В бой идут одни оркобойцы

Полковник согласно кивнул. Конечно, он будет на стороне власть держащих. Он хохотнул про себя, а затем, проводив Моторина в отведенную ему пока комнату, застыл в недоумении. Дураком тот не выглядел, но и умным человеком тоже. Порядок он наведет. Нет, начальник УБ, разжалованный из главы городской администрации, не считал себя крупным докой в хозяйственных вопросах. Какой из него экономист. Порядок нужен. Но, судя по всему, Моторин собирается создавать нечто вроде большого колхоза, добывающего хозяйства с жесткой дисциплиной. Какой же у него козырь в кармане против лесовиков или того же Ордена. Да и остальные жители города только с немалой натяжкой являлись законопослушными гражданами. Девять десятых состава силовиков следовало по всем правилам уволить, в том числе и его самого. А то еще и отдать под суд за многочисленные мелкие нарушения, поощрение контрабанды, самоуправства и т.д. и т.п.

Безматерных тяжело вздохнул и отправился в свой еще кабинет, чтобы разобрать бумаги, да выгрести из стола кое-какую мелочишку, освобождая мебель для нового хозяина.

Новая команда Моторина проявила себя куда раньше, чем тот ожидал. Полуденный дилижанс доставил полдюжины граждан полувоенного образца с короткими клинками — не то мечами, не то кинжалами. Они в последнее время вошли в моду. И мужественный вид позволяют сохранять, и под ногами не мешаются, и карандаш можно починить. В городе они тоже появились, но почти незаметно исчезли. Зона шуток с оружием не позволяет.

Загруженные сумками, они остановились на привокзальной площади и привлекли внимание публики нелепым оружием. Пожилой лесовик, никак не расстающийся с самодельной секирой на здоровенной рукояти, недоуменно покачал головой, глядя на галдящих пассажиров с игрушечным оружием. Он принял их за очередную группу навербованных старателей, не подозревающих, куда они попали.

— Ребята, — сказал старик сожалея. — Ехали бы вы обратно, убьют ведь вас. Он был не так уж и далек от истины. Смертность среди начинающих старателей, как навербованных, так и пробравшихся скрытно, по-прежнему оставалось очень высокой. Более половины не доживали до конца первого года пребывания в Зоне. Из них, правда, многие сбегали, но и погибало тоже не так уж и мало.

— Шагай, дед, — задорно ответил один из пассажиров.

Стандартный ответ салаги. Старатели, насмотревшись сериалов, снятых про Зону по высочайшему повелению в духе оптимизма, считали пришельцев неуклюжими обезьянами, способными запугать только детишек. Парализующий удар-крик был уже не страшен. Ученые создали специальный экранирующий прибор, способный теоретически нейтрализовать усилия орков. Только ведь не только в крике дело.

Все бы завершилось благополучно, но одному из приехавших пришла в голову умная мысль обругать деда.

— Кто вам разрешил носить топор? — Строго поинтересовался очкастый мужчина в кепке.

— Как кто? — Удивился старик. — Орки ведь, — не совсем понятно он объяснил, — вот и пришлось.

— Бардак, — охарактеризовал ситуацию очкастый мужчина. — Вы знаете, где находится в городе милиция. Знаете? Вот пойдите и сдайте. Скажите, приказал сдать новый заместитель начальника Управления безопасности.

Старик, зная нрав Безматерных, недоуменно посмотрел на очкастого. Милиция, учитывая особенности Зоны, сквозь пальцы смотрела на ношение всякого рода острых железяк местными жителями. Приказ Безматерных, запрещающих гражданским лицам выходить на улицу с топорами и иже с ними, нарушался так часто, что сам полковник махнул рукой и позволял лишь грозить пальцем и штрафами.

Объяснить это новоявленному заму лесовик не мог. Он и в прежней жизни был не очень-то говорлив, работая скотником на ферме. А после появления пришельцев занялся поиском орчьей травки и охотой на орков, по нескольку дней не видя живой души. В деревне над его косноязычностью иной раз посмеивались, и он предпочитал помалкивать или объясняться жестами.

Старик сокрушенно покачал головой. Умудрился же вляпаться. А все хотел на расхваленную повозку, в которой привозят в Зону людей, посмотреть.

— Давай, дед, сюда твою железяку, — по-своему понял затруднения лесовика очкастый.

Он протянул руку, не понимая, что лучше бы протянул ноги. Меньше бы мучался.

— Чо те дать? — Подозрительно посмотрел на него старик.

— Топор давай!

— Топор, — старик еще не понимал. — Какой топор? Так ты о моем Аристархе говоришь!

Лесовик воспринял требование очкастого как личную обиду. Как если бы у него потребовали отдать внуков на воспитание в другую семью. А может и больше. Топор его друг и собеседник в постоянных путешествиях, а внуков он видел раз в месяц.

Он зло посмотрел на очкастого, впервые появившегося в городе, и уже раздающего указания.

— Дед, — очкастый взял на ноту ниже и угрожающе предупредил: — в твои годы сидеть в тюрьме поздновато. Не заставляй меня действовать по всей полноте закона.

Лесовик хмыкнул в бороду и попросил стоящего рядом парня из горожан, с интересом смотрящего на дурных приезжих, вздумавших ссориться с оркобойцем, подержать топор.

Очкастый еще ничего не понимал.

— Ты смотри, какой у них бардак. Чем здесь управление занимается. У них же чуть ли не шестьсот человек, не считая дружинников, — обратился он к стоящему рядом товарищу.

Тот пожал плечами, но сказать ничего не успел. Старик, отдав топор, решительно направился к своему обидчику.

— Дед, — успел сказать очкастый. Старческая рука, выглядевшая так немощно, оторвала его от земли. Старик огляделся и не найдя ничего лучше, швырнул очкастого на груду мусора в метрах десяти от них.

В чем-то Моторин был прав. Безматерных, уделяя основное внимание безопасности, совсем упустил городское хозяйство. Вот и мусор в городе почти не убирали. Совсем рядом с вокзалом находилась зловонная куча, состоящая из городских отходов, собак и крыс — след недавней интоксикации местности, испражнений и прочей гадости, которую давно следовало убрать.

Очкастый, впрочем, мог только порадоваться небрежности городских властей. Полет окончился для него вполне благополучно. Он шмякнулся в дерьмо и почти сразу же вскочил. К его чести, демонстрация силы лесовиком и опасность для собственной жизни замначальника городского УБ не напугали.

Возмущенный нападением, он вскинул кулаки и закричал что-то дерзкое. Что-то, поскольку его слова все равно никто не расслышал. Громкий хохот раздался при виде растрепанного, залитого нечистотами чиновника.

Он еще грозил кулаком, не подходя, впрочем, к старику, дабы не испытать вторичного удовольствия полета, грозил расправой, а народ постепенно расходился, развеселенный представлением. Ушел и до сих пор обозленный старик, решивший, от греха подальше, не оставаться на вокзале. А то вздумает глупый очкастый и дальше надоедать и придется отправить его на покаяние. Не для убийства людей изготовил он Аристарха. Он поклялся не появляться в городе, который становился для него все более непонятным.