В бой идут одни оркобойцы

Реплика Моторина о грядущих штатных изменениях вызвала такой гул в зале, что тому пришлось прерваться. Основной массе сидящих в отличие от Безматерных было глубоко плевать на амбиции и познания нового главы города. Пусть считает себя великим хозяйственником, лишь бы жить давал. Но реформа аппарата угрожала изменением их статуса. Вот здесь Моторин никакой поддержки не встретит.

Докладчик это понял.

— Вы только не думайте, что завтра я пойду рубить с плеча. Нет, все решения будут приниматься с одобрения руководства города. Один в поле не воин. Я хочу верить, что мы станем работать как одна команда. И те, кто здесь живет уже давно, и те, кто приехали вчера, — граждане России. Нам нечего особо делить, склоки приведут только к конфликтам.

Горячая речь Моторина не вызвала особых аплодисментов. Большинство присутствующих слишком долго жили на этом свете и вращались в семи кругах ада, именуемых аппаратом управления. Слова вздор, главное поступки. Наболтать можно с три короба, и пока собеседник упивается радостью по поводу сказанного, воткнуть ему в живот нож или обрезать ассигнования.

Моторин, дождавшись жидких аплодисментов, не удержался и кисло глянул на аудиторию. Погодите, друзья мои, придет и на нашу улицу праздник.

— Кто желает высказаться? — Поинтересовался он.

— Разрешите, Никита Николаевич? — Каропов, подождав и поняв, что добровольцев не найдется, поднялся со своего стула.

Моторин посмотрел на него с сомнением.

— Если вы желаете…

Тон подсказывал, что лучше бы не желать.

Каропова таким образом пробить было сложно. Он почтительно кивнул главе города и твердо направился к трибуне.

Публика встретила его появление с оживлением. Появление в городе нового заместителя Безматерных обросло за сутки такими легендами, что его авторитет упал на несоизмеримо низкий уровень. На карьере в городе Каропов мог ставить большой крест. В глазах населения, а самое главное, людей командных, он прослыл человеком тупым и недалеким. Одним словом — полторы извилины, да и то взятые взаймы у пациента психиатрической больницы. Вот и теперь. То, что для молодежи типа Кудрявцева и Соловьева являлась признаком самостоятельности, для находящихся в зале было проявлением глупости. Кто ж так ссорится с начальством. Сядь ты и помолчи, на другом отыграешься.

К сожалению, Каропов ничего не понимал. В его голове твердо впечатался приказ свыше навести порядок в Зоне, и быть готовым при случае принять управление на себя.

Впрочем, совсем уж тупым Каропов не был. Он извинительно кивнул в сторону Моторина.

— Я прошу прощения, Никита Николаевич, за инициативу. Мне надо немного времени.

— Хорошо, — кивнул Моторин. Ему все равно ничего не оставалось делать. Не садить же болвана на место. Так совсем его без авторитета оставишь.

— У меня к вам, уважаемые господа, — обратился Каропов к залу, — большая просьба. Мы живем с вами в правовом государстве. Приоритет остается за Конституцией России, уголовным, административным правом и так далее. Я за вчера — сегодня походил по городу и увидел огромное количество нарушений законов. Прям таки не город, а дикий Запад какой-то. Гражданское население свободно ходит с холодным оружием, не имея на это никакого разрешения. При чем, когда я пытался изъять у одного из нарушителей самодельную саблю…

Зря Каропов заговорил об изъятии. Его вчерашнее похождение стало одной из городских легенд и вошло составной страницей в фольклор. Бедолага имел в виду совсем другой случай, произошедший уже сегодня, но публика в зале не стала вникать в нюансы. Легкий смешок быстро перерос в гомерический хохот. Всем вспомнилось и сегодняшнее купание.

Каропов еще что-то пытался объяснить, доказать присутствующим в полосе какого беспредела они живут.

Бесполезно. После насторожившей всех речи Моторина требовалась разрядка. И люди ее получили.

Виновник смеха, выждав с минуту, повернулся к Моторину с немым требованием навести порядок. Но тот только руками развел. Он не усилитель, чтобы пробиться к залу.

Каропов едва не сплюнул. До него дошел маразм ситуации, в которой он оказался. Лучше уйти, чем продолжать играть роль клоуна.

— Собрание объявляю закрытым, — устало объявил Моторин, не дожидаясь пока какой-нибудь остряк вслед за замначальника УБ попросит слова.

— Таковы наши успехи, — Безматерных устало потер виски ладонями.

Он пригласил себе в кабинет Караваева, уволенного сегодня из штата городского УБ в связи с переводом на другое место службы, и верхушку Ордена. Явился, правда, один Володя, но и этого вполне достаточно.

— Моторин станет грести под себя, — кивнул Караваев.

Володя с ним согласился. Красивые слова нового начальника города, в общем-то, не скрывали его цели — подчинить себе все структуры. Старо как сама жизнь.

— Куда тебя отправят интересно, Аркадий, — Безматерных был пока занят другим. Непросто расставаться с человеком, с которым послужил пятнадцать лет, вместе с ним пройдя почти всю служебную лестницу.

— Куда бы не отправили, лишь бы не на тот свет. — Караваев улыбнулся улыбкой человека, познавшего жизнь и уверенного, что ничего хорошего он в ней не увидит, но в то же время и смертельных историй с ним не произойдет. — Мне вот трехмесячный отпуск положен, поеду на юга. Давно мечтал, да все денег не хватало, сам же знаешь, сколько мы до Зоны зарабатывали. А теперь махнем всем семейством, пороскошествуем.

— М-да, — вздохнул полковник. — Ну мы с тобой еще успеем поговорить.

Караваев воспринял эти слова как разрешение идти. Он поднялся, пожал руки собеседникам и пошел домой, готовиться к отъезду.

— Жалко, золотой человек уходит — снова вздохнул Безматерных, когда дверь за Караваевым закрылась.

Володя с ним согласился. Как бы не был майор суховат, как бы не стремился педантично поставить орден в приличествующие рамки полугосударственной организации, в которой не допустима анархия (в его понимании) и произвол (опять же в его понимании), но по сравнению с Кароповым ангел. Это чудушко, а в этом уже никто не сомневался, порадует город получше оловянного градоначальника Салтыкова-Щедрина.

— Слушай, молодец, — Безматерных преодолел грусть-тоску по отъезжающему почти другу. — Я чувствую, Моторин за вас может взяться. Вы слишком удачно напрашиваетесь на роль мальчиков для битья.

— Почему это? — На всякий случай возразил Володя.

— Потому это, — отрезал Безматерных, сверкнув глазами. Разводить ненужные дискуссии ему было некогда.

Володя смирился. Выяснять отношения действительно не время.

— Я не могу сказать, как станет действовать Моторин. Может быть, он попытается вас приручить, может, сразу скрутит, а после того, как вы откажетесь подчиняться, вышвырнет с государственной службы и, если получится с Зоны. Итог один черт один — вы не сработаетесь и останетесь без контракта и средств существования. Подожди, — остановил он готового возразить Володю, — потом станешь ерепениться.

Пока я еще полновластный глава УБ. Каропов в курс дела не вошел. Поэтому я хочу передать тебе кое-какие заначки, сэкономленные мной за время существования Зоны. Все равно пропадут. А так, с глаз долой — из сердца вон. Каропов, конечно, дороется до «излишков», но поздно будет. Слушай сюда…

Жизнь — дурдом, — решил Володя, возвращаясь домой. С приездом нового начальства начинается новая жизнь. Изменений, пожалуй, не меньше, чем с появлением орков.

Следующее утро обрадовало их появлением Каропова с несколькими сотрудниками. Володя напрягся, ожидая очередной напасти на их шеи.