В дальних плаваниях и полетах

В номер гостиницы явился немолодой, облысевший джентльмен, маленький и тощий, необычайно подвижной, с печально повисшими желтыми усиками. Прижимая к бокам лоснящиеся локти и церемонно изогнувшись, он отрекомендовался: коммерческий представитель компании «Постэл телеграф». Посетитель шаркал ножками и нес неслыханную тарабарщину на чудовищной смеси польского, английского, итальянского и еще какого-то диалекта собственного изобретения. Он гордо вскидывал остренький подбородок, от чего хвостики усов беспокойно вздрагивали. В конце концов цель визита разъяснилась: узнав о прибытии московского журналиста, пользующегося услугами «Постэл телеграф», сиэтлская администрация компании прикомандировала к гостю-клиенту мистера Уильяма Джонсона, своего «коммерческого представителя», в качестве гида-проводника и отменного знатока русского языка.

Уильям Джонсон, в отдаленном прошлом — Владислав Коханецкий, в 1906 году юношей покинул Петроковскую губернию и направился в Америку, как он признался мне, за счастьем.

По словам мистера Джонсона, лишь сегодня на него нежданно свалилось счастье в образе «дорогого земляка», о чем он напоминал поминутно. Шевеля усиками, коммерческий представитель выкладывал факты из своей биографии и почему-то каялся в поздней женитьбе. Потом он заговорил о необыкновенных талантах юных Джонсонов, и подбородок его взлетел еще выше: «Чтеры хлопец, сэр! Фор бойс, проше пана…» Хлопцев звали: Джемс, Джон, Джозеф и Джек.

Вспомнив вдруг о своей роли, Джонсон засуетился. Он предлагал ознакомиться с лучшими фильмами, посетить лучший ресторан, побывать на лучшем матче бейсбола… Стоит мне мигнуть, и он, Уильям Джонсон, урожденный Владислав Коханецкий, представит дорогому земляку все наилучшее, что имеется в Сиэтле, в Америке, на земном шаре!..

Но я сказал, что тороплюсь на Аляску и заинтересован лишь в приобретении билета на завтрашний пароход.

В один миг забыв свою печаль, Джонсон повис на телефоне. Минут через двадцать подросток из пароходной компании принес билет. Мне удалось вежливо спровадить коммерческого представителя. Уходя, он все грозился, что не позволит земляку скучать.

На сиэтлский рейд вернулись в тот день с маневров корабли тихоокеанской эскадры. Стайки моряков носились по городу. У входа в кино подгулявший рыжий верзила в матросской тельняшке затеял драку с уличным разносчиком фруктов. «Боксеров» обступили зеваки, радуясь даровому зрелищу. Рыжеволосый коротким ударом свалил противника и, нагнувшись над его бесчувственным телом, деловито отсчитывал: «Уан. Ту. Фри. Фор. Файф… Эйт… Тен!» Полисмен поощрительно кивал головой.

Не без тревоги я возвращался в гостиницу: вероятно, в коридоре дежурит урожденный Коханецкий и мне придется снова выслушивать его восторженные излияния о четырех хлопцах и надеждах на пятого. Как ни странно, его не было. Впрочем, Джонсон еще раза три звонил, чтобы узнать, не нужен ли он, и предупредил, что ровно в восемь утра заедет и проводит меня на пароход.

Первый, кого я увидел наутро, открыв глаза, был, понятно, мистер Джонсон. С часами в руках он склонился над моей кроватью в позе врача, отсчитывающего пульс.

— Проше, сэр… Осемь годин… Плииз, пане…— замурлыкал коммерческий представитель.

У причала аляскинской линии стоял пассажирский пароход с неожиданным названием «Баранов». Пароход носил имя первого главного правителя Русской Америки, строителя поселков и кораблей.

РУССКАЯ АМЕРИКА

Не одно только имя Александра Андреевича Баранова напоминает о былых аляскинских владениях России и о деятельности людей, открывших и заселивших северо-запад Америки. Главная честь в этом открытии принадлежит Великой Северной экспедиции. Но после Беринга и Чирикова Аляску исследовали многие русские мореплаватели и промышленники, имена их увековечены на картах.

24 августа 1784 года в гавани на острове Кадьяк, открытом близ южного побережья Аляски за сорок лет до того, появилось судно «Три святителя». Шел на нем со своими промысловыми людьми русский купец Григорий Иванович Шелехов, прозванный впоследствии «Колумбом Российским». Промышленники выстроили жилища, начали добывать пушнину. С Алеутских островов прибыли на трех кораблях еще триста русских и алеутов. Люди разведывали побережье, где обитало воинственное индейское племя чугачей, искали ценные руды, слюду, горный хрусталь. На самом Кадьяке нашли строевой лес, стали мастерить шлюпки.

Через четыре года Шелехов вернулся в Россию. С собой он взял группу молодых алеутов и индейцев, чтобы в сибирских школах обучить их «мореплаванию, арифметике и морской науке».

В разных местах Аляски зарыли пятнадцать металлических досок с государственным гербом и надписью: «Земля российского владения». Русские гербы появились и в жилищах тойонов — индейских старшин.

Шелехов повстречал в Охотске каргопольского купца Александра Андреевича Баранова, и вскоре этого недюжинного человека увидели на Аляске.

Еще тридцать столбов и досок с российским гербом установили на американском Севере. Строились новые поселки, открывались школы. Новоселы обучали местное население ремеслам, знакомили с земледелием. Возникли небольшие верфи, и в аляскинских водах появились корабли, выстроенные из местного леса. Все интересовало Баранова: он изучал обычаи населения, собирал образцы местных руд, завел производство скипидара, изготовил противоцинготную настойку и даже сложил полюбившуюся всем песню: «Ум российский промыслы затеял»…

Из Петербурга на рубеже девятнадцатого столетия пришла весть: образована «Российско-американская компания», в числе ее пайщиков — Александр I.

«Бесчиновный и простой гражданин отечества», как называл себя Баранов, стал главным правителем Русской Америки. Он послал на разведку аляскинских берегов «Северного орла». У пятьдесят седьмой параллели моряки подошли к земле, населенной племенем ситха. Позднее этот остров получил имя Баранова. Тридцать новоселов, в числе их шесть женщин, начали строить здесь будущую столицу края — Новоархангельск. Прибывали новые группы промышленников. Баранов запретил обижать индейцев и заключил с тойонами договор, по которому они уступили этот район русским.

Почти тридцать лет пробыл Баранов главным правителем. Умер он на семьдесят четвертом году жизни, по пути в Россию, в Индийском океане.

Новоархангельск рос. На острове Баранова пилили лес и продавали его в Мексику, Чили, Калифорнию, на Гаваи; вырабатывали свечи; отливали колокола из аляскинской меди. Больше десятка кораблей, построенных в Русской Америке, собиралось, бывало, в бухте Новоархангельска; они ходили в Китай и на Гавайские острова, к Филиппинам, в Южную Америку и к калифорнийскому поселку Росс, увозя лесные материалы, пушнину, рыбу, местные изделия, а иногда и ценный для жарких стран лед…

Население края достигало примерно шестидесяти тысяч человек. Русские женились на алеутках и индианках, подрастало поколение креолов.

Отважные следопыты проникали в глубь Аляски, исследовали ее недра, добывали у Кенайского залива каменный уголь. Горный инженер Петр Дорошин сделал важное открытие: в Русской Америке есть золото. Позднее, в шестидесятых годах, главный правитель края князь Максутов доносил своему начальству: около горы Св. Ильи «найдено золото в столь огромном количестве, что даже находятся самородки ценностью в четыре-пять тысяч долларов». Но и этому известию в Петербурге не придали значения.