В лабиринтах памяти. Часть 2

— Ты причинишь ей лишь боль, — очень тихо выговорил он, глядя прямо в глаза Элайдже, — если ты действительно так любишь Еву — отпусти ее.

— Чтобы ты занял мое место? — процедил вампир, и на его лице зазмеились темные дорожки вен, — поверь, мне тоже пришлось немало пережить за время нашего расставания. И это был отнюдь не мой выбор! Да, я обидел Еву. Да, я виноват перед Софи, за то, что не был все это время рядом. Но они — моя семья и я не отступлю, пока они не простят меня, и мы не будем вновь вместе. Мою дочь буду воспитывать только я!

Зальцман нахмурился, ничего не отвечая, и какое-то время они оба молчали, прежде чем Рик подошел к вампиру сзади, распутывая вербеновые путы.

— Я отпущу тебя, — тихо проговорил он, отступая на шаг, когда с веревками было покончено, и Элайджа поднялся на ноги, потирая обожжённые запястья, — только из-за нее. Но если ты вновь обидишь Еву, клянусь, я найду способ покончить с твоей вечной жизнью. Она слишком много страдала. И если бы я мог сделать ее счастливой, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Но она… Она любит только тебя. Не облажайся на этот раз, Майклсон.

— Спасибо, — едва слышно ответил вампир, и в следующий миг вихрем исчез из комнаты, устремляясь на улицу.

Уже на террасе, он прислушался, и на мгновение замер, когда его острый слух уловил голос Евы, тихо напевающий песенку. Ей вторил тонкий голосок Софи, которая повторяла отдельные слова.

Перед глазами Элайджи мгновенно встала картина, которая была такой яркой будто он, видел ее прямо перед собой. Его хрупкая жена, держала на руках их малышку, склоняясь к ее личику, и пытаясь успокоить. Соблазн вернуться в дом, где он еще несколько минут назад был пленником и стиснуть в объятьях своих любимых, чтобы больше никогда не отпускать, был настолько велик, что лишь культивируемый годами самоконтроль приправленный чувством вины за последние три года, с трудом позволил ему устоять на месте.

Сейчас Ева не была готова для разговора. И он не хотел пугать Софи. Но вот завтра…

Пока же ему нужно было устроиться в городе, поскольку уезжать он никуда не собирался. И Элайджа вихрем скрылся в темноте, направляясь в особняк Майклсонов.

========== Часть 41 ==========

Элайджа замер, притаившись в тени деревьев у кованного забора. Занятия в школе для юных магов шли своим чередом, и в полдень стайка детей шумно оккупировала зеленую лужайку, потому что было время прогулки. Но темные глаза искали лишь одну маленькую ученицу, и вскоре Майклсон нашел ее.

Софи сидела на качели, и, не смотря на то, что рядом с ней были две похожие друг на друга, как две капли воды, девочки, которые пытались ее развеселить, лицо малышки будто застыло. Элайджа ощутил мучительный укол совести. Он не просто знал причину страданий дочери. Он был ей. Софи дула свои маленькие губки, а черные глаза выражали только грусть. И в этот момент вампиру стало на все плевать. Он не позволит ей страдать больше ни секунды.

На то, чтобы преодолеть забор и оказаться в школьном дворе Майклсону понадобилось несколько секунд. Резвящиеся дети не обращали на него внимания, а следящая за ними ведьма отвлеклась на телефонный разговор. Софи не замечала его, потупив взгляд, но вот стоящие с ней рядом подружки притихли, заметив, что незнакомый мужчина движется прямо к ним. Одна из них широко распахнула глаза, собираясь что-то сказать, но Элайджа опередил ее.

— Привет, Софи.

Черные глаза вспыхнули радостью, когда дочь подняла на него взгляд, а ее губки растянулись в широкой улыбке. Не медля ни секунды, она спрыгнула с узкого сидения на землю, и бросилась прямо к нему. Подхватить ее в объятья, прижимая к себе, было так естественно, что Элайджа сделал это, даже не задумываясь. Но когда тонкие ручки обвили его шею, и дочь доверчиво опустила ему на плечо свою смоляную головку, Майклсон ощутил ком в горле. Очень медленно он выровнял дыхание, успокаиваясь. Ему не хотелось пугать Софи.

Вот только она совсем не боялась его. И ее глазки радостно прищурились, когда маленькая ведьма немного отстранилась от отца, разглядывая его лицо.

— Я знала, что ты придешь, — улыбнулась она, — хотя мама и сказала, что ты уехал.

— Я не смог бы бросить тебя, любовь моя, — почти помимо воли сорвалось с мужских губ, и он осторожно запечатлел невесомый поцелуй на румяной щечке.

— Ты будешь играть со мной?

— Боюсь, что…

— Ну, пожалуйста, папа!

И Элайдже не оставалось ничего другого кроме как согласиться. Софи тут же своим звонким голоском познакомила его со своими подружками, которые не сводили с ним настороженных взглядов, изучая Первородного. Узнав, что незнакомый мужчина — отец Софи, девочки немного расслабились, вспомнив, что видели его вчера, охваченного голубым пламенем.

— Тебе не было больно, папочка? — виновато покосилась на вампира дочь.

— Ну что ты, детка, — отмахнулся Элайджа, на мгновение вспоминая действие ее магии. Он явно не завидовал Пустой, к которой Софи применила свою силу по собственному желанию и в полной мере. Его дочь была очень сильна. И губы Перворожного растянулись в полной гордости улыбке.

— Мы все испугались, — воскликнула одна из двойняшек, вступая в их беседу, — особенно Ева!

Имя любимой мгновенно оторвало Майклсона от размышлений о магии Софи. Его маленькая птичка боялась за своего мужа. Это неожиданное открытие вселило в Элайджу искорку надежды. Значит, и него все еще был шанс вернуть ее любовь.

— А где сейчас мама? — посмотрел он на дочь.

— Она в галерее, — не задумываясь, отозвалась Софи, — мамочка там работает.

— Как ты думаешь, она обрадуется, если я навещу ее?

Но не успела малышка сказать в ответ и слова, когда вампир услышал за спиной дрожащий от ярости голос жены.

— Очень обрадуется, — процедила Ева, и Элайджа, который мгновенно развернулся в ее сторону, все еще удерживая на руках Софи, видел, как лицо любимой пошло красными пятнами.

— Привет, птичка.

Ева застыла, тяжело дыша, и несколько минут они просто смотрели друг на друга. Темные глаза Первородного скользили по фигуре задыхающейся от злости девушки, жадно изучая ее с головы до ног. И в очередной раз Майклсон убедился, что его жена — начиная от крошечных, покрытых алым лаком ноготков на пальчиках ног, которых совсем не скрывали открытые туфельки, заканчивая кончиками темных, сияющих на солнце волос, собранных в высокий хвост, — самая красивая женщина на всем свете. Его женщина. Вот только Ева, судя по всему, считала иначе, и ее бездонные глаза пылали от гнева, буравя лицо вампира.

Напряженную тишину нарушил звонкий голосок Софи.

— Мама, ты рада, что папочка вернулся к нам?

Элайджа видел, что вопрос дочери застал жену врасплох, и Еве понадобилось несколько секунд для того, чтобы подобрать слова для ответа.

— Нам с папой нужно поговорить, детка, — наконец выговорила она, пытаясь улыбнуться, — Джоззи и Лиззи проводят тебя в столовую. Сегодня на обед твой любимый малиновый пирог.

— А разве ты и папа не хотите пообедать со мной? — недовольно прищурилась Софи, по-птичьи склоняя голову.