Узы крови

– Этот миг настал... – тихо прошептал я на ухо Элиф, чуть склонив голову. Тут же на мои плечи с обеих сторон опустились две руки. Я обернулся в правую сторону, чтобы встретиться с глубокой синевой тоскливых глаз Криля. Слева застыл Вайсур. Его эмоции всегда крайне сложно прочитать, но сейчас слегка подрагивающий уголок его губ, выдавал нервозность варкийца. Плечи обоих моих соратников накрыли кисти последующих рядов, и так до самого конца, пока каждый воин армии Генерала Тьмы, не ощутил единство воли господина. – Встречай нас Срединный мир, и не дай Боги, ты не рад нашему визиту! Ра-а-а-а-а! – Вся накопленная тревога и боль, небрежно, вместе с каплями слюней и слез острым жалом пронзили алое марево разлома, который тут же раскрылся перед терзающей небеса ордой... Да, именно ордой! – Ра-а-а-а! – Проорал я в последний раз, прощаясь с этим неприветливым миром, что остается позади. Не было радости в том, что пришлось оценить его скудное, жестокое гостеприимство, но и ухожу я теперь без улыбки, ведь оставил ему гораздо больше, чем толику своей души...

– О-х-х... – простонал я, когда чувство невесомости сменилось мягкой, приветливой почвой редкого леса, сильно уплотняющегося по правую руку от меня. – Где мы, Лу? – Мысленно обратился я к Богине, присутствие которой четко ощущал последние минуты.

– Мы на южной окраине Великого Леса, что граничит с империей Кайяр. Рядом их город...

– Как символично... – хмыкнул я, – ты привела нас на территорию своего врага.

– Ты не рад? – Удивилась Богиня. – Думала, ты предпочтешь именно их возложить на алтарь похоти «мерзким демонам». – Явно цитируя мои слова, усмехнулась Луарис.

– Не рад, но и не разочарован. Сейчас мне все равно...

– И даже не побежишь спасать бедных кайяриецев?

– Как сказала бы Элиф... – я с нежностью опустил взгляд на лицо девушки, – это противоречит закону Охоты. У каждого своя суть, и порой чтобы выжили одни – другие гибнут. Не мне ломать устои мироздания, пусть это и жестоко, наверное...

– Господин! Мы сделали это! – Выкрикнул кто-то из вываливающейся из портала толпы. Его возглас подхватили новоприбывшие, и уже спустя мгновение острый слух датарийца перестал улавливать звонкие трели птиц, лишь громогласный, басовитый ор людей, что прошли путем отчаяния прямиком к своей цели.

Кто-то плакал, кто-то смеялся, обнимаясь с близкими сердцу соратниками. Люди поздравляли друг друга, плотный слоем распространяя излишки эмоций, что не имели сил усвоить самостоятельно.

– Кажется, получилось, да, друг? – Скупо усмехнулся Криль, только сейчас отпустивший мое плечо.

Мои офицеры привычно собрались вокруг меня, отрезая от гомонящего окружения. Простым воинам нет дела до того, что ждет нас впереди. Сейчас они наслаждаются очередной победой, а дальше будет новый приказ и новая дорога. Вот только я почему-то сомневаюсь в том, что этот мир благосклонно отнесется к нашему единству. И Луарис, будто незваный вестник плохих новостей, вдруг, решила дополнить мои подозрения колючей правдой:

– Тут такое дело, смертный... – неуверенно начала она, – кажется, отныне ничего не будет, как прежде.

– Ты о чем? – Подобрался я, напрягая своим хмурым видом умы офицеров.

– То, что ты сделал... это не просто очередной разрыв пространства. Ты создал врата. Постоянные врата, которые просто так не закрыть...

– Я впустил в этот мир демонов? – Ухнуло мое сердце куда-то в область пяток.

– И да и нет. Ты подарил Пустошам часть этого мира. Пожалуй, даже большую территорию, чем занимает каждый из их Доминионов в отдельности. Но ни один демон не сможет покинуть этот купол.

– Это... это ведь хорошо? – Растерялся я.

– Обернись, Альм... – сочувственно прошептала Богиня, и, когда я встретился глазами с Тиноном, прижимающим к себе Верию и Саби, повторила мой вопрос:

– Хорошо ли это, Альм?

Я трусливо спрятал свой взгляд, пытаясь потерять его где-то в белоснежных облаках. Они лениво плыли по голубой глади небесного океана. Такому чистому и яркому, что захватывало дух. И даже чуть красноватый Геллар, что лишь немного подкрашивал небеса, не мог омрачить прекрасное зрелище, заливаемое золотым свечением Барсула. До чего ж неоднозначная жизнь. Я презираю Айяра за все то, что он сделал, но та стихия, что приняла этого Бога в свою обитель... она так прекрасна, пусть и чужда мне!

И вот сейчас, утопая ногами в мягкой траве, под шум счастливых голосов доверившихся мне людей, я пытался разглядеть хоть какой-то знак, что даст мне ответ на вопрос: «и что же делать дальше?»

Кажется, кто-то из воинов ликовал, провозглашая день нашей победы, а я вот что-то совсем в ней не уверен. Разве может победа отдавать горечью и вкусом крови на губах, когда твои руки прижимают бездыханное тело девушки, которой ты так и не признался в своих чувствах. А теперь и вовсе не понимаешь, были ли эти чувства вообще, ведь даже их отголоски заглушила безмолвная буря утраты. А еще затылок прожигает чрезмерно проницательный взгляд того, кто давно уже стал близким другом. Он еще не знает, что я должен ему сказать, а я не знаю, как это сделать...