Утопленник

Так значит это ему она сказала: «Если вы произнесёте достаточно большую ложь и будете её повторять, то люди в итоге в неё поверят».

— Максим, зачем нужны эти слова мне?

4

— Папочка, — обрадованно вскрикнула Диана и повисла на шее Потапа. Он чмокнул губами её в макушку. Ему нравилось: дочка всегда встречала с неподдельной любовью как бога.

— Господи! — Анжела развела руки, расплываясь в улыбке. — Я вечность тебя не видела. — Она взвизгнула и подлетела к Потапу, осыпала градом горячих поцелуев. — Ты голоден?

— Да, — соврал Потап и покосился ощупывающими глазами на Максим. — Это не твоё? — Он положил на угол стола клипсу.

Все дружно уставились на миниатюрную свастику.

— Макс, это уже несерьёзно, — сказала Анжелика. — Пора прекращать свои игры. Ещё можно понять твоих вампиров, но после той компьютерной игры за фрицев прошло лет шесть. Или семь.

Максим отставила стакан с газировкой, сощурила глаза, что-то вспоминая, спросила:

— Откуда у тебя? Я их не надевала и не доставала уже сотню лет. — Она взяла клипсу и радостно рассмотрела. Потап исподтишка осмотрел её мочки, но там болтались серебряные перевёрнутые крестики. Он не ответил, лишь улыбнулся и уселся за стол, изображая голод, потёр ладонью по животу и обвёл глазами стол. На тарелочках английского сервиза: салат из помидор и огурцов, тонкие ломтики красной рыбы с оливками, жареные рёбрышки баранины с запечёнными помидорами, грузинский соус, хачапури и кубики сыра нескольких сортов. Потап улыбнулся Анжелике, потянулся за веточкой кинзы, и улыбка сошла на нет: жена держала двумя пальцами рюмку с водкой, другой рукой протягивала графинчик ему.

— Выпьешь? — спросила Анжелика. — Пожалуйста, за бабушку мою. С ней не очень-то обошлась жизнь. Даже напоследок не отпустила без поганого зла.

Потап цыкнул губами, взял графинчик и отставил на дальний угол стола — подальше от жены. Диана одобрительно одарила отца затяжным морганием, увидела, что он смотрит на её забинтованную ладонь, неуверенно опустила на колено.

— Мама, — обратился Потап к жене. — Твоя дочка так может лишиться пальцев. Проследи, чтобы она временно перестала играть на скрипке.

— Папа! — вскочила Диана со стула, в её глазах читался непритворный страх. — Не запрещай! Я хочу играть. — Диана понизила голос до шёпота. — Я хочу стать великой. — Она улыбнулась отцу. — Я постараюсь осторожно. Хорошо, папочка. Честно, буду осторожной.

Потап рассмотрел личико дочери и испытал неимоверные чувства жалости и страха за неё: Диана походила на маленькую древнюю старушку, давно собравшуюся в мир иной. Её глаза радостные, в глубине искали защиту, небольшие темноватые круги появились над щеками, скулы заострились. Потап подумал, что его дочка боится жить. Он протянул к ней ладонь, хотел спросить про распятие, прикреплённое скотчем в её спальне, но не стал. Ему хотелось её поцеловать, но не подошёл. Ему хотелось её защитить, но не защитил. Ему хотелось видеть её, но не видел. И он вздрогнул: видеть чьими глазами?

«Что взорвало мой мир?!» — закричал Потап. Но его никто не услышал. Он открыл веки. Диана слизывала с ложечки мороженое, на губах растянута милая улыбка, но в глазах прослеживалось желание заплакать. Потап перевёл подозрительный взгляд на падчерицу. И как ни старался уловить тайные мысли Макс, но она лишь бесперебойно набирала на айфоне номер Жизы, ни разу не взглянула в его сторону.

Анжелика наливала из графина в рюмку новую порцию водки.

«Я схожу с ума!» — в сердцах завопил Потап. Он повернул шею к двери, надеясь увидеть на углу стола отставленный графинчик: место пустовало. «Когда она его взяла? Когда?!»

— Так всё же выпьешь со мной? — спросила Анжела.

— У тебя красивый букет был… Зачем срезала лилии? — Потап потёр пальцами лоб от молчаливого возмущения, не сводил глаз с рюмки, поднесённой к губам жены.

— А я думала, что это ты почему-то огорчился и срезал. Не стала на тебя обижаться и говорить.

Потап недоумённо вскинул брови:

— Хочешь сказать — ты не резала?

— Нет же, говорю. — Анжела развела рукой и выпила водку, ноздри шумно выдохнули, на переносице собрались морщинки от неприятного вкуса, но ладонь взяла графин и снова наполнила рюмку. Потап ушёл в себя — мрачные мысли поглотили его целиком. Анжела вновь заговорила о похоронах бабки, с жадностью набросилась на еду, несколько раз спросила — как на работе. Потап не отвечал. Он умолчал о перестрелке в баре, решил, что вообще не расскажет; не знал, как сообщить о смерти Риммы, боялся растрогать Анжелу — тогда вообще нажрётся; не поведал о странном поведении Даниила.

— Когда я ложился, букет был целым, — сообщил Потап.

Анжела равнодушно пожала плечами. Она внимательно рассматривала рюмку с водкой на свет солнца из окна.

— Это не бриллиант, — сказал Потап с лёгким презрением в голосе.

— Ещё какой… бриллиант, — произнесла Анжела томным голосом и провела языком по верхней губе.

— В бриллиантах не тонут.

— Ещё как тонут, — прошептала Анжелика. — Пошли в спальню. — Она поднялась, улыбнулась девочкам и погрозила указательным пальцем. — Диане не скрипеть… Максим не п…

Потап понял, что сейчас произнесёт жена, покрылся краской вместо неё и, опередив, гневно сказал:

— Ангел, ты уже пьяна. И это твои дочери.

— О, ага. — Анжелика взяла мужа за ладонь и потянула. Потап приподнялся и вытянулся в рост. — Скорее пошли. Мы не были вместе — вечность.

— Анжела! — крикнул Потап. — Римма погибла!

— А… — Анжелика прижала пальцы ко лбу, силясь что-то вспомнить. — Да. Забыла тебе сказать. Римма умерла.

С широко раскрытым ртом Потап тяжело осел на стул. Он не спросил, откуда она знает. Она никак не могла знать, если только полицейские не сообщили или Даниил: а они точно не сообщали! То, кто же, чёрт побери?! Потап, недоумевая, покачал головой и спросил у Макс, как дела у Лады. Падчерица испуганно вытаращила глаза и повела нервно плечом.

— Не знаю, — ответила она с опозданием. — Мы вчера не общались. Всё пробую дозвониться до Жеки или Рэфы.

Анжела уже потеряла интерес к мужу, отрешёнными глазами поймала в фокус графин с водкой и улыбнулась. И Потап подумал, что сейчас жена напоминает зомби, только не тех, что зовут живыми мертвецами, а тех, кто живёт под влиянием чужих сил, типа Вуду.

— Максим. — Потап выдержал паузу, не в силах оторвать взгляда от красоты падчерицы. Вновь он увидел на её лице змеиную блудливую ухмылку. — Нужно выкинуть фигурку Геббельса.

— А! — Макс озорно повела глазами. — А его уже не было. И я думала, что больше не увижу. А вечером, когда приехала… Мы с родителями искали Жеку… Так вот, бюстик оказался на месте. Не знаю, зачем Профессор трогает мои вещи. Уверена, он сначала выкинул моего Геблера, а потом почему-то вернул на место. Наверное, испугался, что закачу скандал.

— Альберт, что, вчера заходил? — яростно прошептал Потап, на скулах вздулись желваки, взор метнулся в сторону жены. Анжелика нервно задрожала ресницами и опустила глаза, на лице появилось странное смущение. Она запрокинула голову и выпила очередную рюмку водки.

Кто-то очень громко протопал в прихожей. Настолько громко что нереально, разве что шаги из-под динозавра.

— Прислуга? — спросил Потап.

— Сегодня никого нет, — ответила Анжела.

Диана широко раскрыла глаза и установила взгляд в одну точку, прокручивая перед собой указательным пальцем. Потап посмотрел на выбитые стёкла правой стороны дверей кухни и трещину по стене от дверного проёма. Он прижал указательный палец к губам, и медленно прошептал вопрос:

— Стук… В дверь?