Устранение

Он тянется к волку, его руки трясутся, мысли путаются, но я отчетливо улавливаю одну мысль — холодную, полную ужаса:

Они убили моего волка.

Женский вопль, крик глубокого горя, и его внимание переключается на неё.

Мама! Нет!

Она упала на колени в десяти шагах от Романа, её тёмно-русые волосы — того же цвета, что и у Романа, — струились по спине, а одеяние было из тёмно-изумрудного бархата. Её лицо полуотвернуто, когда она тянется к мужчине, черты лица которого так похожи на черты лица Романа, что они, должно быть, родственники.

Мужчина лежит рядом с ней, его глаза пусты, тело неподвижно. Мёртвый.

Другой волк — на этот раз с мехом цвета ржавчины — лежит рядом с человеком, его тело также совершенно неподвижно.

Моё сердце сжимается — или, может быть, это сердце Романа — от переполняющего его отчаяния. Он с трудом поднимается на ноги, наполовину бежит, наполовину поскальзывается, наполовину ползет, пытаясь добраться до своей матери как можно быстрее, потому что они идут за ней…

— Мама! Отец!

Его мать рыдает, раскачиваясь рядом с мужчиной, который, должно быть, отец Романа. Но теперь ей кажется, что она слышит, как Роман бежит к ней, и она поворачивается, всё ещё стоя на коленях. Её глаза совершенно чёрные. Чистокровный демон.

На этот раз её отчаянный крик обращён к Роману, она протягивает руку, чтобы остановить его.

— Роман! Сын мой! Беги…

Её крик обрывается, когда по комнате проносится мощный разряд, отбрасывая тела волков и разбивая стол и стулья о дальнюю стену под окном. Взрыв пронзает женщину насквозь, обагряя её изумрудное платье кровью — багровый разрез в темноте.

Ярость.

Чистая ярость поднимается во мне — поднимается в Романе, когда он замирает от взрыва, в то время как в дыму обретают форму фигуры. Его демоническая сила холоднее, чем всё, что я когда-либо чувствовала, холоднее даже, чем моя собственная.

Десять человек выходят вперед из дыма, все они с оскаленными острыми зубами, их зрачки изменяются, безошибочно узнав волков-оборотней.

— Твой отец навлёк это на тебя, мальчик, — рычит первый волк-оборотень, опуская когти. — Мы слишком долго терпели твоё существование. Твой отец, возможно, и был нашим альфой, но мы, железные волки, больше не будем мириться с твоим существованием.

Голос Романа ясен и решителен, холод внутри него нарастает, пока его дыхание не застывает в воздухе, смешиваясь с дымом.

— Моя семья была для меня всем. Вы убили моего волка. Вы убили моих родителей, — он ударяет по запястью, и вокруг него вспыхивает руна, освещая окровавленный пол и забрызганные стены. — Но я заберу ваши жизни.

С криком я вырываюсь из видения, отрывая пальцы от шеи Романа. Я больше не могу видеть его воспоминаний, но глубокое горе, которое он испытывал, остаётся со мной.

Я едва могу говорить. Я дрожу, потому что часть воспоминаний мне понятна, а часть — нет.

— Что это было? — я поднимаю на него глаза. — Кто ты?

— Я последний из железных волков, — говорит Роман. — Именно так, как я и сказал.

Глава 28

Мои глаза расширяются.

— Как это возможно?

Его руки сжимаются вокруг меня.

— Мой отец был альфой железных волков. Он был самым сильным, его родословная была чистой. Но он влюбился в мою мать — демона, — Роман делает глубокий вдох. — Их любовь была нерушимой.

Мои губы приоткрываются, и я быстро втягиваю воздух. Когда мы обратились за помощью к орлам, Ателла предположила, что моя мать была связана с моим отцом. Я настаивала на том, что связь между волком-оборотнем и демоном невозможна, но Роман сказал, что однажды слышал о связи демона с волком-оборотнем.

Он не только слышал об этом… Он был ребёнком от такой связи.

— Твои родители были связаны, — шепчу я.

Пальцы Романа запутались в моих волосах, касаясь моей щеки.

— Я не лгал тебе о своей матери. И я не лгал тебе о железных волках.

— Ты родился гибридом, как и я, — выдыхаю я. — Ты действительно гибрид.

— Был, — говорит он. — Я был гибридом.

— Что случилось? — я не могу скрыть боль в своем голосе. — С твоей семьёй и твоим волком?

— Железные волки терпели мою мать, пока не родился я, — говорит он ровным голосом, его глаза темнеют. — Затем моё существование поставило под угрозу чистоту их родословной. Они начали серию нападок на моего отца. Он всегда сдерживал их, защищал нас, и казалось, что так будет всегда. Он научил меня всем знаниям о рунах, которые накопил сам, но на самом деле именно моя демоническая сила позволила мне получить к ним доступ. Я думал, что тоже смогу защитить свою семью, но я не был готов к тому, на что пойдут противники моего отца.

— Они прибегли к колдовству. Каким-то образом они нашли способ отделить волка моего отца от его тела. Шок от разлуки убил его мгновенно. Они убили и моего волка тоже.

— Что за колдун мог такое сотворить? — спрашиваю я.

— Я не видел, кто это был. После этого я искал их, но так и не нашёл того, кто это сделал.

Я сжимаю губы, борясь с грустью.

— Без своего волка… как ты выжил?

— Демоническая сила, которую передала мне моя мать, помогала мне выжить. Но она также питалась моей болью и яростью.

— Ты убил железных волков, — шепчу я. — Прямо как в легенде.

— Они были моими людьми, и я разрывал их на части, одного за другим, за то, что они сделали с моей семьей, — говорит он холодным и жёстким голосом. — Пока я не окрасил землю их кровью. И к тому времени… Я стал настоящим демоном, — он делает глубокий вдох, но это не уменьшает ярости в его голосе. — Несколько старейших железных волков вытащили детей; все они убежали и спрятались. Они обратились за помощью к ангелам, чтобы создать оружие, которое отправило бы меня сюда, в Подземный мир, где, как они думали, мне самое место.

В моей голове бушует буря. Осознание того, что Роман, по сути, никогда не лгал мне о том, кто он такой, имеет для меня огромное значение. Но осознание того, что он вот так потерял свою семью… Что у него был волк, которого у него отняли…

Я задыхаюсь от боли в груди и подступающих слёз к глазам.

Он сжимает мои плечи, пронзая меня своим чёрным взглядом настоящего демона.

— Чего я больше всего боюсь, Нова?

Я полностью осознаю это. Боль и потерю.

— Потерять свою семью. Я испытываю тот же страх, что и ты.

Он холодно улыбается мне.

— Это, должно быть, означает, что я теперь бесстрашен, да? Потому что моя семья уже мертва.

Это вызывающее заявление, которое пугает меня своей ложью.

— Нет, — шепчу я. — Потому что у тебя теперь новая семья. У тебя есть я, — я колеблюсь, но продолжаю говорить правду, которую он хотел, чтобы я знала. — Ты боишься потерять меня.

— Я убью кого угодно, лишь бы избавиться от своего страха, — говорит он. — Без раздумий и угрызений совести. Демоны Пира-Мортема понятия не имеют о новой угрозе, которую породило твоё присутствие.