Увечный бог

– Она решила нас убить, - сказала Стави. Взгляд ее более не принадлежал маленькой девочке.
– Меня и Сторию. Ей только Абси нужен.

Сумерки расстилали свой саван. Ливень где-то разыскал бхедриний навоз, давно высохший, и они сгрудились у мерцающего костерка. Он следил за странными вспышками света от ломаного кристалла, с которым играл Абс.

– Не убьет, - ободрил он близняшек.
– Вы нужны, чтобы сломить волю вашего отца.

– Ей для этого нужен только Абси, - сказала Стория.
– Одну из нас она убьет первой, чтобы привлечь внимание. А потом вторую, чтобы у него остался единственный сын. Тогда отец склонился перед ней. Сдастся.

– Слишком много думаете, обе. Еще далеко до подобных бед.

– Ошибаешься, - возразила Стави.
– Гораздо ближе, чем кажется, Ливень.

Он не нашел, что ответить. "Даже солгать не могу". Бросил еще кусок навоза в пламя.
– Обнимайтесь-ка покрепче. Абси, иди к сестричкам. Ночь будет холодная.

– Она ведет нас на север.

– Да, Стави.

– Зачем?

– Не знаю... Ту пустыню нам было не пересечь.
– Он огляделся.
– Наверное, это чей-то Оплот, если мне позволено судить. Не узнаю звезды, да и нефритовые копья пропали.

– Садок, - с некоторым раздражением сказала Стория.
– Мы уже поняли. Но она все ведет на север.

– А ну, спать.

Когда дети улеглись, Ливень набросил на них единственную меховую шкуру и встал размяться. Глянул искоса на ведьму, что притулилась в пятнадцати шагах. Она напомнила труп, который он как-то нашел - одну из деревенских старух, ушедшую в холодную ночь, чтобы умереть в одиночестве. Некоторые из старцев все еще делали так, хотя обычай и начал уходить. Иссушенное существо, вставшее на коленях среди тающего снега в лощинке.

Возможно, не самый плохой способ умереть. Одиноко, замерзая, пока не улетят все чувства - а потом сон, последний теплый вздох. Он припомнил, что ее истерзали ветра, ледяные иглы пронзили кожу изнутри, вороны нашли глаза, губы и уши. То, что осталось...

Олар Этиль подняла голову и поглядела на него.

Ливень отвернулся.

– Не заходи слишком далеко, - предупредила она.
– В этом садке легко заблудиться - а я искать не стану.

"Потому что мы уже почти на месте?"

– Если решил сбежать, щенок - не надейся, что приму снова.

Он отошел, действительно не намереваясь заходить слишком далеко. "Не бросай нас, молили они. Я не брошу. Обещаю". Десять шагов. Он оглянулся.
– Духи подлые!
– Стоянка пропала - вокруг лишь уходящая в темноту тундра.

И тут он уловил блеск - "костер. Я смотрел не в том направлении". Ливень побежал к свету. На полпути замедлил бег, потом остановился. "Слишком далеко - я так далеко не отходил. Я вообще едва шагнул..."

Он видел сидящую у костра фигуру. Содрогнувшись, Ливень осторожно подошел. "Олар Этиль? Ты? Нет.

Если только ты не прятала этот красный жилет".

Человек полез пальцами в объемистый рукав, вытащил серебряные кубки, большой графин, а потом и кучу фруктов, печеные сладости.

"Мне снится всё это. Я сплю с детьми, и стоны мои слышит лишь старая карга".

Мужчина поднял голову. Лицо его было круглым, раздобревшим от многих лет излишеств. Лицо горожанина. Он взмахнул пухлой рукой: - Быстрее, помавает Крюпп - видите? Времени мало. Идите. Садитесь. Прежде чем Крюпп очнется на жалкой и хрупкой заре в осажденном бедами городе. Вы и есть хранитель моих дочерей?

– Что? Я...

– Крюпп был бы там, если бы смог. Фу! Вечное наше извинение, пусть и скудное и ничтожное. Однако же Крюпп знаменит энергичным своим семенем - не он ли проплыл три лиги вверх по реке, дабы оросить милую дочку барона всего за три месяца до скандального ее брака? Хм. Брак оказался скандальным шесть месяцев спустя и о, как был обесчещен всё отрицающий муж! Что ж, будь сам он таким авантюристом, каких любила супруга, семя Крюппа постучалось бы в запертую дверцу. Посему муж получил то, чего заслуживал - таково было решение Судьи Крюппа.

– Ваши дочери... возьмите меня духи, вижу сходство - глаза, движения рук... но Хетан...

– Восхитительная Хетан, память возвращается смесью желания и тревоги... ладно. Сожаления достойна судьба их матери. Опасна участь ее детей, и мы должны что-то сделать. Почему вы не едите? Не пьете? Лучшие запасы Барука!

Ливень ткнул пальцем: - Всё... пропало.

– Увы мне. Ужасное проклятие забывчивости. Может, в следующий раз, мой друг-варвар. Но время, оно быстро утекает, однако Крюпп будет еще быстрее.
– Он помахал рукой.
– Скажите, что вы видите?

Ливень прищурился.
– Лук. Колчан. Стрелы.

– Ривийские. До сего дня они были для меня подарками, бесполезными, хотя - по загадочной причине - и вполне заслуженными. Но теперь я даю их вам, в качестве жеста необыкновенной щедрости. Разве не лучшее оружие с сравнении с тем, что у вас есть?

– Мой лук расщепился. Починить нечем. Древки стрел высохли, искривились - я хотел было вымочить их, но забыл. Оперение...

– Прежде чем вы продолжите, славный господин... по изложенному списку Крюпп умозаключает, что дар Ривии во всем превосходит ваше оружие.

– Я так и говорил.

– Неужели? Превосходно. Берите их и уходите. Быстрее. И да никто не скажет, что Крюпп - безответственный отец, чем ты там ни клялась в суде дочь барона. Если бы Крюпп не раскрыл в самый драматический момент, что она спит ныне с адвокатом, что же, Крюпп был бы гораздо тоньше человека, коий пропадает сейчас с ваших глаз в красном жилете и...

– Погодите! Я заблудился! Она говорит...

– Сзади, о коварный лазутчик.

Сжав в руках новое оружие, Ливень осторожно повернулся и увидел в двадцати шагах угасающий костер, скорчившихся под покрывалом детей и лежащую в стороне Олар Этиль. Он развернулся назад, чтобы поблагодарить того человека - но тот пропал, как и скромный очаг. Ливень поднес оружие ближе к глазам. "Они - не сон. Они настоящие, и притом хорошо сделанные". Он натянул тетиву, попробовал. "Духи! Эти ривийцы, наверное, великаны!"

Олар Этиль чуть пошевелилась, едва он вернулся к костру.
– Передумал?

Ливень положил лук и колчан за собой.
– Да.

– И хорошо, щенок. Садки - опасное место для таких дураков, как ты. Хочешь соблюсти свой обет, держись поближе.

Ливень бросил в огонь последние кизяки. Искры взвились в ночное небо.
– Так и сделаю, Гадающая.

Ее голова снова опустилась. Он смотрел внимательно.
– "Когда сон вздохнет в последний раз, я разбужу тебя, карга".