Утопленник

Потап промолчал.

3

Когда родители открыли двери, Максим выскочила и, не полюбопытствовав, поспешила подняться к себе в комнату. Она схватила айфон со стола, набрала номер Жеки. Всё что она хотела узнать: уверен ли он, что бродягу они добили? Ей пришла мысль, что бездомный чудом остался жив и теперь влез к ним в дом и мстит. Из динамика сотового телефона звучала хрипящая унылая мелодия. «Это ещё что?». Макс отключила, и повторно прощёлкала пальцем по стеклу экрана. В ответ снова прозвучала та же мелодия с большими искажениями.

— Ну и сдохните. — Максим кинула айфон на диван и плюхнулась в кресло за столом. «Что если сесть на байк Жизы и скататься к озёрам, — подумала Макс. — Нужно срочно узнать, утонул ли бомж? Придётся нырять». Она вскочила, подлетела к дверце шкафа-купе, представляющего собой отдельную комнату с одеждой. Натянула кожаные штаны, сапоги и куртку. Закинула в рюкзачок репеллент: все комары мира больше всего на свете любили её кровь. В кожаный рюкзак влетела маска для ныряния, фонарь, тридцатисантиметровый финский нож. Кольца багх-накх влезли на её тонкие белоснежные пальцы. «Если ты жив — они располосуют тебя на куски. Сердце выну, скотина». Конечно, Макс была убеждена, что бродяга умер и валяется на дне озера, и пескари давно обожрали его рожу, но уверена лишь на девяносто девять процентов, а один процент не давал ей покоя. И вовсе ни из-за того переживала, что существовала опасность отвечать за содеянное, хотя и это тоже в какой-то мере волновало, но больше саднила мысль, что их мир так и остался, даже на ту крохотную, мизерную каплю — нечистым.

Максим повязала на шее красный шарф, глаза закрыла чёрными стёклами солнцезащитных очков, в уши всунула наушники от аудиоплеера. Закинула рюкзачок на плечо и была готова выйти. За спиной на столе тренькнул золотой кнопочный мобильный телефон. По звуку она поняла, что пришла эсэмэска. На этот сотовый редко кто звонит. Почти никто не знает его номер. Жека? Макс подбежала и прочла: «Не стоит. Я сам вернусь».

— Вернусь? — спросила в слух Максим, наморщив нос. — Кто это? Жека, ты? — Она ещё раз прочла. С чьего номера позвонили — не определилось. «Какой-то дебил нечаянно послал не туда. Лучше бы миллиардом евро ошибся». Неожиданно полилась напористая мелодия на айфоне: каждому человеку поставлена определённая музыка, под этой должен быть Буян. Максим сняла наушники и прижала мобильник к уху, отставила мизинец и указательный палец.

— Макс?.. — услышала она.

— Рамси? — удивилась Максим.

— Макс?.. — и тишина.

— Что, что Решка-Рамси? — Максим разозлилась. — Что-то с Жекой? Узнала… Говори, не мордуй мои нервы. Где твой Борис?

Тишина затянулась, лишь нарушалась звуками слабого пощёлкивания, будто некто постукивал ногтем по жёсткому пластику. С каждой секундой Максим слышала, как в ушах, набирая темп, бьётся собственное сердце. Нарастала и непонятная тревога: ведь не могли Рэфа и Жека пропасть одновременно? Или всё же с ними произошло что-то страшное? Или другое хочет поведать Рамси, но не может набраться храбрости? Ох уж этот долбаный ветер перемен — их поганый ветер да в наши перемены! Максим не на шутку разнервничалась, но ждала, когда Решка-Рамси первая хоть что-то промолвит.

— Макси, — наконец-то дождалась Максим, — у тебя всё в порядке? — спросила Рамси. И как показалось Максим, хныкнула.

«Всё в порядке?! Решка!.. Всё в порядке?! И это всё, что ты хотела сказать, перед этим промолчав вечность? Ты серьёзно, Решка?!»

Максим отёрла запотевшую ладонь о тыльную сторону ладони, державшую айфон, несколько раз вдохнула и выдохнула, сбила праведный гнев, перед тем как ответить:

— Лада, а что должно быть не в порядке?

Тишина на том конце связи начинала душить.

— Лада, может, уже наконец прольёшь на свет свой рок, — сказала Максим, стараясь, чтобы голос прозвучал добрее, хотя в мыслях всё кипело. Она взглянула на часы: ей ещё ехать и нырять за трупом. Душная ночь уже поселилась за окном. — Лада, разродись уже словами. Или рассказывай, или я отключаюсь.

— Макси…

— Говори, говори уже, не тяни. — Максим взглянула на себя в зеркало, поправила причёску и показала отражению раскрытую ладонь с железными когтями. — Я хоть тебя и люблю, но ты иногда со своими забвениями, дохлого в могилу вгонишь.

— Так он и так уже там.

— Кто, там?..

— Максим, что-то случилось. — Рамси тяжело дышала. — Я даже не знаю, что это? Макси, мне страшно. Мне пришла эсэмэска… от брата.

— К… какого брата? — последнее слово Максим произнесла чуть слышно: она почувствовала, как душа похолодела.

— Который утонул. Тимка.

Максим присела на краешек дивана. Пять лет назад родители доверили Ладе пятилетнего ребёнка: оставили братика под присмотром всего на час. Сами возводили на крыше гаража то ли тарелку спутниковую, то ли скоростной супер-пупер интернет. Макс не помнила. В этот день она была у них в гостях. Дневное солнце морило жаром, Лада и Максим спрятались под тенью дерева и увлечённо рассматривали в планшете молодые торсы зарубежных актёров, хохоча над разными скабрёзными предположениями. Они так увлеклись, что совсем позабыли про пятилетнего Тимофея. Насмеявшись вдоволь, они подняли весёлые глаза: над синей гладью бассейна плыла лишь мёртвая тишина. Девочки переглянулись и, вскочив одновременно со складных стульев, подбежали к воде. В метре от каменных бортов плавал жёлтый пластмассовый утёнок и рядом лицом вниз — тело пятилетнего Тимки.

— Меня мама убьёт! — крикнула Рамси и прыгнула в бассейн. Плавать она не умела.

Максим помнила, как вода от волны попала на плиты; как Лада, захлёбываясь, несколько раз истошно прокричав, скрылась под водой; как она ринулась её спасать, поскользнулась и, вскинув ноги перед собой, разбила в кровь затылок об каменный угол — весь мир потерпел крушение и, вертясь и кружась, полетел вверх в пропасть; как, преодолевая невообразимую тошноту и головокружение, она скатилась за борт, чтобы помочь; как Рамси в бессознательной панике, стараясь спастись, схватила её мёртвой хваткой за шею, и они вдвоём, заглатывая в лёгкие воду, пошли ко дну. Чего Максим не помнила — это как их всех достали. В тот день она испытала великий ужас.

— С чего ты взяла, что прислал эсэмэску Тимка? — поникшим голосом спросила Максим в телефон.

— Вот… — ответила Лада умирающим, еле различимым голоском. — Слушай… Дорогая моя сестрёнка, не переживай, мне уже не одиноко, я нашёл друга. Тимошка.

— Но он писать не умел! — воскликнула Макс и вскочила с дивана. — Он был совсем крохой. Это какая-то козья рожа тебя пугает.

— Про какого друга он пишет? — не слышав, или не слушая, спросила Лада. — Ты понимаешь про что я?..

— Нет, не поняла, — ответила Максим.

— Не надо было тебе так делать.

— Что мне не делать? — вскричала Макс. — Хочешь сказать… — Она услышала, как айфон стал издавать звуки отключившегося аналогового телефона. — Это ещё что? — и замолчала. Всё она поняла, что имела в виду Решка-Рамси, но это такой несусветный вздор.

Максим передумала ехать одна на озеро. Скинула сапоги, разлеглась на диване и, глубоко размышляя о поэзии и музыки времён ренессанса, прикрыла усталые веки: почему были Монтени и Галилеи, да Винчи и Рафаэли, Тицианы и Микеланджело? Откуда они все внезапно повылезали? А потом Бахи, Моцарты… И куда теперь все делись? Где шедевры современности? И, главное, где отечественные шедевры?

Максим согнула колени, ладонь непроизвольно подлезла под резинку трусиков.

Глава 11

1

Римма закрыла дверь дома на ключ, улыбнулась. День светлый и тёплый, на небе ни облачка. В высоте пирамидального тополя щебетала птица. Полной грудью Римма вздохнула цветущий воздух. Она полюбовалась цветами в подвесных кашпо на декоративных решётках с обеих сторон входа, затеняющих и скрывающих от любопытных глаз. Да и просто красиво. «Цветы забыла полить, — огорчённо подумала она. — Бедненькие, могут засохнуть за целый день под таким-то солнышком». Она ещё раз улыбнулась, приветствуя прекрасное утро, и шагнула по брусчатке. Правый каблук утопился в щель между камнями, застрял, лодыжка подвернулась, и Римма почувствовала, как едва не порвала натянутую жилу на икроножной мышце.