Узел вечности

— Сделать ничего нельзя. Паладир предъявил право на naud, и ты должен его удовлетворить, — объяснил он, — иначе власть в Альбионе перейдет в руки убийцы-предателя.

Тегид сказал правду. Требование науда было только отчасти просьбой о помиловании — это все равно, что уповать на милость суда. Но здесь дело в другом: этот удар был направлен в самое сердце суверенитета.

Заявляя право на науд, виновный не только взывал о милости, но и фактически перекладывал свою ответственность за преступления на самого короля. Конечно, король мог согласиться, а мог и отказать. Удовлетворение требования означало бы, что преступления как бы и не было: наказание, которого требовало правосудие, перешло бы на само правосудие. Естественно, такое возможно лишь в том случае, если правосудие вершит сам король. А вот если король откажет, виновному придется понести наказание, назначенное правосудием. Казалось бы, выбор прост, но, отказываясь удовлетворить право на науд, король фактически объявляет себя ниже преступника. Ни один король не унизит себя таким образом и не допустит, чтобы королевская власть была опозорена на глазах у всех.

Если посмотреть под правильным углом, эта обратная логика становится удивительно ясной. В Альбионе правосудие — не абстрактное понятие, касающееся только наказания за преступление. Для жителей Альбиона у правосудия всегда человеческое лицо. Если слово короля является законом для всех, кто находится под его защитой, тогда сам король становится правосудием для своего народа. Король — воплощение справедливости.

Привязка правосудия к личности означает, что виновный может предъявить королю иск, на который он не имеет права: науд. И как только он заявляет о своем праве, король в роли судьи должен продемонстрировать честность. Таким образом, справедливость — это совесть короля, то есть справедливость ограничена только личным представлением короля о себе как о короле. Заявление права на науд равносильно вопросу: насколько велик король?

Паладир решил подвергнуть меня испытанию. Если я откажу ему, значит, признаю, что мой суверенитет имеет границы. Более того, люди будут точно знать пределы моей власти, а ведь их не должно быть.

С другой стороны, если бы я оставил за Паладиром право на науд, я показал бы себя несравненно выше преступника. Ибо если моя власть способна пренебречь даже преступлениями Паладира, значит, я и в самом деле великий король. Будучи Aird Righ, моя королевская власть не имела границ. По сути, от меня потребовали взять его преступления на себя. Сделай я это, и тогда виновный может считать себя свободным.

Тегид, нахмурившись, словно это я во всем виноват, смотрел на меня.

— Ну что ты решаешь, Серебряная Рука? Каков будет твой ответ?

Я посмотрел на Паладира. Его преступления требовали наказания. Ни один человек не заслуживал смерти больше.

— Я предоставлю ему право на науд, — сказал я, чувствуя себя так, словно меня ударили ногой под дых. — Но ведь я могу поставить условие?

— Можешь, если это касается защиты твоего народа, — предупредил бард. — Других вариантов нет.

— Ну вот и хорошо. Отправим его туда, где он больше никому не сможет причинить вреда. Есть такое место?

Тегид прищурился.

— Тир Афлан, — с удовольствием произнес он.

— «Грязная земля»? Где это? — За все время моего пребывания в Альбионе я не слышал об этом месте.

— На востоке, за морем, — пояснил он. — Для рожденного в Альбионе это безрадостное и пустынное место. — Тегид позволил себе мрачную улыбку. — Возможно, Паладир предпочтет смерть.

— Быть по сему. Вот мое решение: пусть отправляется в Тир Афлан, и пусть сгниет там в муках.

Тегид выпрямился и повернулся к Паладиру. Он поднял посох и громко стукнул им об пол.

— Выслушайте приговор короля, — произнес он нараспев. — Ты заявил свое право на науд. Король удовлетворяет его.

Заявление произвело сенсацию. Возмущенные крики наполнили зал; кто-то рыдал, кто-то принял мое решение молча, играя желваками на скулах. Тегид призвал к тишине.

— По решению короля, ради защиты народа Альбиона, ты изгоняешься со всех земель, находящихся под его властью.

Лицо Паладира ожесточилось. Кажется, такого развития событий он не предвидел и сейчас лихорадочно продумывал свои действия. Наконец он решился и с вызовом спросил:

— Если все земли находятся под твоей властью, Великий Король — эти слова были насмешкой в его устах — куда же мне идти?

Хороший вопрос. Паладир не только был силен, как бык, он еще и думать умел. Если я Верховный король, значит, весь Альбион под моей властью. То есть на Острове Могучего или на любом из родственных ему островов ему нет места. Но у Тегида был готов ответ.

— Ты отправишься в Тир-Афлан, — ответил он. — Если там ты найдешь людей, готовых тебя принять, там и останешься. Но с того дня, как ты ступишь на земли Тир Афлана, возвращение в Альбион означает для тебя смерть.

Надо отдать ему должное, Паладир принял судьбу с ледяным достоинством. Он больше не сказал ни слова, и Бран с Воронами вывели его из зала. Тегид объявил суд завершенным. Люди мрачно потянулись из зала, ни одного довольного лица я не увидел.

Глава 8. КИЛЬЧЕД, ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

На рассвете следующего дня Вороны покинули Динас Дур, сопровождая Паладира на восточное побережье. Оттуда его должны переправить через Мер Глас и отпустить на свободу на безлюдном берегу Тир Афлана. Кинан в гневе вернулся в Дун Круах. Наше расставание было невеселым.

Шли дни. Работы по восстановлению каэра продолжались. В горном лесу валили деревья, очищали и везли на берег озера; там их пилили и пускали на стены и крыши. Тростник для соломы нарезали и разложили на камнях для просушки. Горелые бревна убирали, готовили место для новых домов и складов; золу собирали, возили через озеро и разбрасывали по полям. Когда эта работа завершилась, выглядеть все стало совершенно иначе — валявшиеся повсюду обломки мучили меня сильнее, чем раны. Но постепенно Динас Дур восстанавливался, и я надеялся, что эта боль скоро пройдет. Тегида мучило другое.

Вороны избавились от Паладира, вернулись, и вот однажды вечером после ужина Тегид встал перед очагом. Народ, собравшийся в зале, решил, что бард хочет спеть и начали наперебой предлагать названия песен, которые они хотели бы услышать. «Дети Ллира!» — кричали некоторые; «Красный жеребец Риддерча!» предложил кто-то еще ко всеобщему одобрению; «Месть Груагача!» настойчиво выкрикивал кто-то, но его перебивали.

Тегид просто покачал головой и заявил, что не будет петь ни сегодня, ни в любой другой вечер.

— Почему? — У всех возник один и тот же вопрос.

Коварный бард ответил:

— Да не могу я думать о песнях, когда Три Прекрасных Царства Альбиона живут по отдельности, и нет короля, способного привести к единству разные племена!

Наклонившись к Гэвин, я сказал:

— Чую подвох.

Тегид ткнул в меня пальцем и заявил, что, как Aird Righ, я, безусловно, должен прежде всего думать о том, чтобы объехать мои земли и установить свою власть в королевстве.