Утопленник

Потап тяжело выдохнул и пообещал:

— Я выясню и убью их. Чтобы молчали.

— А что с пальцем?..

— Сожгу, — обманул Потап.

Анжела осмотрелась: только что присутствующий лёгкий страх в её глазах сменился на холодную, даже ледяную отрешённость. Она криво ухмыльнулась, кивком указала на пса, завёрнутого в плёнку. Потап обернулся: мухи чёрной тучей зависли над дохлятиной — но как? Их словно сфотографировали, сам мир убрали, а фотографию оставили. Картина замерла. Потап закрыл глаза, покачал головой, скидывая наваждение. И как же ему не понравилась резкая смена настроения жены — из рая да сразу в ад. И сразу возник образ Максим и то, что она выкинула за столом. И сумасшествие Дианы над скрипкой, и пёс, и палец, и байк, и… Потап ещё раз подметил, что все странности, а, возможно, и неприятности, начались со вчерашнего дня, когда появился тот бродяга.

Вечером за семейным ужином Потап открыл бутылку водки, шёпотом объяснил на ухо жене, что хочет перебить запах от трупа псины, поселившийся в его носу. Анжела пребывала в притворной панике: в этом доме пили водку в последний раз — никогда. Но сама не отказалась от маленькой рюмочки под смачный кусок ростбифа. Диана опустошила вазу с клубникой под сливками и теперь играла на планшете, часто весело смеялась. И не было в ней утреннего мрачного уныния. Разве что небольшие круги под глазами, и иногда на мгновение брошенный взгляд после очередного хохота тускнел. Максим потягивала молочно-ягодный коктейль из трубочки, обняв сестру за плечи, помогала ей, и также изливала громкий искренний смех. Ни разу она не обронила на Потапа заинтересованного, похотливого взгляда, которым она стреляла за утренним завтраком. Лишь сияющее молодое лицо под мечтательными красивыми глазами. Дом вновь наполнился дыханием тепла. Из колонок лилась спокойная музыка Моцарта. Спирт в крови медленно расходился по венам. Вообще, Потап ненавидел состояние опьянения и часто, когда приходилось много возлить, удалялся в туалет, совал два пальца в рот и выводил обратно. А потом выпивал много шипучих витаминов, стараясь побыстрее просветлить свой разум. Но сейчас был другой случай, и ему хотелось поймать алкогольную эйфорию, чтобы отвлечься от, не покидавших его, тягостных мыслей.

Потап не стал заводить разговор, расспрашивать Максим про байк и почему Жека не приехал за ним до сих пор — ведь он без него жизнь не мыслит. Диана так и не узнала про дохлого пса, подкинутого к ним на клумбы: Анжела просила Макс не рассказывать сестре про злополучный, скорее всего, ничего не значащий в жизни, эпизод. Дожидаться уборочных служб, которые рекомендовала жена, Потап не стал. Вызвал по телефону собственного рабочего, который подъехал на тракторе, отстегнул ему денег, настрого наказал отвезти пса на дальнюю свалку и обязательно закопать. Детский палец он заспиртовал и закрыл в сейфе своего кабинета.

Опрокинув в горло три рюмки водки и набив живот жареным мясом, Потап откинулся на спинку стула, глубоко сладостно зевнул.

— Из медицинской экспертизы звонили? Что-нибудь нового сказали? — спросил он.

— Ничего. — Анжела отложила вилку и вытерла губы матерчатой салфеткой. — Завтра поеду забирать бабушку. И завтра же хочу похоронить. — Она провела языком под верхней губой раздумывая. — Ты не поедешь со мной? — И словно опомнилась, передумала. — Хотя нет, тебе не стоит отвлекаться от дел. Сама всё устрою. Макс возьму с собой. Вот только не знаю — гроб или огонь? Прабабку-то кремировали. Двоюродную.

— Значит, и ты кремируй, — посоветовал Потап. — Делай кроду.

— Мам, — произнесла Максим, тоном требующем внимания. — Я не поеду с тобой. У меня своих дел валом. Мне ещё надо Жеку найти.

Потап перевёл взгляд на Максим, хотел спросить, но передумал. За него это сделала Анжела.

— Что с ним? — улыбнулась она и подцепила вилкой кусочек брынзы. — Или мы ценного жениха потеряли? Так убегал, что дорогущий мотоцикл оставил?

— Мам! — возмутилась Максим. — Не смешно. Его реально нигде нет. Он вчера домой не появлялся.

— Переживаешь? — спросила Анжела, подмигнув Потапу.

— Переживаю, — ответила Макс. — И не стоит глазами друг другу щёлкать. Если ехидно подмигиваешь, так сделай, чтобы я не видела. Будь добра.

— А Рэфа совсем не у дел остался? — спросила Анжелика, нагнав на лицо напыщенной серьёзности. — Вроде он, одно время, тебе был неравнодушен.

— Мам, ну что с тобой? Хватит. — Максим негодующе покачала головой. — Ты же прекрасно во всех курсах. Я уже тебе давно всё обмусолила. — Она шумно втянула через трубочку коктейль и поболтала остатками. — И его тоже… нет.

— Тихо, — громко прошептала Диана, положила планшет на стол, подняла указательный палец. — Тихо. Слышите?

Все замерли, вслушались. Кроме, шумящего в листве, слабого ветра за открытым окном не присутствовало ни единого шороха.

— Вы не слышали? — спросила Диана, глаза её как-то потускнели, лицо осунулось, и она опустила взгляд. — Вы правда ничего не слышали?

— А что мы должны слышать, доченька? — спросила шёпотом Анжела.

— Стук, — ответила Диана нежным тихим голосом. — Стучали, как будто в дверь… И ночью ко мне стучались. Наверное, показалось?

Анжела вспомнила, когда проснулась ночью, чтобы выпить воды и остудить пустыню в горле, потянулась за стаканом на тумбочке, и в этот момент тихо, но настойчиво постучали в дверь. Она надела тапочки, чтобы подойти, но дверь, издав тягучий скрип, приоткрылась сама. Анжела выглянула: кроме атлантов в углах стен, второй этаж пустовал. Она несколько раз открыла и закрыла дверь, проверяя, что за ужасный звук извергся при открывании. Дверь мягко, бесшумно ходила в петлях.

— Я тоже слышала, — сказала Анжелика. — Ночью. — Она повернула лицо к Потапу. — К нам ночью постучались в дверь комнаты. И никого там не оказалось.

— Так это, наверное, тот бездомный, — предположила Максим шутливым тоном. — Ведь помните, он сказал, когда снова придёт, то будет стучаться.

— Ага, и твоего Жеку заберёт, — шуткой на шутку ответила Анжела. — И захапает в придачу Рэфу.

Потап задержал долгий взгляд на Максим: а ведь действительно, бомж именно так и сказал. Макс это заметила и перевела глаза на мать, часто моргая, будто залетела соринка, но лезть пальцем в глаз не хотелось.

— А где вы вчера расстались? — не вытерпел и спросил Потап.

Максим как-то резко вскинула подбородок, но ответить не успела. Ужасающий силы удар едва не снёс правую часть дверей на кухню, разбитые стёкла посыпались на пол.

— Что, что это?! — пронзительно закричала Диана. Она вскочила с места, села на корточки и спряталась за стул. Анжела и Максим отскочили к окну. Схватив за горлышко бутылку из-под водки, Потап ринулся навстречу невидимому врагу. Он обежал полдома, выискивая глазами в любой затенённой области. Входные двери были закрыты и холл совершенно пуст. Да и не мог человек так быстро уйти от взоров и хорошо спрятаться. Потап запер дочерей в специальной бронированной комнате на «нулевом» этаже, достал из сейфа ружьё «Бенелли», зарядил, и вместе с женой ещё раз проверил каждый уголок дома: никаких признаков присутствия посторонних. Анжела тоже достала из своего личного сейфа дорогущий дамский пистолет, сделанный ей на заказ, и, не отставая, шествовала по пятам, выглядывая из-за плеча мужа.

— Сквозняк мог так сильно ударить по двери? — спросила Анжела, когда они из-под крыши спускались на лифте к комнате временного заточения дочерей.

— Мог, только в том анекдоте, где сквозняком полковра в задницу засосало, — ответил Потап.

— Не знаю анекдотов… — Анжела почесала нос пистолетом, даже не улыбнувшись. — Но тогда что это могло врезать по двери? Не приведение же сделало?

— Понятия не имею. Но думаю, Макс что-то должна знать.

— Не трогай Максим. С чего ты решил, что она должна знать? — Анжела изобразила на лице гримасу, показывая, что собирается заплакать. — Мне кажется, что ты начал её ненавидеть? И давно это? Я думала, ты принял мою дочь, как свою. Полюбил.