Утопленник
Шрифт:
— Взрослая стала? — тихо спросил Потап, сжав в кулаке чужую ладонь, скинул со своих ног, словно брезгливо отшвырнул мразь. В ответ Максим надула на губах белый прозрачный пузырь, потом сжала ртом и выплюнула в ладонь. Медлительные пальцы скатали липкий шарик. Как ни в чём не бывало Макс таинственно улыбнулась и спросила:
— Что-то произошло?
— Произошло, — ответил Потап и отсел на другой стул. — Макс, мотоцикл возле входа Жеке принадлежит?
Максим неопределённо пожала плечами.
— Из его друзей, — продолжил Потап, — кто-то мог нам напакостить? Или, может, он сам, может, у него такие приколы?.. Своей девушке дохлых зверей на участок дома подкидывать?
Анжела заинтересованно подошла к столу, бедро вжалось в угол. Она сжала
— Мы скоро поженимся? — как-то не в тему ответила Макс и забросила шарик из жвачки в стакан с газированной водой. Пузырьки оторвались от стен и подорвались кверху. Унылым взглядом Потап оценил действия Макс: дошла до совершеннолетия и теперь обратность — деградация по типу «егэ». А ведь едва не вручили в школе золотую медаль.
— Поверь, я не выкину мертвечину, — покачивая головой, уверил Потап. — Заверну в целлофан, оберну бантом и преподнесу вам на свадьбу в качестве подарка. Так ты в курсе?
— Да ни в чём я не в курсе, — взволнованным голосом ответила Максим. — Мам, твой муж на меня безосновательно наезжает. Какая ещё к чёрту мертвечина?
— Да, Потап, что ещё за мертвечина, объясни? — вступила в разговор Анжела. — Не от неё ли вся эта вонища? — Она придвинула лицо вплотную к старшей дочери. — А почему байк Жеки у нас? Он здесь ночевал? Ты его под кровать впихнула?
— Вы что наехали?! — вскричала Максим. — Мне не десять лет. Вон, Диану воспитывайте. Нету здесь Жеки. Я сама не знаю где он. На телефон не отвечает… Никто не отвечает. И уж точно, никого мёртвого он нам не подкидывал. Он не урод.
Некоторое время всех окутала и душила нездоровая тишина.
— Да, это от неё весь этот смрад на улице, от дохлой псины, — с опозданием Потап ответил жене. — Валяется недалеко от ворот. Целый телок. Ладно. — Он поднялся из-за стола. — Вы будьте дома. Я сам всё уберу, заверну в плёнку, подъедут рабочие и вывезут. Я им сейчас позвоню.
— Я тебе помогу, — вызвалась Анжела. — Или лучше… пойдём, посмотрим, сам ничего не трожь, и своих работяг не отвлекай. Позвоним в службу по уборке, пусть они уберут всё полностью.
— Пока они приедут, всё в округе пропитается зловонием, — возразил Потап. — Я хоть попробую завернуть в полиэтилен.
— И я с вами пойду, — сказала Максим. — Только ещё раз позвоню Жизе. — Она подошла к Потапу, заглянула в лицо широченными глазами и, едва не касаясь носом его губ, изобразила крупную дрожь на лице, после чего скрылась в арке под лестницей.
Потап и Анжела переглянулись.
Никто не заметил, как Диана тихо поднялась к себе в комнату, и уже через пару минут полились слабые звуки плачущей скрипки.
2
Анжела стояла в синем джинсовом комбинезоне, в котором она обычно ухаживала за цветами перед домом, заткнув нос и рот носовым платком, покачивала из стороны в сторону головой и ужасалась виденным. Максим только взглянула и, взвизгнув, отмахиваясь от мух, убежала в дом. Потап захватил лопату, вилы и плёнку из гаража и теперь старался переложить тело пса на развёрнутый полиэтиленовый ковёр. Мёртвый волкодав разваливался на куски: сначала разломилось тело и все шевелящиеся внутренности вывалились на траву, кожа со шкурой слезла с задних лап, а потом отделились и сами лапы. Труп будто растаял на солнце и расползся густой бесформенной массой. Потап негодовал: «Как такой гнилой холодец могли незаметно приволочь и подложить?» Он думал, что Анжеле, мягко сказать, станет не по себе и она, как и дочь — её дочь, поспешит ретироваться. Но бойкая жена ходила вокруг и пальцами указывала, что ещё отвалилось и где надо тщательнее зачистить. Пару раз, подавляя рвотный позыв, она отбегала, сгибалась и издавала блеющие звуки, и пару раз она походила на чучело, размахивающее руками рьяно разгоняя рои мух. И отойдя, настырно возвращалась. Потап гнал её и удивлялся: что заставляет жену наблюдать за процессом уборки падали? Она шутила и даже ущипнула его за ягодицу, когда он, задыхаясь и лавируя блевануть не блевануть, низко
нагнулся, подчищая последний сгусток из травы. Анжела успела даже рассказать анекдот, которые она на дух не переносила, так же как и частушки, балалайки, шансоны и гармошки. И всё же — это была его прежняя, любимая жена. Потап завернул плёнку и накрыл желеобразную груду, выпрямился, вытер пот со лба.— Вот, смотри, ещё осталось, — сказала Анжела — почти пропела и ткнула указательным пальцем на бровку дорожки, где в корешках травы, выдернутых с землёй, валялся продолговатый кусочек. — Ты знаешь… На что-то похоже…
Пальцем, защищённым резиновой перчаткой, Потап ковырнул непонятный вытянутый предмет.
— Патька, это же… — Анжела запнулась. — Это же то, о чём я думаю? Не-е-ет. — Она зажала рот ладонью.
Сидя на корточках, Потап поднёс к глазам человеческий палец, скрупулёзно старался рассмотреть, выставил перед собой на свет, словно собирался просветить солнцем. Чёрный ноготь отслаивался от подгнивающей тёмно-синей кожи.
— Это палец, — больше подтвердила свою догадку, чем спросила Анжела.
— Да, — кивнул Потап. — Детский палец.
Бледная Анжела пошла в дом, собираясь как можно скорее набрать номер друга их семьи — следователя Павла. Правда, вряд ли его можно назвать другом семьи, да и Потапу он не особый друг, но она ему нравилась. Однажды, напившись, Павел домогался её на балконе, когда все мужчины уже покурили и спустились к столу, и жгуче признавался в любви. Конечно, за её жизнь, кто только не клялся, не склонял голову перед ней и не расцеловывал руки, но ко всем Анжела относилась с полным равнодушием. Для неё существовал только Потап. Но сейчас — ей почему-то захотелось непременно позвонить именно ему.
Потап понял, что жена хочет кому-то звонить, крикнул:
— Анжела, постой! — Он подошёл к ней и взял за руку. — Подожди. Нужно подумать, стоит ли вообще об этом сообщать. — Он поднял рукой её подбородок, заглянул в ошалелые глаза. — Ты хотела звонить? Кому?..
— Да, — с отчаянием воскликнула Анжелика, бегая напуганными глазами. — Разве не надо? Хотела Павлу… Но почему ты говоришь, что не стоит?
— Возможно, это связано как-то с Максим. Она приехала ночью. Вечером часов в двенадцать я выходил подышать, пса точно не было. Я прошёлся вдоль дорожки и уж если даже не заметил, то вонь бы дала о себе знать. И сегодня с утра Макс вообще какая-то странная. Так что не стоит спешить. Ведь не будем мы её подставлять? И какого фига мотоцикл Жеки стоит у нас, а самого нет? Надо получше её расспросить. Мне кажется, она что-то умалчивает. — Потап посмотрел на окна дома и увидел, как Максим поспешила отойти, дёрнув шторой.
— Хорошо, — отозвалась Анжела потухшим голосом. — Я её сейчас допрошу. Но ты же знаешь, она ведь не маленькая, с неё слова не вытянешь. Она сама себе на уме…
— Не надо никого допрашивать. Я сам расспрошу, когда и как надо. Оставим всё как есть. Ничего не рассказывай девочкам. И вообще никому, тем более Павлу. Этот разроет все склепы в России, но нароет что нужно. И не нужно. Так что пусть всё умрёт в тайне. — Потап ещё раз взглянул на дом и мысленно обругал себя: как же некстати год назад он снял со стен все видеокамеры, хотел поменять сам, на более современные и дорогие, но руки так и не дошли. Действительно, изрекают: если поленишься сделать сейчас, то не сделаешь никогда. Он поцеловал жену и спросил:
— Договорились?
— Ну, наверное, — ответила Анжела, выдавила слабую улыбку. — Ты говоришь… ребёнок. Как-то жутковато. Получается, собаку подбросили вместе с пальцем. Но те, кто подкинул — они знают. Как с ними быть? Рано или поздно всё может всплыть. Ведь для какой-то цели они это сотворили, ведь для чего-то нам показали? Или указали. Не всё так просто. Не знаю, но мне кажется, всё же надо сообщить. — Она вспомнила, что может быть замешена старшая дочь и впала в смятение, на глазах навернулись слёзы. — Не знаю… Но Максим не должна пострадать. Ты сделаешь что-нибудь? Как правильно?.. Ведь всё равно об этом уже знают… Те, кто это сделал…