Устранение

Роман качает головой.

— Души, которые приходят на смерть, должны находиться в тюрьме, но Арга хотел больше власти. Он начал питаться их энергией, а затем выбрасывать их останки в Запретные Земли.

Мои чувства обостряются.

— Но… разве они не там должны быть?

Роман качает головой.

— Души, которые приходят на смерть, должны находиться в тюрьме, но Арга хотел больше власти. Он начал питаться их энергией, а затем выбрасывать их останки в Запретные Земли.

— Так вот почему души так разрушительны? — спрашиваю я.

Роман поджимает губы.

— Их никогда не должны были выбрасывать туда.

— Они умирают с голоду, — говорю я. — Я знаю, что это души, которые не могли попасть в Стелла-Аструм, но всё же… Их там не должно быть.

Роман качает головой.

— Нет, не должны. Тюрьма была создана специально для них, потому что она постоянно меняется и может расширяться с каждым новым дополнением, но Арга начал использовать её, чтобы запирать своих врагов. Теперь другие представители элиты борются за его благосклонность, чтобы разделить с ним энергию, которую он забирает у душ, и избежать ссоры и заключения в тюрьму. Им недостаточно питаться энергией, которую демоны низшего уровня черпают из Земли.

Мои губы кривятся от отвращения. Неудивительно, что представители элиты так громко приветствовали Аргу во время Очищения. Все они из кожи вон лезут, чтобы снискать его расположение.

— Он процветает за счёт боли, — сердито ворчит Роман. — Он становится сильнее, создавая и переживая её. Так же, как Кода питался ночными кошмарами на Земле. Ты должна знать, что Арга может причинять боль, но боль также увеличивает его силу — даже его собственная боль.

Мои глаза широко раскрываются.

— Ты имеешь в виду, что… если я ударю его, причиню ему боль… это сделает его сильнее?

Роман кивает.

Чёрт.

Я с трудом сглатываю.

— Арге никогда нельзя позволить править Мортемом. Если это то, чего он смог добиться, манипулируя моим отцом или играя на любви моего отца к своим детям, тогда представь, что он мог бы сделать, если бы контролировал всё.

Роман молчит, и я ловлю себя на том, что спрашиваю:

— Почему ты никогда не стремился править? Очевидно, у тебя есть власть.

Он по-прежнему молчит, так долго, что я начинаю сомневаться, не затронула ли я щекотливую тему.

Наконец, он начинает говорить, но не сразу отвечает на мой вопрос.

— Демоны постоянно стремятся к большей власти, но мы также уважаем правила и традиции. Выбор преемника зависит от правящего монарха. Если они этого не сделают — или не смогут, как твой отец сейчас, — новый правитель будет выбран из их детей через Устранение.

— Только в том случае, если монарх умрёт, не оставив детей, сильнейшие демонические семьи отправят одного члена для участия в Устранении. Я мог бы править Пира-Мортемом до твоего отца, но я выбрал не такую жизнь.

Его глаза встречаются с моими.

— Я буду стоять на стороне лидеров, которых уважаю, защищая их от тех, кто угрожает им. До твоего отца я никогда не подводил.

По его лицу пробегают тени, моя сила витает в воздухе между нами.

Роман сказал мне, что другие демоны будут шарахаться от моей тьмы, но он твёрдо стоит в пределах её досягаемости.

— Я не подведу тебя, Нова.

Глава 31

Лучи послеполуденного солнца играют на небоскребах вдали, когда в поле зрения появляется Зилрон. Деревья стали реже, и скоро мы доберемся до края Дебрей.

В этот момент мыльный пузырь лопается.

Когда энергия в туннеле начинает угасать и мы останавливаемся внутри металлической статуи — на этот раз не дерева, — я отворачиваюсь от слепящего света, отражающегося от окружающих зданий, и сосредотачиваюсь на Романе.

— Если бы не мои сёстры и мама, которые остались на Земле, я бы никогда не покинула твою хижину. Этот город — не то, что мне нужно.

Ты — тот, кто мне нужен.

— Для меня нет никого другого, Нова, — говорит он, как будто слышит мои мысли, отчего моё сердце сжимается ещё сильнее.

Роман наклоняет голову, и наши губы встречаются. Его поцелуй посылает по мне потоки энергии, моя энергия переплетается с его энергией, а его вкус наполняет меня.

Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга и выходим на улицу, а мои волки следуют за нами, я обнаруживаю, что стою на знакомой улице.

Это аллея со всеми скульптурами, которая ведёт обратно к тюрьме. Прикрыв глаза ладонью, я щурюсь, чтобы разглядеть очертания тюрьмы всего в нескольких сотнях футов от меня, ещё более ослепительные в лучах раннего послеполуденного солнца.

Рука Романа касается моей.

— Тебе нужно повидаться со своими сёстрами. До наступления ночи ещё много времени.

Мои глаза горят.

— Ты мог бы отвезти меня куда угодно, но ты привёз меня сюда.

Он кивает.

— Мой световой туннель выходит во многих местах на окраинах города. Тебе это понадобится, прежде чем ты предстанешь перед следующим испытанием.

Прежде чем я успеваю сказать ему, как много это для меня значит, скрип позади нас заставляет меня обернуться.

Женщина-демон, сжимающая коричневый бумажный пакет, застыла на месте. Двое других, которые спешили за ней, резко останавливаются, уставившись на Романа, прежде чем скрыться в ближайшем переулке, отвернувшись, и я вспоминаю, как сильно демоны боятся Романа.

Женщина, сжимающая сумку, миниатюрная, с бледной кожей и копной тёмно-рыжих волос, ниспадающих на плечи. Её глаза так широко раскрыты, и она так сильно дрожит, что сумка издает ужасный скрежещущий звук.

Роман не обращает внимания на её страх.

— Что произошло со времени первого испытания?

Она бормочет что-то себе под нос так тихо, что я не могу разобрать, что она говорит, но это очень похоже на молитву, одни и те же строки повторяются снова и снова.

Я тянусь к ней.

— Всё в порядке.

Моя сила выплёскивается наружу, и она тут же замолкает, у неё перехватывает горло. Её страхи нахлынули на меня нежеланной, но слишком лёгкой волной. Она боится, что её дети будут голодать. Элитный демон, которому она служит, — женщина с фальшивыми оранжевыми волосами — жестока, и если она вскоре не вернётся, то будет наказана. Но сейчас она слишком напугана, чтобы даже закрыть глаза.