– А ты поднаторел в нашем учении, - подметила Киликия.

– Ваши ритуалы… - процедила Мария.

– Признаться, - вмешался её муж, Илья, - вниз по Десне есть Святая роща[2]. До смерти князя Мстислава там даже открыто собирались люди, я ещё помню это… Потом, когда Ярослав стал присылать своих наместников да греческих попов, их выгоняли оттуда. Возможно, вам подойдёт сие место для Купалы?

– Илья… - хотела возразить ему женщина, но он посмотрел на неё грозно, и она замолчала. Бояре, которые скептично восприняли появление полоцких язычников, услышав слова Севого переглянулись. Напоминание, что христианство пришло вместе с потерей независимости и подчинением Киеву, заставило их по-другому взглянуть на вещи. Киликия поняла это. Если она позволит боярам найти общий язык с Всеславом, то неизвестно к чему это приведёт. Они могут устроить заговор с целью свержения Святослава Ярославовича и влияния всех Ярославичей. «Как же не хватает тебя уже, любезный и любимый муж!» - подумала Лика. Но ей надо было решать что-то и брать инициативу в свои руки.

– Что ж, - улыбнулась и она, - вы правы, славные мужи. Закон гостеприимства велит угождать гостям. Дадим же им соблюсти свои обычаи и отпраздновать, как следует.

Если княжеская семья будет заодно с черниговцами, им незачем будет против них злоумышлять, боярство всегда держится того князя, которых блюдёт их интересы, а не заезжает из Киева, чтоб установить свои порядки и служить выгоде стольного града. Хотят больших свобод? Киликия позволит почувствовать их, сама становясь во главе любых перемен. Так легче будет направить их обратно под контроль Святослава.