В гостях у турок

Николай Ивановичъ передалъ ей пачку, завернутую въ бумагу. Она отправилась въ уборную и черезъ нсколько времени вернулась.

— Готово, сказала она, силясь улыбнуться, но у самой у нея дрожали руки.

Она попросила у англичанина понюхать спирту.

Англичанинъ подалъ ей флаконъ и, кром того, предложилъ ей валерьяновыхъ капель. Она приняла и капель и немного успокоилась отъ нихъ. Поздъ въ Адріанопол стоялъ минутъ двадцать. Николай Ивановичъ и англичанинъ ходили въ буфетъ и выпили по три рюмки коньяку. Со станціи Николай Ивановичъ вернулся значительно повеселвшій и сказалъ жен:

— Вотъ теб и мусульманская земля! Магометъ запретилъ вино, а они коньякъ продаютъ въ буфет.

— И ты выпилъ? воскликнула Глафира Семеновна.

— Выпили съ англичаниномъ по рюмочк. Почемъ знать! Можетъ быть, ужъ послдній разъ? Можетъ быть, ужъ дальше ни за какія деньги не достанешь, сказалъ Николай Ивановичъ.

— Ахъ, дай-то Богъ!

Поздъ тронулся. Глафира Семеновна начала креститься. Отъ валерьяновыхъ капель она чувствовала себя спокойне и повторила пріемъ. Второй пріемъ сталъ наввать на нее даже сонъ и она стала дремать.

Пришелъ турокъ кондукторъ еще разъ проврять билеты.

— Скоро станція Черкеской будетъ? спросила она его по-французски.

— Узункьопрю… Павловской… Люле-Бургасъ… Мурядли-Кьопекли — Черкаскіой… далъ отвтъ кондукторъ, перечисливъ станціи.

— Мерси… А на всякій случай вотъ вамъ, сказалъ Николай Ивановичъ по-русски и сунулъ кондуктору нсколько піастровъ. — Все-таки лучше, когда бакшишемъ присаливаешь, обратился онъ къ жен.

Разговоръ съ англичаниномъ изсякъ. Англичанинъ сидлъ молча въ углу купэ, завернувъ свои длинныя ноги пледомъ, и клевалъ носомъ. Онъ хотлъ погасить принесенныя съ собой свчи, но Глафира Семеновна попросила оставить ихъ горящими.

— Уснетъ онъ, подлецъ, наврное уснетъ, а мсто теперь самое опасное. Вотъ тоже пригласили къ себ караульщика-соню… говорила Глафира Семеновна мужу про англичанина, — Хоть ужъ ты-то не засни за компанію. А все вдь это съ коньяка, прибавила она.

— Ну, вотъ… Я ни въ одномъ глаз…

— Пожалуйста, ужъ ты-то не засни…

— Ни Боже мой…

А самою ее сонъ такъ и клонилъ. Валерьяна сдлала свое дло. Нервы были спокойны… Передъ станціей Узупкьопрю англичанинъ уже спалъ и подхрапывалъ. Глафира Семеновна все еще бодрилась. Дабы чмъ нибудь занять себя, она сдлала себ бутерброды изъ дорожной провизіи и принялась кушать. Съ ней присоединился супругъ и они отлично поужинали. Сытый желудокъ сталъ еще больше клонить ее ко сну.

— Неудержимо спать хочу, и если усну, пожалуйста хоть ты-то не спи и разбуди меня на слдующей станціи, сказала мужу Глафира Семеновна.

— Хорошо, хорошо! Непремнно разбужу.

Она закутала голову платкомъ и, сидя, прислонилась къ подушк, а черезъ нсколько минутъ ужъ спала.

Николай Ивановичъ бодрствовалъ, но и его клонилъ сонъ. Дабы не уснуть, онъ курилъ, но вотъ у него и окурокъ вывалился изъ руки, до того его одолвала дремота. Онъ слышалъ, какъ при остановк выкрикивали станцію Павловской, а дальше уже ничего не слышалъ. Онъ спалъ.

Такъ прохали много станцій. Глафира Семеновна проснулась первая. Открыла глаза и съ ужасу своему увидала, что Николай Ивановичъ свалился на англичанина и оба они спятъ. Свчи англичанина погашены. Свтаетъ. Поздъ стоитъ на какой-то станціи. Она посмотрла въ окно и увидала, что надпись на станціонномъ дом гласитъ «Kabakdschi» (Кабакджи). Опустивъ стекло, она стала спрашивать по-французски бородатаго красиваго турка въ феск:

— Черкеской? Станція Черкеской далеко еще?

— Прохали, мадамъ, станцію Черкескіой, отвчалъ турокъ тоже по французски и отдалъ ей честь по-турецки, приложивъ ладонь руки съ феск на лбу.

— Ну, слава Богу! миновала опасность! — произнесла Глафира Семеновна, усаживаясь на мсто и крестясь. — А мой караульщикъ-то хорошъ! — подумала она про спящаго мужа и принялась будить его.

XLIV

Разбудивъ мужа, Глафира Семеновна накинулась на него, упрекая, зачмъ онъ спалъ.

— Нечего сказать, хорошъ караульщикъ! Въ самомъ-то опасномъ мст и заснулъ. Ну, можно-ли посл этого на тебя, безстыдника, въ чемъ нибудь положиться! говорила она.

— Да вдь благополучно прохали, такъ чего-жъ ты кричишь! отвчалъ Николай Ивановичъ, потягиваясь.

— Но вдь могло случиться и не благополучно, а ты дрыхнешь. Ахъ, все это коньякъ проклятый!

— Да всего только по одной рюмочк съ англичаниномъ мы и выпили.

— Выпьешь ты одну рюмочку, какъ-же… Знаю я тебя! Ахъ, какъ я рада, что наконецъ-то мы подъзжаемъ къ такому городу, гд вс эти коньяки ужъ по закону запрещены! вздохнула Глафира Семеновна.

Отъ возгласовъ ея проснулся и англичанинъ.

— Черкескіой? спросилъ онъ, щурясь и звая.

— Какое! Прохали. Давно ужъ прохали! Пассе… Дежа пассе Черкеской! махнула рукой Глафира Семеновна и прибавила:- Тоже хорошъ караульщикъ, минога длинная!

— Кель статьонъ апрезанъ? (т. е. какая теперь станція?) спрашивалъ англичанинъ.

— Кабакдже… Извольте, запомнила… Вамъ, обоимъ пьяницамъ, особенно должно быть мило это названіе станціи.

— Кабакджи?.. ce ca… Сейчасъ будетъ знаменитая Анастасіева стна, сказалъ англичанинъ по-англійски и перевелъ слова «Анастасіева стна» по-французски и по-нмецки и сталъ разсказывать о построеніи ея въ эпоху Византійскаго владычества для защиты отъ набговъ варваровъ. — Стна эта тянется отъ Чернаго моря до Мраморнаго и отъ Мраморнаго до Эгейскаго… повствовалъ онъ по-англійски, смотря въ окно вагона и отыскивая по пути остатки стны. — Вуаля… указалъ онъ на развалины четырехъ-угольной башни, виднвшейся вдали при свт восходящаго солнца.

Супруги слушали его и ничего не понимали. Англичанинъ взялъ нарядный путеводитель и уткнулся въ него носомъ. Вотъ и станція Чатальджа. Глафира Семеновна взглянула на часы на станціи. Европейскій циферблатъ часовъ показывалъ седьмого половину.

— Скоро мы будемъ въ Константинопол? задала англичанину Глафира Семеновна вопросъ по-французски.

— Въ девять съ половиной. Черезъ три часа, отвчалъ онъ и продолжалъ смотрть въ путеводитель. — Здсь вообще по пути очень много остатковъ римскихъ и византійскихъ построекъ, продолжалъ онъ бормотать по-англійски, когда поздъ отъхалъ отъ станціи Чатальджа, и вскор, увидавъ въ окно группу какихъ-то камней, за которыми виднлась каменная арка и полоса воды, произнесъ по-французски:- Римскій мостъ… Древній римскій мостъ черезъ рку Карасу…

Дале показались опять развалины Анастасіевой стны, на которыя не преминулъ указать англичанинъ, но супруги относились къ разсказамъ его невнимательно. Поздъ бжалъ по песчаной, невоздланной мстности, горы исчезли и лишь вдали виднлись голые темные холмы, ласкающія взоръ блыя деревушки также не показывались и путь не представлялъ ничего интереснаго. Супруги подняли вопросъ, гд-бы имъ остановиться въ Константинопол.

— Непремнно надо въ какой-нибудь европейской гостиниц остановиться, говорила Глафира Семеновна. — У турокъ я ни за что не остановлюсь. Они такіе женолюбивые… Все можетъ случиться. Захватятъ да и уведутъ куда-нибудь. Просто въ гаремъ продадутъ.