Узы крови

Однако для Гермионы самым ужасным испытанием оказалось нечто другое – отец, ко всему прочему, начал обучать ее легилименции, и эта область ментальной магии абсолютно не давалась ей. Правда, она сама была виновата: как-то, помогая отцу варить зелья, она решила похвастаться, что однажды случайно уловила чувства Рея Мальсибера. Эта новость и послужила «началом конца».

Для тренировок Северус частично опускал свой ментальный блок, оставляя на поверхности сознания массу ничего не значащих воспоминаний – в основном, пейзажи тех мест, в которых он бывал, иногда – кони или гиппогрифы. Каждый раз, когда Гермиона пыталась проникнуть в его сознание, сопровождался в лучшем случае дискомфортом, а к вечеру у нее непременно начинала гудеть голова, и она заваливалась спать около восьми, пропуская все вечерние посиделки своих друзей, а временами и обсуждение каких-то планов. И вставала она при этом одной из последних. И еще одно досадное обстоятельство – она даже Регулуса видела только изредка за своими занятиями. Ей уже начинало казаться, что никто в замке столько не учится – будто это она Избранный, готовящийся к сражению с Темным Лордом.

– Ты уверен, что это не бесполезно? – в отчаянии спросила Гермиона, рухнув на лавку во время краткой передышки, и принялась жадно пить воду – почему-то после занятий легилименцией обязательно хотелось пить.

Северус не ответил – он водил пальцем по губам, размышляя над чем-то.

– Почему… – Гермиона хотела спросить, почему у нее никогда раньше не проявлялись способности к легилименции, но тут же прикусила язык: «дремлющая магия» рода Принц, ведь отец уже упоминал об этом однажды. Поэтому она задала другой вопрос, более логичный, по ее мнению: – Почему у меня это вышло непроизвольно? Я всегда полагала, что легилименции учатся специально. Сознательно.

Северус взглянул на нее так, будто она спросила, почему трава зеленая. Гермиона уже испугалась, что сейчас он отправит ее в библиотеку читать толстенные труды а-ля «ментальная магия для чайников», но он оказался не столь жесток.

– Большинству так и приходится делать, – ответил он. – Это сложная магия, из раздела высшей магии. Но иногда бывают счастливчики с урожденным талантом. Обыкновенно маги постепенно развивают свои способности к ментальной магии, урожденным же легилиментам необходимо скорее обуздать то, что даровала природа, научиться управлять этой силой. Все Снейпы – урожденные легилименты. Хотя эта способность как раз может передаваться и не по наследству. Встречаются сильные легилименты в первом поколении. Как, например, небезызвестный нам Темный Лорд. Его вообще можно назвать феноменом – полукровка из выродившегося рода, но обладающий неимоверным могуществом.

– Странно, правда? – поразмыслив, пробормотала Гермиона.

– Это вполне можно объяснить генетикой, – пожал плечами Северус и, поймав ее изумленный взгляд, добавил: – Генетика – область науки, которую не игнорируют даже волшебники, хоть у ее истоков и стоят маглы. Так вот, Темный Лорд – это пример удачно подобранного природой генетического кода. Все лучшее с точки зрения магии, что сохранилось в крови его родственников, но было недоступно им самим, открылось для Лорда.

– Кажется, это как-то связано с доминантными аллелями? – спросила Гермиона.

Северус кивнул. Подумав над его словами, она решилась предположить:

– Может, причина как раз в том, что, несмотря на то, что отец Риддла был маглом, он привнес свежую кровь в их род?

Северус молчал почти целую минуту, и Гермионе показалось, что стоило оставить свои предположения при себе. Наконец, отец неохотно произнес:

– Только в его случае. В девяноста процентах случаев кровь магла ослабила бы волшебников.

Гермиона не поняла, почему он так недоволен – она-то помолвлена с чистокровным, никаких поводов для беспокойства у него нет.

– Я просто подумала, что, если бы волшебники на основе сочетания магии и генетики научились делать определенные прогнозы, то это решило бы многие проблемы, – сказала она. – Браки между чистокровными и маглорожденными уже не несли бы в себе такую опасность для магии, и это было бы решением проблемы вырождения чистокровных. То есть, такой опасности больше не существовало бы, стоит только правильно подобрать пару.

Северус задумчиво нахмурился.

– Хорошо, – после паузы кивнул он. – Тут есть над чем подумать. А сейчас ты свободна.

– Уже все? – обрадовалась Гермиона: прошла только половина занятия.

– Да, эльф проводит тебя к остальным – вас ждет познавательная беседа, – ответил Северус.

Гермиона вскочила – все, что угодно, только не легилименция.

– И, Гермиона.

Она обернулась с плохим предчувствием. Северус наколдовал чернила и пергамент, написал на листке что-то и протянул ей, вкрадчиво молвив:

– Прочитай эти книги, они есть в библиотеке Блэков.

Гермиона разве что не взвыла.

Домовик проводил ее на второй этаж, в комнату, где она еще не бывала – как понимала Гермиона, во времена, когда замок процветал, в эту его часть могли попасть только самые приближенные к семье Блэков. Комната была большой и ярко освещенной, сплошь заставленной диванами, креслами и столиками. Из-за многочисленных стеллажей, стоящих под всеми стенами и в простенках между окнами, Гермиона сначала решила, что это еще одна библиотека, только поменьше, но потом с изумлением поняла, что все корешки, теснящиеся на полках, принадлежат альбомам с фотографиями. Регулус сидел на одном из диванов, листая страницы альбома, и улыбался воспоминаниям. На столике перед ним лежала еще стопка толстых альбомов. У камина, поближе к теплу, стояла Эйлин, волшебной палочкой направляя дым от сигареты прямо в огонь, Макнейр смотрел в окно, по которому барабанил дождь. Ребята расселись кто где: Рон уплетал пирожные за обе щеки, сидя рядом со сверкающей серебряной тележкой, заставленной сладостями и чаем, Джинни прохаживалась вдоль полок и время от времени вытягивала то один альбом, то другой – в самых ветхих из них обнаружились маленькие портреты Блэков прошлого столетия и еще более древних времен. Самая большая компания образовалась вокруг Сириуса – тот сидел, разбросав на столе фотографии, которые Гарри летом забрал из его лондонской квартиры, и, хватая то одну, то другую, старался привлечь внимание хмурой Талии. К его креслу прислонилась та самая гитара с подписями – тоже из лондонской квартиры, из чего Гермиона сделала вывод, что безрассудный Блэк побывал там сегодня. Гарри, Стелла, Билл и близнецы с интересом рассматривали эти фотографии, Тонкс выдумывала какую-то смешную историю, глядя на одну из них, а Люпин старался сохранить серьезное выражение лица, слушая ее. Слизеринцы-школьники, как всегда, держались немного в стороне: они сидели в самом дальнем углу, Рей старался развлекать их разговором, Эстель слушала брата и потягивала чай, Драко о чем-то думал, уставившись за окно, Паркинсон пялилась на Регулуса. Гермиона уселась рядом с ним и отправила ей ехидную ухмылку – Панси тут же нарочито медленно отвернулась, делая вид, что жених мисс Снейп ее вовсе не интересует.

– Как легилименция? – спросил Регулус.

– Ужасно, – сокрушено вздохнула Гермиона.

Регулус сидел, опершись локтями на колени, и перелистывал альбом. Гермионе вдруг нестерпимо захотелось поцеловать его в щеку и уткнуться носом ему в шею, но она безумно стеснялась проявлять чувства на людях. Да и вообще, ей казалось, что нежность должна оставаться только для двоих. Он, почувствовав ее взгляд, оглянулся, склонил голову, так, что ворот рубашки коснулся щеки, и улыбнулся. Темные глаза казались Гермионе как никогда теплыми. Некоторое время они молча смотрели друг на друга – звонкий смех друзей доносился до Гермионы словно издалека, – затем Блэк моргнул, на мгновение опустив взгляд, и вытянул одну из фотографий из альбома.

– Ладно, пора начинать, – он выпрямился. – Мы решили рассказать, а кому-то напомнить, чего можно ожидать от Пожирателей. Здесь у меня их фотографии – они на них, конечно, молоды, но узнать можно.

Слизеринцам пришлось пересесть поближе.

– Начнем, пожалуй, с родственников, – Регулус поднялся и помахал фотографией. – Впрочем, вам всем уже наверняка случалось видеть Беллатрису Лестрейндж.

Он протянул фотографию Гермионе – видно было, что снимок официальный: двадцатилетняя Беллатриса сидела в роскошном кресле на фоне тяжелых бархатных портьер темно-бордового цвета – в тон платью, с букетом в руках, с замысловато уложенными локонами, посылая в объектив ангельскую улыбку и невинный взор. Взглянув на Гермиону, снимок вдруг клацнул зубами и ухмыльнулся совсем иначе, вполне в духе Беллатрисы, а затем вновь принял вид добродетельной девицы. Гермиона поморщилась и передала фото Гарри, но все равно отметила, что Беллатриса была очень красива – терпкой красотой, и, должно быть, выглядела старше своих лет.

– Она превосходный дуэлянт, – говорил Регулус, – могущественная ведьма…

– Чокнутая сучка, – громким шепотом произнесла Тонкс, прикрыв рот ладонью.

Почти все засмеялись. Регулус сделал вид, что ничего не слышал.

– Она на высоком уровне владеет легилименцией. Особый талант заключается в том, что силы других Блэков на нее не действуют…

– Даже исцеление леди Малфой? – уточнила Тонкс.

Драко вскинул голову, словно воспоминание о матери застало его врасплох.

– Нет, – вздохнул Регулус. – Только если мы намерены причинить ей вред.