В царстве глины и огня

— Пожалуйте на скамеечку посидть. Скамеечка за воротами порожняя, предложилъ обжигало.

— Сяду, только не съ вами. Не стоите вы того, чтобы — съ вами сидть. Жадный чортъ! сказала Дунька, направляясь къ скамейк.

Обжигало шелъ сзади и говорилъ:

— Я, Авдотья Силантьевна, не отъ жалости, а васъ жалючи. И такъ уже вы много пили сегодня. Завтра будетъ головка болть.

— Не ваша забота. Будетъ голова болть, такъ спохмелюсь и полегчаетъ.

— А вотъ этого-то я еще больше боюсь. Зачмъ? Съ какой стати опохмеляться? Разв вы пьяница? Вы душистый бутонъ…

— Вотъ слова-то улещливыя говорить, такъ на это васъ взять, вы мастеръ, а пивкомъ угостить? такъ отлыниваете, продолжала все свое Дунька, сла на скамейку и вдругъ спохватилась, что около нея нтъ ея подруги Матрешки. — Матрешка! Матрена! Гд Мартена? крикнула она.

— Да сейчасъ съ печникомъ Клементіемъ тутъ была… Должно быть въ маленькую калитку черезъ прикащицкій палисадникъ на дворъ ушла, отвчала пожилая женщина, вышедшая за ворота съ ведромъ въ рук.

— Увидяшь ее, Алексевна, такъ скажи, чтобы она сюда гостинцы сть шла. У меня гостинцы. Вотъ жаднаго человка, нашего обжигалу, на гостинцы я распотрошила.

— На покупку гостинцевъ, Авдотья Силантьевна, я вовсе не жаденъ и готовъ вамъ ихъ хоть каждый день покупать, оправдывался обжигала. — А вотъ пиво…

— И отчего вы такъ пиво ненавидите — вотъ что я понять не могу.

— Я его не ненавижу, я подчасъ его даже самъ пью, а вотъ когда такая молоденькая и хорошенькая двушка, какъ вы, его пьетъ, да къ тому-же въ трактир, то у меня даже сердце кровью обливается.

Дунька посмотрла на него и покачала головой.

— Богъ знаетъ, что вы такое говорите! сказала она, запихивая въ ротъ карамельку.

— Говорю тоже, что вамъ сказала-бы ваша мамаша. У васъ есть мамаша?

— Есть. Она въ Разуваев у урядника въ стряпухахъ живетъ. Это сорокъ верстъ отсюда.

— Знаю. Тоже самое сказала-бы вамъ и ваша мать, говорю я, ежели-бы она увидала, какъ вы съ разными пьяницами пиво пьете. Та даже-бы заругалась.

— Не посмла-бы… Я ей помогаю, я ей деньги отъ своей заработки посылаю, а она вдругъ будетъ ругаться! На прошлой еще недл я ей три рубля послала.

— Она любя васъ заругалась-бы…

— Ахъ, оставьте пожалуйста! И такъ скучно, и такъ башка трещитъ и выпить хочется, а вы тутъ надъ самымъ ухомъ какъ шмель жужжите. Куда это Матрешка запропастилась? Пойти ее поискать.

Дунька хотла встать. Обжигало удержалъ ее.

— Посидите еще немного. Дайте поговорить съ вами, сказанъ онъ.

— Да вдь вы чортъ знаетъ что говорите. Даже слушать тошно, отвчала Дунька, сдаваясь на просьбу обжигалы и опускаясь опять на скамейку. — Давайте тогда хоть папироску, что-ли.

— Сдлайте одолженіе, выхватилъ обжигало коробку съ папиросами изъ кармана и, открывая ее передъ Дунькой, прибавилъ:- Я давно-бы предложилъ, но не зналъ, что вы курите.

— Курю иногда, коли ежели въ мужчинской компаніи, отвчала Дунька, закуривая папиросу и откладывая въ сторону тюрюки съ гостинцами. — Ни карамелекъ не могу сть, ни орхи не грызутся, прибавила она. — А все оттого что пива хочется выпить.

— Можно приссть около васъ, Авдотья Силантьевна? спросилъ обжигало, все еще стоявшій до сихъ поръ.

— Всмъ сказала-бы, что можно, а вамъ скажу, что нельзя. Не стоите вы этого. Я просила пивка купить, а вы не купили.

— Посл завтра я васъ пивомъ угощу. Посл завтра праздникъ, вы не будете работать и я васъ угощу и даже самъ съ вами выпью.

— Да врете вы! недоврчиво посмотрла на обжигалу Дунька.

— Подлецомъ насчетъ своего слова никогда не былъ, гордо отвчалъ тотъ. — Такъ ужь и быть, извольте… Угощу и самъ съ вами выпью.

— Вотъ диво-то будетъ! Да вдь тогда вс деревенскія собаки залаютъ, когда мы съ вами придемъ въ трактиръ. Ну, садитесь, коли такъ.

— Мы дома выпьемъ-съ… У себя на завод. Отправимся съ вами за глиняную выемку на лужокъ, сядемъ около кустиковъ и на легкомъ воздух… Я захвачу ситника и ветчины, захвачу яицъ, гостинцевъ и будетъ это у насъ на манеръ обда, сказалъ обжигало, садясь.

— Ну, ладно. Это стало быть во вторникъ. Во вторникъ праздникъ. До обда я буду работать, потому мн хочется къ сред пять тысячъ кирпичей сдать, а посл обда пойдемте. Вы сколько пива-то купите? Я хочу и Матрешку съ собой взять. Можно Матрешку съ собой взять?

— Нтъ, ужъ я попросилъ-бы васъ, что-бы вы были одн. Я хочу обширный разговоръ съ вами завести.

Дунька лукаво улыбнулась и произнесла:

— Ну, ладно. А только вы побольше пива-то захватите. Ужь въ кои-то вки разъ угощать будете, такъ надо хорошо.

— Не говорите, Дунечка, такъ… Не раздражайте моего сердца, — упрашивалъ обжигало. — Когда вы вашими ангельскими губками говорите о пьянственныхъ предметахъ, у меня вс нутренности поворачиваются, а въ голов длается какъ-бы полоумство какое.

— Вотъ странный-то вы человкъ! усмхнулась Дунька. — Совсмъ странный. Знаете что?.. Вдь вы порченный, это у васъ порча. Смотрите, даже поблднли, даже въ лиц измнились.

— Слышать не могу въ вашихъ устахъ такія слова.

— Порча, порча это у васъ. И эта порча у васъ отъ книжекъ, Глбъ Кирилычъ. Вы вдь, говорятъ, все книжки читаете. Право слово, отъ книжекъ.

— Книжки я дйствительно люблю читать въ свободное время, а только это не отъ нихъ-съ. Книжка умъ человку даетъ и понятіе.

— Однако зачитаться-то вдь можно. Когда я жила при матери въ Разуваев, то въ пяти верстахъ отъ насъ былъ одинъ баринъ, который книжки читалъ. Усадьба у евоннаго отца тамъ и самъ онъ молоденькій, премолоденькій. Читалъ, читалъ тоже вотъ такъ — и вдругъ у него помутилось въ голов, сталъ какъ полоумный ходить, пошелъ на охоту, да и застрлился въ лсу. Посл нашли… Лежитъ… И пуля вотъ въ это мсто… Я бгала смотрть, когда его въ усадьбу привезли. Вотъ и съ вами тоже можетъ случиться.

— Ежели случится, то отъ другаго предмета! — вздохнулъ обжигало.

— Вы про что читаете-то? — спросила Дунька.

— Сочиненія Пушкина у меня. Стихи-съ… Полтора рубля въ Петербург заплатилъ. Нсколько книжекъ… Вотъ другой-бы на четверть водки эти деньги, а я книжки купилъ. Потомъ у меня есть «Путешествіе на луну»… Какъ одинъ человкъ…

— Ахъ, страсти какія! Да разв можно на луну?.. Послушайте, а есть у васъ псни?

— Псенъ нтъ. «Таинственный монахъ» есть. Очень интересный романъ.