Увечный бог

Откуда-то из дальнего конца оврага донесся низкий рокочущий шум. Но у нее не было времени подумать.

***

– Моя утулу думает, это секс. Как странно.

Фелаш искоса глянула на капитана; веки медленно опустились, изобразив леность.
– В нашем дворце есть изысканные мундштуки, сделанные в подобие пенисов.
– Она повела рукой.
– Все части воспитания принцессы...

Шерк опустила мундштук.
– Думаю, достаточно, Ваше Высочество. Оставляю вас вашим... занятиям.

– Приключения принимают всяческие обличья, капитан. Имей ваша утулу мозг, уверена - она весьма энергично поддакнула бы мне.

– Но это самая суть ее... э... желаний. Полная безмозглость. Большинство трагедий мира коренятся в непонимании. Видите ли, мы слишком многого требуем. Всякая там верность, драгоценная исключительность, любовь и обладание - всё рано или поздно изменяет. Да, я знала мужчин - именно "знала" - которые приходили ко мне, жаждая безмозглого времяпрепровождения, а потом болтали о женах.

– И что они говорили? Пожалуйста, я хочу знать.

– Скучаете по сплетням?

– Дворец кажется до ужаса далеким.

– Именно, Ваше Высочество. Иные говорили о волшебстве любви, которое пропало, об угольках, ставших холодными словно камни. Другие жаловались, каким всё стало сложным, или гнилым, или хрупким. И почти все толковали о женах как об имуществе, которым пользуются, когда это угодно мужьям, а потом оставляют в покое. Именно из-за таких речей жены делают то, в чем их подозревают мужья, когда сами со мной. Что же, я понимаю, почему в глазах жен они видят убийственный блеск.

– Итак, даже будучи с вами, они ничего не понимали?

– Весьма проницательно, Ваше Высочество. Да, они совсем ничего не понимали.

– Ведь вы предлагали секс без осложнений.

– Именно.

– Без мозгов.

– Да. И это освобождало их, и свобода делала их счастливыми - или беспамятными. Хотя бы на краткое время. Но едва кончалась вспышка, старый мир и все его цепи возвращались со звоном. Они выходили, словно осужденные переплывать канал.

– Вы вели разнообразную и интересную жизнь, капитан.

– Жизнь? Неподходящее слово, Ваше Высочество.

– О, не нужно дышать, чтобы быть живым - и прежде чем вы возразите, насколько смехотворным выглядит такое заявление, прошу, подумайте еще раз. Я не намекаю на ваше состояние.

– Тогда я поистине заинтригована. Что это должно значить, Ваше Высочество?

– В годы обучения у меня...

Рокот заглушил слова; они обернулись и увидели поток мутной пенящейся воды, вырвавшийся в бухту сразу за мелководьем. Текущий из зияющего, почти скрытого клубами пара разрыва потоп разметал льдины, образовав полосу свободной воды. Через миг из раны вывалился, кажется, целый лес - обломанные ветви, мокрые корни - а затем показался нос корабля, словно высунутый кулак. Судно плюхнулось в бурную воду.

Буйный потоп нес корабль прямиком на риф.

– Сука-Странник!
– выругалась Шерк.

Корабль резко затормозил, вздымая пену и брызги; начал разворачиваться. Они видели фигуру у руля, сражавшуюся с течением.

Рана с грохотом закрылась, обрывая дикий поток. В мятущиеся волны посыпались сучья и бревна.

Фелаш смотрела, как капитан вбегает в воду.

Странный корабль чуть задел за коралловый гребень, но сумел вырваться. Какое везение, подумала принцесса, что море было спокойным; но очевидно, что одна женщина не заменит команды и несчастье еще угрожает судну. Глянув направо, она разглядела бегущую по берегу команду. Явно готовы присоединиться к своему капитану.

Фелаш снова поглядела на судно.
– Милочка, ты покрасивее не могла найти?

***

Сплевывая соленую воду, Шерк Элалле взлетела на палубу. Что-то скользкое под сапогами заставило ее с грохотом упасть. Она подняла ладонь. Кровь. Много, много крови. Выругалась, встала и пошла на нос.
– Якорь есть?
– крикнула она.
– Где чертов якорь?

Служанка заорала с кормы: - Откуда мне знать?

Шерк видела: ее матросы плюхают по мелководью. "Хорошо".

– Нас опять относит к рифу, - кричала служанка.
– Как мне остановить?

"Чертовым якорем, тупая корова!"

Не найдя ничего, почувствовав, что может взорваться от гнева, Шерк побрела на корму. Один взгляд на служанку - и она застыла.
– Боги! Женщина, что с тобой стряслось?

– Это проклятые мыши, - бросила та.
– Та... вон та вещь... ее ты называешь морским якорем?

Шерк заставила себя оторвать взор от женщины.
– Поцелуй Маэла, да, это он!
– Пять шагов - и она снова застыла.
– Это воду я слышу внутри? Мы протекаем?

Служанка налегла на румпель, выпучила утомленные, покрасневшие глаза.
– Меня спрашиваете, капитан?

Шерк подскочила к обращенному к берегу борту. Сверкнула глазами на плещущуюся команду: - На борт, ленивые свиньи! К помпам! Быстро!

На берегу Фелаш уселась на бревно, снова заботливо избегая железных штырей. Затянулась кальяном и с удовольствием принялась созерцать представление. Выдохнула струю дыма, ощутила першение в горле.

Почти время для полуденного кашля.

***

Он пинал ногами мусор, разбрасывая смятые шлемы, пробитые железные чешуи, кости, сгнившие в прах и облачками пыли клубящиеся у ног. Впереди, за просторами покрытой трупами земли, виднелся целый курган из скрюченных тел; на вершине стояли стволы двух деревьев, связанные, чтобы создать Х-образный крест. С креста свесились останки тела: полосы кожи, черные волосы на сухом лице.

Сильхас Руин даже с такого расстояния видел длинное древко стрелы, утонувшей во лбу трупа.

Здесь, в этом месте, Королевства наслаиваются одно на другое. Хаос и безумие бушуют, пятная само время, удерживая покров вечного ужаса. Здесь кожа сотни миров несет одно и то же клеймо. Он не знал, что в этой битве - этом побоище - оставило такое наследие и даже в котором из миров оно случилось.

Медленно пройдя по полю брани, он направился к мрачному святилищу-кургану.

Другие двигались рядом, словно заблудившись, словно отыскивая друзей среди безликих тысяч. Вначале он принял их за призраки, но это были не призраки. Это были боги.