Утопленник
Шрифт:
Гробовая тишина продержалась тринадцать ударов сердец.
Невероятной мощи удар выбил входную дверь вместе с коробкой и кирпичами. Диана, Максим и Анжела завизжали, казалось, небо рухнуло на землю и сейчас всех придавит. Потап уловил угловым зрением в окно, как дверь, словно параплан парило по воздуху и упала на забор возле ворот.
— Оставайтесь здесь! — крикнул Потап и на мгновение замер, почувствовал небывалое облегчение, безмятежность, словно с шеи сняли непомерный груз. Великое спокойствие окутало его. Он закрыл глаза, почему-то захотелось заплакать. Нехотя он взял с резательной доски нож, прошептал:
— Оставайтесь. — И вышел из кухни.
Но после нахлынувшего умиротворения, в сердца заползла ещё большая тревога.
Глава 14
1
Богдан
— Да-а… — Богдан расставил ноги и упёр ладони в бока. — Пока ещё бабам могу нравиться, если пузо малость подобрать. Не, ну с моими деньгами я буду нравиться им вечность. Даже когда в штаны класть буду жидким сиром. Только пивка бутылку опустошу и буду вновь на коне. — Богдан опомнился, что произносит вслух, и прижал ладонью рот. Анита могла услышать. Хотя, когда она его останавливала. А если что-то не нравится — шмотки в руки и на выход.
Тук-тук-тук-тук.
Богдан прислушался: «Дятел?»
Тук-тук… Бум! Бум!
«Какая дубина всё утро стучит по стенам?» Богдан обернулся на часы над своим рабочим столом. Два! Ого! Анита не разбудила, есть не зовёт. Богдан ещё раз посмотрел на своё отражение, решил, что завтра вечером, как приедет с фирмы, обязательно пойдёт в фитнес-зал, сгонит на тренажёрах немного жирку, а ещё лучше штангу потягает — любимые жимы от груди и приседания.
БУМ! БУМ!
— Да кто?.. Анита! Кто там в двери щемится?! Посмотри!
Во входную дверь злобно саданули, а потом затрещало дерево — ощущение, что дверь выдавливают бульдозером.
— Сейчас возьму ружьё, выйду и башку разнесу! — Богдан подумал, что странно — неслышно жену. Сжав зубы, он собирался выйти на крыльцо и проломить «вероломщику» голову, ещё лучше прострелить — частная собственность! — но, кажется, стихло, а голова заболела сильнее. Поэтому нужно сначала выпить аспирин, опустошить пару банок пива из холодильника и потом уже…
Что-то шумно пробежало по крыше и выломало черепицу.
В бешенстве Богдан подбежал к сейфу, вытащил ружьё «Беретта», успел заметить записку на прикроватной тумбочке и босой выскочил во двор.
Несколько раз он обошёл периметр двора, ладонью прикрывая глаза от палящего солнца, высматривал злоумышленника на крыше и повреждения. Лишь слабый ветерок лизал красную черепицу, и раз упала засохшая шишка с высокого кедра. И никого. Но выломанный кусок керамики валялся в цветах бетонной вазы при входе на ступени крыльца.
— Эй! Ты, там, на облаках! Хочешь сказать, что это дятел выдолбил мне кусок черепицы и свалил? — Богдан прищурил глаза, пытался взглянуть на безоблачное небо. — Вот и у меня нет ответов. И знаешь что?.. У тебя ни хрена никогда не бывает для нас ответов. Ни хрена!.. Никогда!.. Какого ты тогда там засел? — Богдан выстрелил в небо и, согнувшись, внимательно всмотрелся: попал-не-попал? — Да ни черта не попал. — Он издал смешок. — Запрятался там, хрен с два увидишь. — Довольный собой и тем, что никто не собирался его грабить и убивать, Богдан вернулся в дом. Прямиком направился к холодильнику и залпом опустошил две банки турецкого пива. Смачно отрыгнул, повеселел. И захотел жаркой любви с женой. Да такой, чтоб слишком жгучей. А вроде как — поднадоела. В последнее время только и делали — как кролики. Эх, всё же жизнь прекрасна!
— Анита!
Глаза Богдана пробежались по строчкам на оранжевом листке: «Любимый, до тебя не дозвонилась, уехала на два дня к маме. Целую. Твоя…»
— Твоя. — Богдан сел на кресло. — Твоя… — Он хохотнул. — А может, уже не твоя? — Богдан взял из блюдца кусок сыра и призадумался.
За последний месяц Анита едет в свой «захалуйскодрищенск» третий раз. До этого не была три года. Или почти четыре.Богдан вдавился в воспоминания.
Несколько лет назад он открывал сеть магазинов — универсамы в разных областях России. В одном из Сибирских городов, определив место под стройку и заключив договор купли-продажи участка со снесением двухэтажного дома — нужно было ещё куда-то выгнать жильцов, — Богдан посетил местный ресторанчик. Жара на улице под тридцать пять, а система охлаждения или кондиционирования ни грёбаного карлика не работала. Он набил пузо до отвала — любил плотно и вкусно поесть, — вышел на улицу, истекая потом после безумной духоты полуподвального помещения. Солнце ударило кулаком пекла: вот ещё не хватало получить тепловой удар. Дешёвая «копейка» газанула перед носом так, что можно писать петиции о пересмотре названия «газовая камера». Богдан выругался и достал из кармана брюк мобильный телефон, проводил звериным взглядом «драный раритет»: взять бы гранатомёт и заслать во вдогонку пару сотен ракет. Чтобы узнать, где можно искупаться, Богдан пальцами быстро пробежался по кнопкам, набрал номер француза Сержа, полгода, шныряющему по России за компанию. Правда, француз странный, больше на араба похож. Богдан расчихался, догнал взглядом почти исчезнувший зад белой «копейки» и послал мысленно эскадрилью вертолётов — «крокодилов», «чёрных акул» и «аллигаторов» с их «птурсами», «нурсами», пушками и пулемётами. И чёрта с два — ещё бы арендовал у пиндосов кучу «апач» и в придачу все их базы с ядерными боеголовками. Чих не переставал, из носа потекло. Богдан прохаживался по тротуару перед входом в ресторан, изнывал от жары, прижимал трубку к уху: лягушатник не отвечал.
— Отравился улитками, — недовольно пробубнил Богдан, сунул мобильник в карман и перешёл дорогу к небольшому продуктовому магазину, чтобы купить газированной воды.
— О, хорошо. — Зал магазина встретил освежающей прохладой кондиционера. Богдан от удовольствия прикрыл глаза, носовым платком отёр пот со лба. — Ну вот, оказывается, жить пока ещё хорошо. — Снисходительная улыбка к миру натянулась на подсохших губах. Богдан достал из холодильника две литровые бутылки воды, возле кассового бокса достал бумажник и, вынув пачку банкнот, в основном доллары и евро, разложил на не движущемся транспортёре, стараясь в кучке найти рубли.
— Можно картой расплатиться, — посоветовала кассирша — дебелая тётка лет пятидесяти, стараясь всем услужить натянутой улыбкой пухлых губ размером вареников.
— Не знал, — ответил Богдан, вскинув недовольно брови. Его выбешивал хоть малейший совет, независимо — нужный или пустой, к месту или дебильный. Ничьё поползновение в свой разум он воспринимать не мог. Кассирша, видно, неглупая, поняла это и извинилась, постаралась примирительно улыбнуться. Богдан увидел испуганные глаза женщины и смягчила. — Оставил карты в сейфе. Не тот бумажник взял.
— Эй, красавчик… — произнёс за спиной голос девушки. — Бутылочкой пива не угостишь?
Богдан повернулся.
— Красавчик? — Он хохотнул. — Красавчик?.. — Перед ним стояла размалёванная малолетка, едва достигала макушкой его плеча. Он хотел произнести: «Сопля. Тебе сколько лет? Ты, сыкуха, ещё краситься не научилась». Но передумал, внимательно рассмотрев. Весьма, весьма обворожительная девчонка. Не хотелось обижать. Сиськи размера пятого, если только ваты не наложила, бёдра красивые, обтянутые голубым стрейчем. Розовый джинсовый бомбер, заканчивающийся сразу под грудями. Богдан отшагнул и повнимательнее рассмотрел девушку.
— Если вразумительно объяснишь, зачем тебе это, то могу угостить не только бутылкой пива. — Он ткнул указательный палец в девичий пупок, проколотый шпилькой с черепом.
Девушка похлопала длинными накладными ресницами в замешательстве:
— Чтобы такие, как ты — спрашивали и пивом угощали.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — ответила девушка. — Зовут Туф. Так и зови.
— Туф? — переспросил Богдан. — Типа вулканической породы?
— Не знаю. Так пивом угощаешь? Или сначала… — Туф поманила пальцем, чтобы Богдан наклонился, её липкая ладонь легла ему на шею, губы прошептали на ухо.