Устранение

Следующие двадцать минут мы болтаем о всяких приятных мелочах, происходящих в их иллюзорных жизнях. Таня угощает нас едой, которая, кажется, тает у меня на языке, но не наполняет мой желудок и не утоляет жажду.

С каждой минутой, проведенной с ними, моё сердце сжимается, и сомнения вновь овладевают мной.

Как я могу оставить их здесь?

Хуже того, как я могу их забрать отсюда?

Когда Малия рассказывает мне о поисках идеальной руны в своём ковене, она соскальзывает с дивана и проводит пальцами по пустому участку пола перед собой. Там, где её пальцы касаются блестящих плиток, начинает гореть фиолетовый свет.

— Это простая руна, — говорит она. — И она должна быть могущественной… самой могущественной руной из всех. Но с ней что-то не так.

Она рисует длинную вертикальную линию, а затем начинает отмечать круг посередине.

Это королевская руна, выгравированная цветом моих волос. Безошибочно узнаваемая. Я начинаю говорить об этом, но тут Малия загибает три средних пальца, появляются её волчьи когти, и она прочерчивает королевскую руну тремя следами когтей.

Это форма посмертных уз Романа, пересекающих руну в жестоком и разрушительном действии.

Я вздрагиваю, когда боль пронзает мою правую руку. Я хватаюсь за неё, пытаясь унять жжение, и смущаюсь, когда королевская руна просвечивает сквозь мою рубашку.

Малия так сосредоточена на магии, что, кажется, не замечает моей боли. Таня тоже сосредоточена на руне, как будто это сейчас самое важное в её жизни.

— Мы пробуем её снова и снова, — говорит Малия, нахмурив брови, и на её лице отражается глубокая сосредоточенность. — Но, кажется, она никогда не даёт должного эффекта.

Она наклоняется вправо и снова начинает рисовать на полу, образуя королевский символ, а затем прорезая его своими когтями.

На этот раз руна кобальтово-синяя, и я морщу лоб при мысли о том, что на этот раз она создаёт её силой Коды.

— Она каким-то образом сломана, — говорит она, глядя на руну.

Покачав головой, она снова начинает рисовать на полу, на этот раз бордовым цветом. Цветом силы Арги. Затем снова золотым, цветом силы Эсты.

Каждый раз она перечёркивает руну и объявляет, что она сломана. Каждый раз мою руку пронзает боль.

Я вскакиваю на ноги, моя рука словно горит огнём. Я отшатываюсь от всех этих ярких красок, разбросанных по полу. С ужасом я вспоминаю, что тюрьма создана для того, чтобы контролировать любого, кто сюда попадёт, в том числе и меня.

Когда я была здесь в первый раз, Тайрус — Капитан Королевской Гвардии — беспокоился, что мы больше не выберемся отсюда, особенно чем дольше мы здесь пробудем. Каждый раз, когда Малия рисует на полу и объявляет, что руна сломана, я всё сильнее чувствую, как моя энергия просачивается наружу, притягиваясь к тюремным стенам.

Чем дольше я остаюсь в этой комнате, тем отчаяннее становятся попытки Малии создать «идеальную руну».

— Мне нужно идти, — задыхаюсь я.

— Но ты ещё не получила сообщение, — говорит Малия, глядя на меня снизу вверх, когда я опускаюсь на колени, чтобы обнять её, её теплые карие глаза широко раскрыты.

— Какое сообщение? — мне удается спросить, стиснув зубы от боли, фиолетовый свет разливается между кончиками пальцев, когда я снова хватаюсь за руку.

— Сообщение от твоего отца.

Глава 33

Малия возвращается к рунам, но выражение её лица озадаченное.

— Они сломаны. Мы не можем их восстановить. Ты не поймёшь, пока мы их не починим, — её голос затихает. — Мы должны их починить…

Когда её внимание возвращается к руне, я отступаю, натыкаясь на ближайший диван, на котором сидит Таня. Она тут же вскакивает и обнимает меня — так много объятий от моей колючей сестры.

— Эй, всё в порядке, — говорит она, глядя мне в глаза. — У нас всё в порядке. Тебе не нужно за нас беспокоиться.

Как будто я, чёрт возьми, могу себе это позволить.

Сейчас я боюсь за своих сестёр больше, чем в первый раз, когда оставила их здесь. Моё сердце бешено колотится в груди, и я ненавижу оставлять их здесь, но я должна выбраться, пока тюрьма не забрала и меня тоже. Пока что я должен обеспечить их безопасность, но я также должна иметь возможность вернуться и освободить их.

Быстро свистнув своим волкам, чтобы они следовали за мной, я спешу к двери. Она широко распахивается, прежде чем я достигаю её, и я вздыхаю с облегчением, потому что она отпускает меня.

Как только я ступаю на световой луч, он устремляется вперёд, гораздо быстрее, чем раньше, и приходит в движение так быстро, что я приседаю, чтобы сохранить равновесие. Мы пролетаем сквозь искусственную стену, поднимаемся по склону и со свистом проносимся за каждым поворотом.

Когда мы проходим мимо, стены дважды озаряются яркой вспышкой. На стальных стенах выгравированы и горят ещё две горящие руны — точно такие же, как те, что нарисовала Малия, — и я не могу выбросить этот образ из головы. Или слова Малии. Обрывочное сообщение от моего отца.

Роман почувствовал энергию Джарета в этом месте. Мой отец каким-то образом оставил мне сообщение?

Полагаю, это имело бы смысл, учитывая, что меня, скорее всего, доставили бы сюда. На самом деле, если бы не Роман, я бы, возможно, так и жила в тюрьме, и меня выпускали бы только на время каждого испытания. Хотя Крона с удовольствием провела бы время, уговаривая меня выйти, поскольку она ни за что не переступит порог этого места…

Мы прорываемся сквозь внешнюю стену тюрьмы, и луч света исчезает в тот момент, когда наши ноги касаются земли. Я снова оказываюсь на улице так внезапно, что у меня перехватывает дыхание.

Но мы справились. И я благодарна судьбе.

Если бы нас не сбила с толку окружающая темнота и свежий воздух, как будто вот-вот наступит ночь.

Меня охватывает внезапный страх. Как долго меня не было?

В прошлый раз, когда я была в тюрьме, я не погружалась в иллюзорный мир, но в этот раз…

Роман расхаживает взад-вперёд по тропинке, его дыхание прерывистое, он сосредотачивается, как только видит меня. Я резко останавливаюсь, чтобы увидеть браслет с изумрудными рунами, который формируется вокруг его левого запястья, как будто он создаёт и хранит их, готовых к использованию.