Узы крови

Опустив кулак на деревянную поверхность, Тирелл закончил свою пламенную речь:

– Я не совсем понимаю, зачем ему было попадать в заточение? Ради какого-то вассала? Он же не привязан к людям.

– Может, он хотел узнать точное количество наших солдат? – предположил Мейсон. Ввиду нынешних событий он был заинтересован в поддержании мира на собственной территории. – Недавно к нам поступили достоверные сведения о том, что Даниэль из дома Мандерли присоединился к Легиону, – непосвященные переглянулись, думая о загадочном незнакомце, чье имя было произнесено с опаской. – Даниэль – Отшельник, разбойник-одиночка из некогда могущественной семьи, уничтоженной Майклом. Он скитался по моим землям много лет, то появляясь из ниоткуда, то исчезая. Мы очень долго пытались его убить, посылали целые отряды, устраивали засады. Не срабатывало. Он будто призрак.

– Дело принимает нешуточный оборот, – заключил Валькур, сопровождавший короля везде и всюду, словно личный телохранитель. Он не смог уберечь Ланнистера-старшего, но попробует оградить его сына от опасности быть убитым умалишенными фанатиками. – Что дальше? Беседа с Дьяволом завтра, насколько я понял. Кай успеет добраться сюда за день?

– Должен. В противном случае нам придется делать вид, что у нас в резерве конница, но мы захотели развлечься и отправить на бойню дубленые загривки, – остроумный комментарий не произвел должного эффекта – угрюмые советники молча таращили глаза на освободителя Севера. – С Каем прибудет Орсон. Надеюсь, пятнадцать лет на посту десницы не прошли даром и мы получим дельные предложения. Тут еще одно письмецо.

На них не было сургучей, поэтому особых трудностей не возникло.

– Тут сказано: Всадники Апокалипсиса. А с другой стороны написано: “И я видел, что снял Агнец первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить”. *

– Откровение, глава шестая, стих первый, – Скотт знал Библию наизусть. Интересный навык. Бело-серые глаза смотрели в одну точку, в то время как пальцы нащупывали чашу с водой. – В ней действительно упоминаются четверо всадников Апокалипсиса. Бог призвал их и наделил силой сеять святой хаос и разрушение в мире. Появляются они строго друг за другом и открывают четыре из семи печатей.

Снова мистический тон рассказчика давних легенд.

– Чума, Война, Смерть и Голод.

– Своеобразно, - признался Цербер, размышляя над услышанным. Пора заканчивать. Все равно бесполезные диалоги ни к чему не приведут – решение уже принято. – Мне надоело заниматься ерундой. Обсуждение ни к чему не приведет. Но одна мысль все же меня не покидала. А точнее – идея. Почему не возродить королевскую гвардию? Я понимаю, что это навевает нехорошие воспоминания, но должна быть сплоченность. Что скажешь, Валькур?

– Гвардия при новом государе? – переспросил Каракурт, усмехаясь краешком губ. его обязанности и обеты были для него повседневностью. Что же, изменения к лучшему. – Служить, повиноваться, защищать. Такова наша клятва. Согласен, пусть ублюдок поперхнется своими угрозами. А ты какого мнения, Клиган?

– Мне вновь придется носить этот узорчатый плащ, однажды помешавший мне убить противника? – осведомился Крэйвен, заправляя выпавшую черную прядь за ухо. Его не спрашивали, хочет ли он служить Майклу. Старший брат посвятил его в рыцари и одарил белой мантией, испросив разрешения лишь у монарха. – Если вы упраздните их, то я опущусь на колени и признаю новый Орден. А ты, Рас?

– Можно подумать, у меня есть выбор, – пожав плечами, Мэннинг приподнял брови. В его возрасте поздно обучаться чему-то другому, кроме как бесконечному служению. А ведь когда-то он мечтал о маленькой ферме в отдаленных краях. – Я в деле. Только нас трое, а раньше было семеро.

– Вопрос времени, – заверил первородный, одаривая своих защитников неотразимой улыбкой. На самом-то деле за маской наигранного спокойствия таилась губительная паника. Пророчество нависало над величайшим домом и подбиралось все ближе. Ему следовало отдохнуть. – Приношу свои глубочайшие извинения, но вынужден отойти по неотложным делам. Если прилетят вороны от братьев, то дайте знать.

Смиренные лорды проводили венценосца долгими взглядами, полными надежды на светлое будущее. Самовнушение и попытка уйти от страшной реальности. Они могут одолеть Лжепророка, но цена слишком велика.

Плохо освещенные коридоры путали, но ему удалось найти ту самую комнату, куда отнесли раненных мальчишек. Чертова самоотверженность. Из-за нее погибли сыновья Бузолика. Остановившись в дверном проеме, Лев внимательно изучал лежавшую на кровати фигуру. Снова перемотанная голова, какая ностальгия. Их глаза встретились. На миг воцарилось тишина.

Неловко получилось.

– Плохо выглядишь, малыш Хойт, – Клаус первым снес стену. В конце концов, обиды уже не в моде. Безудержный смех обоих старых друзей детства эхом разнесся по всей каморке с двумя постелями, стоявшими чуть ли не впритык. – Как служится у Волка?

– Лучше, чем могло быть, – парировал Тирелл, вспоминая о своих словах Вильгельму, придуманных второпях, лишь бы тот отстал. Весь мир думал, что он предатель, но все не было так просто. – Надо будет извиниться перед Оленем, а то я, кажется, перегнул палку с этой игрой.

Тупая боль пронзила затылок сразу же, как он попытался встать. Лев оказал ему помощь.

– Осторожнее, не потревожь моего соседа.

Рядом, буквально в паре шагов, лежал другой храбрец, получивший серьезное увечье в поединке со стражником. Волосы цвета воронова крыла падали на покрасневшее от пота лицо с разросшейся на подбородке щетиной. Между двух кроватей стоял еще один столик, на котором лекари держали подозрительные колбочки с мутноватыми жидкостями, использованные повязки и заранее приготовленный опиум. Оба бойца отказались находиться в шикарных опочивальнях, так как в них могли уместиться и отдохнуть с полсотни обожженных солдат. Благородный порыв. Все равно ничего уже не исправишь.

– Его отец приходит к нему каждую ночь. Единственный сын и наследник Донасьена. В той злополучной трехлетней войне с Таргариенами он потерял брата. Родившийся преемник заставил его вернуться к жизни и снова начать писать, – рассказывал Хойт с некой задумчивостью, хотя светлейший не интересовался. – Я потерял его, Клаус. Я потерял его.

– Мы вернем то, что принадлежит тебе, – пообещал Ланнистер, поднимая больного за протянутую вперед руку. Они нуждались в свежем воздухе и трезвом рассудке. Пусть физические раны не распространяются на душевные. – Знаешь, тебе придется у леди Ирины вымаливать извинения. Она верила в тебя до конца, а я угрожал казнить тебя и ее, если эта вера не оправдается.

Улыбка тронула губы юного просторца. Мысли о матери грели по ночам.

– Она сильная женщина. Дважды пережить плен у Голодного Волка и не сойти с ума – это в какой-то степени подвиг.

Они вышли на каменную стену, беседуя о событиях, произошедших в жизни каждого за пару месяцев. Новость о возвращении Севера порадовала южанина, а внезапный и непредвиденный союз с дорнийским принцем – огорчил. Их задушевная беседа могла длиться вечно. Опираясь на плечо товарища, сын Лэнса шагал с ним в ногу и веселил разными шутками и историями.