В гостях у турок

Поздъ отходилъ изъ Бловы. Прокуроръ продолжалъ:

— Черезъ полчаса будетъ станція Татаръ-Басаржикъ. Перемна поздной прислуги. Турецкая прислуга замнитъ болгарскую.

— Какъ? И разговоръ ужъ будетъ по-турецки? спросила Глафира Семеновна.

— Нтъ. Большинство говоритъ по-французски и по-болгарски. Отъ станціи Басаржикъ вплоть до Константинополя будете слышать французскій языкъ. Вплоть до Басаржика лсная мстность и область лсной торговли, а посл Басаржика начнется область винодлія и рисовыхъ полей.

— Ну, вотъ какъ ни выпить винца, прозжая область винодлія! сказалъ Николай Ивановичъ и улыбнулся. — Нельзя-же такъ игнорировать мстности.

Глафира Семеновна сидла, молча, отвернувшись къ окну, и смотрла на мелькавшія мимо болгарскія деревеньки, пріютившіяся въ лсистой мстности, очень смахивающія по своей близн на наши степныя малороссійскія деревни. Дорога спустилась уже къ подошв горъ, и снгъ, въ изобиліи бывшій на горахъ, исчезъ.

Николаю Ивановичу очень хотлось выпить, чтобъ поправить голову, но онъ боялся жены и заискивающе началъ подговариваться насчетъ выпивки.

— Теперь на прощанье можно выпить чего нибудь самаго легенькаго, такъ чтобы и жена могла вмст съ нами… сказалъ онъ.

— Не стану я пить, ничего не стану, отрзала Глафира Семеновна.

— Выпьешь, полъ-стаканчика-то выпьешь за господина прокурора, продолжалъ Николай Ивановичъ. — У меня даже явилась мысль соорудить крушонъ. Шампанское у насъ есть, блое вино есть, апельсины и лимоны имются, вотъ мы это все и смшаемъ вмст.

— Гмъ… Вкусно… произнесъ прокуроръ, улыбнувшись и облизываясь. — А въ чемъ смшаете-то?

— А угадайте! Голь на выдумки хитра, и я придумалъ, подмигнулъ Николай Ивановичъ. — Ну-ка, ну-ка? Я васъ еще помучаю.

— Въ стаканахъ?

— Какой-же смыслъ въ стаканахъ? Тогда это будетъ не крушонъ. А я крушонъ сдлаю, настоящій крушонъ. Въ Москв-то вдь вы живали?

— Живалъ, отвтилъ прокуроръ. — Въ гимназіи въ Москв учился и университетскій курсъ по юридическому факультету проходилъ.

— Ну, такъ въ Москв въ трактирахъ, изъ чего купцы пьютъ вино на первой недл великаго поста, чтобъ не зазорно было пить передъ посторонними? задалъ вопросъ Николай Ивановичъ.

— Ей-Богу, не знаю, отрицательно покачалъ головой прокуроръ.

— Изъ чайниковъ, милый человкъ, изъ чайниковъ. Изъ чайниковъ наливаютъ въ чашки и пьютъ. Будто чай распиваютъ, а на самомъ дл вино. Такъ и мы сдлаемъ. Металлическій чайникъ у насъ есть — вотъ мы въ металлическомъ чайник крушонъ и устроимъ. Каково? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Дйствительно, изобртательность богатая. Да вы, мой милйшій, нчто въ род изобртателя Эдиссона! воскликнулъ прокуроръ.

— О, въ нужд русскій человкъ изобртатель лучше всякаго Эдиссона! похвалялся Николай Ивановичъ. — Глафирушка, наржъ-ка намъ апельсиновъ въ чайникъ, обратился онъ къ жен.

— Не стану я ничего рзать! Ржте сами! огрызнулась Глафира Семеновна. — У меня голова болитъ.

— Нервы… пояснилъ Николай Ивановичъ. — А ужъ когда нервы, тутъ значитъ закусила удила и ничего съ ней не подлаешь.

— Не хотите-ли антиперину? У меня есть нсколько порошковъ, предложилъ прокуроръ.

— Не надо… А впрочемъ, дайте…

Прокуроръ тотчасъ-же досталъ изъ своей сумки порошокъ. Глафира Семеновна выпила порошокъ съ блымъ виномъ. Порошокъ этотъ хорошо на нее подйствовалъ и отчасти подкупилъ ее. Она достала пару апельсиновъ, ножъ и принялась ихъ рзать, опуская ломти въ металлическій чайникъ.

— Ай да жена у меня! Что за милая у меня жена! разхваливалъ ее Николай Ивановичъ — какъ прідемъ въ Константинополь, сейчасъ-же куплю ей вышитые золотомъ турецкіе туфли и турецкую шаль!

— Какъ это глупо! пробормотала Глафира Семеновна.

Прохали давно уже небольшую станцію Сарембей и приближались къ Татаръ Басаржику. Лса стали рдть и исчезли. Открылась равнина въ горахъ и въ дали на холм виднлся блый городъ съ высокими каменными минаретами, упирающимися въ небо. Извиваясь синей лентой, протекала у подножія холма рка Марица. Поздъ сталъ загибать къ городу.

— Здсь начинается область винодлія-то? спросилъ прокурора Николай Ивановичъ, когда поздъ остановился на станціи Татаръ-Басаржикъ.

— Нтъ, здсь все еще область лсной торговли. Тутъ находится громадная контора французскаго общества разработки лсныхъ и горныхъ продуктовъ; за Басаржикомъ, когда мы начнемъ огибать вонъ ту гору, увидимъ опять лса, спускающіеся съ горъ, а за лсами вы увидите виноградники. Я скажу, когда область винодлія начнется.

— Ну, такъ я тамъ и открою бутылку. А теперь только смолку собью.

И Николай Ивановичъ принялся отбивать на бумагу смолку отъ шампанской бутылки.

Поздъ пріхалъ на станцію Татаръ-Басаржикъ, постоялъ тамъ минутъ пить и помчался дальше.

Дйствительно, на горахъ опять засинли хвойные лса. Перескли горную рчку, которую прокуроръ назвалъ Кришмой, перескли вторую — Деймейдеру рку.

— Сплавныя рки и об въ Марицу вливаются, пояснилъ прокуроръ. — По нимъ сплавляютъ лсъ.

Поздъ мчался у подножія горъ. На нижнихъ склонахъ лсъ началъ рдть и дйствительно начались виноградники.

— Вотъ она область винодлія! Началась, сказалъ прокуроръ.

— Привтствуемъ ее! — отвчалъ Николай Ивановичъ, сидвшій съ бутылкой шампанскаго въ рукахъ, у которой были уже отломаны проволочные закрпы и пробка держалась только на веревкахъ. Онъ подрзалъ веревки — и пробка хлопнула, ударившись въ потолокъ вагона. Шипучее искрометное вино полилось изъ бутылки въ чайникъ. Затмъ туда же прокуроръ влилъ изъ бутылки остатки болгарскаго благо вина.

— Коньячку-бы сюда рюмки дв, проговорилъ какъ-то особенно, въ засосъ, Николай Ивановичъ, но жена бросила на него такой грозный взглядъ, что онъ тотчасъ-же счелъ за нужное ее успокоить:- Да вдь у насъ нтъ съ собой коньяку, нтъ, нтъ, а я только говорю, что хорошо-бы для аромата. Ну, Степанъ Мефодьичъ, нальемъ себ по стакану, чокнемся, выпьемъ и распростимся. Дай вамъ Богъ всего хорошаго. Будете въ Петербург — милости просимъ къ намъ. Сейчасъ я вамъ дамъ мою карточку съ адресомъ.

— Собираюсь, собираюсь въ Петербургъ, давно собираюсь и наврное лтомъ пріду, отвчалъ прокуроръ. — А вамъ счастливаго пути! Желаю весело пожить въ Константинопол. Городъ-то только не для веселья. А насчетъ дороги, мадамъ Иванова, вы не бойтесь. Никакихъ теперь разбойниковъ нтъ. Все это было да прошло. Благодарю за нсколько часовъ, пріятно проведенныхъ съ вами, и пью за ваше здоровье! прибавилъ онъ, когда Николай Ивановичъ подалъ ему стаканъ съ виномъ.

— За ваше, Степанъ Мефодьевичъ, за ваше здоровье!