Узы крови
Шрифт:
Гиневра перевернулась на бок, обняв себя за плечи. Но как тогда объяснить все, что происходило после появления Темного Лорда? Сейчас ей казалось, что мать манипулировала ею, используя ее безграничное чувство благодарности и вины. Хотя не она привела ее в ряды Пожирателей – Гиневре тогда хотелось всегда быть там, где Северус, а он никогда не заговаривал ни о делах Пожирателей, ни о том, что он думает о своем решении присоединиться к ним. А еще Гиневре отчаянно хотелось не сгореть, остаться в здравом уме. Уже потом леди Морроу взяла все под свой контроль – Гиневра часто колебалась и даже помышляла каким-нибудь несбыточным образом освободиться, но Вероника подталкивала ее ко все худшим поступкам. Как ей это удавалось, Гиневра сейчас даже не могла понять. Наверно, она была тогда слепа и глупа. И, главное, почему? Можно было бы предположить, что Вероника была фанатично предана Темному Лорду, но нет же – ее флегматичная сдержанность никогда не изменяла ей, и она по-прежнему ставила превыше всего интересы
Гиневра опять перевернулась на спину. Почему мать убедила ее отказаться от ребенка? Ведь они с Северусом были обручены. Почему Вероника так панически боялась слухов? Неужели ее интересовала только репутация? Гиневра бессильно застонала, накрыв голову подушкой. Теперь ей никогда не узнать правду, остается только гадать, какие мотивы поведения были у ее матери.
***
1979
– Это такой стыд, такой стыд, – причитала Хелена Стивенсон над чашкой чая с мелиссой. Даже потекшая тушь не умаляла ее красоты. – Сбежала из дому и живет в Лондоне со своим Блэком! Позор! Такая красавица, она могла бы сделать блестящую партию, но нет, ей словно весь белый свет клином сошелся на этом мерзавце!
Вероника слушала подругу, беспокойно потирая руки под столом. Она понимала, что Хелене больше не с кем поделиться своим горем, но, видит Мерлин, сейчас не то время, когда им безопасно видеться: дочь Вероники – Пожирательница смерти, зять тоже из этих, а у Хелены муж и все близкие знакомые, включая «мерзавца» ее дочери – в Ордене феникса.
– Принесет в подоле, и что я буду делать? – всхлипнула Хелена, прижав платочек к кончику безупречного носа. – Теодор, несомненно, примет ее назад – он в ней души не чает, сама знаешь, он в детстве сам ей пеленки менял. И я знаю, что они переписываются – он уже сейчас ей все простил! А я, как всегда, кругом виновата: злобная мегера, которая думает только о приличиях!
Вероника не могла понять, что беспокоит Хелену больше: приличия или то, что ее дочь считает ее врагом номер один для своего личного счастья. Вздохнув, она бросила беспокойный взгляд за окно: сгущались сиреневые сумерки, и пора было выпроваживать подругу – скоро вернется ее собственная бестолковая дочка. Вероника отпила чаю, стараясь подавить очередную вспышку раздражения – в последние полтора года она не могла думать о Гиневре без налета злости. Конечно, их зять тоже Пожиратель, им никуда не деться от этой сомнительной компании, но, когда Пожиратель живет в твоем собственном доме – это совсем другое дело. Почитай, ты и сама в их рядах. А Вероника хотела спокойствия. Мудрее всего пережидать революции, затаившись, а потом уже подстраиваться под новую власть. Меньше всего Морроу любили риск – он был им попросту не по карману.
Но теперь ей, скрепя сердце, приходилось делать все, чтобы Темный Лорд не разочаровался в ее дочери, и его гнев не пал на головы всей семьи. Все уже уяснили для себя, что он стирает с лица земли и весь род тех, кто осмеливался предать его.
– Я слышала, Блэк приобрел для твоей дочери швейную мастерскую, – Вероника попыталась указать Хелене на позитивные моменты, ибо она лучше всех умела находить выгоду там, где другие горько рыдали.
Хелена раздраженно взмахнула рукой.
– Она написала отцу, что это, видите ли, взаймы, – сварливо поведала она. – Она вернет Блэку деньги, как только дела пойдут на лад. Коко Шанель недоделанная! Ох, – слезы опять покатились по ее лицу. – Моя дочь – содержанка! Я не вынесу такого позора, – Хелена захлюпала носом.
Вероника начинала закипать. Хелена обожала страдать и жалеть бедную себя. Этим она и понравилась Теодору – утонченная красавица, беззащитная перед подлостью мира, нуждающаяся в постоянной опеке и сильном мужском плече. Инфантильность Хелены доводила Веронику до белого каления еще в те времена, когда они учились в крохотном частном пансионе для девушек. Почти все воспитанницы пансиона были внебрачными дочерьми лордов, не желавших, чтобы они пересекались в Хогвартсе с их законными чадами: каждый боялся, что кто-нибудь, пусть даже вскользь, бросит что-то вроде «Поглядите-ка, как эта Хелена Бейкер похожа на Гая Нотта». Хелена считала себя обездоленной еще и потому, что не училась в Хогвартсе, и Нотт не хотел признавать ее хотя бы формально даже после ее блестящего замужества. Вероника, напротив, считала большой удачей, что ее безродная и довольно недалекая мамаша умудрилась закадрить самого лорда Лестрейнджа, обеспечив ей тем самым отменные магические гены и место в пансионе, где девушкам дали блестящее воспитание, достойное леди. К тому же, ей нравилось думать, что Рудольфус и Рабастан, которыми не восхищался только ленивый, ее племянники.
– Полно, Хелена, – строго произнесла Вероника: только такой тон мог гарантировано привести леди Стивенсон в чувство. – Блэки могут сколько угодно вертеть носом, но рано или поздно они помирятся со своим глупым сыном. Тогда твоя дочка станет леди Блэк, и ты будешь благодарить небо за своевременно проявленное ею упрямство.
– Думаешь? – с надеждой вздохнула Хелена.
Вероника уверенно кивнула. Талия имела достаточно высокое положение в обществе,
и Блэки не решились бы на очередной скандал – Сириус так и так женится на ней, даже если сменит привязанность. Выждав, пока Хелена убедительно обрисует себе радужное будущее, Вероника напомнила:– Уже темнеет.
– Да, конечно, – спохватилась Хелена: сейчас она уже сияла, как столовое серебро. – Спасибо, милая. Что бы я без тебя делала?
Несколько минут леди Стивенсон велеречиво изливала свою благодарность, а Вероника натянуто улыбалась, мечтая наконец затолкать ее в камин. Когда Хелену поглотило зеленое пламя, она облегченно вздохнула. Буквально мгновением позже хлопнула входная дверь, и Гиневра взлетела наверх, не заметив стоящую в темноте мать. Веронике показалось, будто она краем уха уловила глухой всхлип. Ну что еще? Эта девчонка доставляет все больше хлопот. Небось, опять поссорилась со своим Снейпом. Насколько знала Вероника, мальчишка в последнее время стал чрезмерно раздражительным. И она догадывалась, в чем тут дело. Совсем недавно Северус взял на себя роль шпиона. Однако Веронике все время казалось, будто юный лорд Снейп пытается вести двойную игру. Ее это не устраивало. Она не хотела рисковать благополучием семьи из-за своего несносного будущего зятя. Ей хватало Гиневры, так бездумно осмелившейся подвергнуть опасности все, чем дорожила и что считала своей заслугой леди Морроу. Она вложила в этот дом немало усилий, сделала все, чтобы никто не смел упрекнуть ее даже в мелочах. Семья Морроу слыла достойнейшими представителями дворянства, несмотря на стесненность средств. А теперь, случись Темному Лорду проиграть, все будут тыкать пальцем в сторону семьи, вырастившей такого монстра, как Гиневра. Еще и этот Снейп. Он имеет слишком большое влияние на ее дочь – если он вдруг решит предать Темного Лорда, то Гиневра побежит за ним, наплевав на все. Чем дальше, тем больше Вероникой завладевало искушение рассорить их, пока не поздно, разорвать опасную связь.
Размышляя так, она поднялась в комнату дочери и застала ее рыдающей на полу возле кровати.
– Это еще что такое? – строго осведомилась она.
Гиневра испуганно вскочила и уставилась на нее опухшими от слез глазами.
– Н-ничего, – выдавила она дрожащим голосом. – Я… просто… плохой день.
– Опять поссорилась со Снейпом? – желчно поинтересовалась Вероника.
– Нет-нет, – Гиневра помотала головой. – Он сейчас у Дамблдора, мы не виделись недели две.
Вероника медленно кивнула. Что-то было не так. Гиневра топталась на месте, нервно потирая руки, и избегала смотреть ей в глаза. Что она опять натворила?
– Гиневра, что случилось? – требовательно спросила Вероника, борясь с плохим предчувствием.
– Ничего! – поспешно воскликнула та, судорожно мотнув головой, и вдруг, прижав ладонь ко рту, бросилась прочь из комнаты.
Вероника машинально посторонилась и так и застыла. Каблуки дочери простучали дробь по коридору, затем скрипнула дверь уборной, и послышались характерные звуки. Внутри все оборвалось. Вероника оперлась спиной на косяк двери и медленно выдохнула. Она даже не стала тешить себя надеждой, будто это простое несварение желудка – поведение дочери не оставляло возможности для самоутешения. Беременна! Эта дрянь беременна! Вероника вошла в ее комнату, едва сдерживая подкатившие к глазам слезы. Эта девчонка родилась словно для того, чтобы портить жизнь своей семье! Что же теперь делать? Вероника принялась ходить туда-сюда, крепко переплетя заледеневшие пальцы. Ее охватила паника. Ребенок еще крепче привяжет их семью к этим Снейпам, опасность лишь увеличится – теперь нельзя будет тянуть со свадьбой. А Темный Лорд больше всех терпеть не может тех, кто его обманывает. Что будет с ними всеми?! А Ульрика? Бедная девочка и так достаточно намучилась из-за своей младшей сестры, а теперь Забини получит возможность со спокойной душой вернуть ее родителям – и это будет такой позор для них, и для Ульрики! К сожалению, в виду ее финансового положения, брачный контракт Ульрики имел несколько довольно унизительных пунктов: семья Забини имела право аннулировать брак, если она в течение пяти лет не произведет на свет наследника мужского пола, и если она или кто-либо из ее семьи совершит поступок, бросающий тень на репутацию дома Забини или Морроу. Участие в организации Пожирателей таким поступком не было. А вот беременность ее младшей сестры – была.
«Спокойно, Вероника», – сказала она себе. Сделав глубокий вдох, она принялась обдумывать варианты. Ведь это шанс. Если найти правильные слова, она сможет рассорить Гиневру и ее жениха. И избавиться от ребенка. Гиневру она на время беременности увезет в Литтлфейри. Да, так будет лучше. Это самое верное решение. Вероника взглянула на себя в зеркало и, приняв решительный вид, направилась в уборную. Благо, она еще могла рассчитывать убедить Гиневру.
***
Гермиона сидела над раскрытой книгой и невидящим взглядом смотрела в одну точку. Из головы не выходил разговор с Блейзом. Поначалу все было чудесно: он с интересом слушал ее рассказ о событиях последнего месяца, а потом Гермиона рассказала о том, что случилось с Кэти. Тут на лице Блейза промелькнуло выражение, очень напоминающее недовольство. А когда она намекнула, что его присутствие, возможно, подействует на Кэти благоприятно, Блейз огорошил ее своим ответом.