В движении вечном

С такой философией не задержишься долго в цеху пятьдесят.

И... куда?

Куда, укажите, потом?

И где это у нас видано, чтобы с "пользой, толком да по-настоящему?"

2

Кирпичи

Валера Ушков, старший технолог на рабочей линейке цеха пятьдесят один из старожилов здесь. А это значит в прямом соответствии как раз из тех, что "свесивши язык, по этажам изо всех сил носятся".

Семья у него, детишки, и на съемной квартире пока перебиваться приходится. А это одно сегодня каких денег стоит в столице, считай, ползарплаты Маринкиной так просто отдай каждый месяц хозяйке в кармашек -- важнее всего на свете Ушкову Валере, какое лицо у Маринки его, когда вручает ей в начале каждого месяца получку.

Это только и есть нынче единственный деятель в цеху пятьдесят, как новый старший технолог на робототехнической линии, который может расхаживать смену вразвалочку, спать на ходу в шапку и доказывать другим без конца одно и тоже:

– - Здесь от меня все равно ничего не зависит!

Еще и прибавляя при этом частенько:

– - И ради этой двадцатки...

Вряд ли это у него искренне, лишних денег ведь ни у кого нет. А, впрочем, может у него папка-мамка крутые, сынку каждый месяц прилично приплачивают. Видал и таких Валера еще в институте. Приехали они как-то "на картошку" в колхоз, старший и говорит одной такой вот принцессе:

– - Хорош, Людка, сачкуем по-черному.

А она ему в ответ гонорово:

– - Мне маманька строго-настрого приказала не перетруждаться здесь очень. Если что, она мне доплатит!

А вот ему Валере Ушкову доплачивать совершенно некому. Старики-родители на пенсии давно, да и какая там пенсия, колхозники бывшие. Что с них возьмешь, разве картошки мешок да сальца-колбаски раз в год, когда кабанчика заколют, им и самим-то подчас не мешает деньжат подбросить на старость. В общем, кому как, а не малые, совсем не малые для Валеры Ушкова деньги двадцать рублей, когда хлеб-молоко в магазине по двенадцать копеек, а кг курятины два с полтиной. На двадцать рублей, если с умом, целую неделю всей семьей прожить запросто можно.

Ему, как и другим старожилам в цеху пятьдесят уже сейчас это видно: нет, не задержится долго здесь новый технолог. Романтик он абстрактный, в облаках витает, а здесь человек сугубо земной, ушлый нужен. Все механизмы-винтики он в живую прочувствовать должен, пропитаться насквозь ими. Только тогда ты здесь одной крови, только тогда ты здесь по-настоящему своим станешь.

Все эти разносы на планерках-диспетчерских еще и ничего. Конечно, кому охота стоять вот так на людях мокрой курицей да истошные вопли от начальства выслушивать, но, пообвыкнув, можно запросто и фигу вкарманчик с улыбочкой выставить. Мол, пошуми-ка ты, дядя, пар горячий на волюшку выпусти, если бы только не это, катастрофическое:

– - Ну-ка, Наталья Сергеевна, запишите-ка ему в протокол на балансовую...

Страшнее, страшнее всего, когда твои кровные денежки до единой копеечки наперед просчитанные -- вот так, одним махом. Система оплаты на "Интеграторе" предельно простая: оклад плюс половина оклада премиальных ежемесячно полагается. Вот эта премия как раз и есть она, знаменитая "прогрессивка". Оклада тебя никто ни лишить, ни убавить не может, такое здесь железное правило, а вот прогрессивочку запросто могут и резануть до копеечки. А 225 и 150 рублей, положим, для Валеры Ушкова разница катастрофическая. Не дай Бог подвесят все сто на балансовую, на молоке да на ребячьих шоколадках экономить придется.

Начало начал в цеху пятьдесят прогрессивка. Во имя ее здесь и процессы движутся, вокруг нее здесь и твердь земная вращается.

Вот он новый технолог теперь только ходит по цеху и что-то доказывает. А кому они нужны его доказательства, когда все и так всё прекрасно знают. Известно ведь каждому в цеху пятьдесят, что робот этот дело совсем новое, как говорится, и конь еще не валялся, когда здесь хоть что-то наладится! Когда заморочки уйдут, а до тех пор ты и только ты здесь крайний, ты здесь отвод, ведь на то ты и поставлен здесь, чтобы за все быть в ответе.

Многих коллег, цеховиков битых на этот робототехнический комплекс чуть ли не силком гнали. Да и за его Валеру Ушкова одно время взялись, по полной наехали. Мол, надо кому-то дела наводить, а с твоим-то опытом! И двадцатку к окладу сулили, и премиальные к праздничку, ну да не с такой же работкой. Вот если бы рябчиков семьдесять сверху накинули!
– -- вот тогда бы еще и подумал. Можно, можно, в принципе, и на роботе этом зарабатывать денежку.

Учил его не раз Валера, и старожилы другие учили:

– - Первое дело у нас то, что начальник сказал. Думай поменьше, а ноги под мышки, и полный вперед исполнять! Слушай Наталью Сергеевну, бумажку на всякое дело имей. Бумаги, бумаги побольше! Пускай ты и видишь, положим, что по-любому труба, нет вариантов без палочки сказочной, однако бумагу пиши. Пускай ты и видишь, что сама конструкция сыро сработана, не позволяет скоро наладить, а все равно акт на доработку пиши. Просто по мелочи пустую бумажку пусти, а есть ли толк, нет его -- это когда еще выяснится! И время выиграешь, и начальство заприметит обязательно: ага, старается парень, значит наш человек. Сборочный цех производство особое, хочешь здесь выжить, то и должен законы принять.

А ему, цеховому начальству эта бумажка тоже, как воздух, сверху на время прикрыться. Мол, мероприятия вот они, а значит и с места подвинется, надо чуток обождать. Потом видишь, что сроки подходят, тем же макаром еще бумажонку пускай, и так до упора тяни, до развязочки.... Сдерут, сдерут, ясное дело по любому с тебя прогрессивку, раз ты нынче громоотводом здесь, но не полтинник-сотнягу, как сейчас, а пятнадцать всего, ну, пускай двадцать процентиков. А там, глядишь, еще и премию подкинут к праздничку за усердие твое, за покладистость, чтоб только почувствовал разницу. Носится, конечно, вдвойне по любому придется, но дело стоит того! Сам увидишь потом, когда глянешь в расчетный.

Отвечает он однажды:

– - Да я и рад бы, положим, Валера, да только картинка одна предстает. Ведь как в другой раз? -- и вправду раскинешь мозгами: ну и черт те бери! Без толку с дубом бодаться, не прошибешь ты лбом стену, буду, как все! Буду, как все на работу ходить.

И в ту же секунду картинка, как наяву предстает перед взглядом. Комнатка серая, душная, мрачная, два ведерка обычных на лавочке. Одно порожнее, другое до краев водой полное. И я вот из одного в другое эту водицу переливаю и лью, переливаю, и лью... Вот так вот дебилом дубовым без просыпу.