В небе только девушки! И...я

— И двигатель похож, там сняты высотные нагнетатели и интеркулеры, здесь — стоят. Она более скоростная, высотная, но, хорошо себя ведет только на высоте. Параллельно будете изучать, и переучиваться на 'метлу'.

Он полез в планшет и достал рапорт. Я его подписал.

— Спасибо, Александра Петровна! Я побегу?

Он, прижимая планшет к бедру, побежал в сторону домов, где расположилась его часть. Как я и ожидал, Исаев ему сразу все подписал, но, уперся Науменко! Который лишаться командира эскадрильи, пусть и ИО, да еще и прославившегося на все ВВС, не хотел. Пришлось собирать 'большой совет': подключать Красовского, а потом и Новикова. Перевод был оформлен, и довольный старший лейтенант вылетел на Кубань за вещами. Вернулся он не один. Вместе с ним приехала старшая операционная медсестра Мария, зарегистрировать брак, с которой, и добиться ее перевода во 2–ю воздушную он сумел.

— Александра Петровна, знакомьтесь! Это моя жена Маша. Она будет служить в армейском госпитале.

— Могу устроить ее в медсанчасть полка. Так, наверное, будет удобнее.

— Ой, спасибо! — их поселили в частном доме, и на следующий день Майя начала принимать у него различные зачеты. Оформили допуски, в общем, включился в полковую жизнь.

Не знаю, как для других, для дивизии конференция была как манна небесная: утвердили 4–х эскадрильный состав всех полков. 'Четверка' была несколько обрезанной, не 16–ть, как у истребителей, а только восемь самолетов Пе-3ВИ. Их задачей было высотное прикрытие групп фронтовых истребителей сопровождения. То есть борьба с охотниками. К сожалению, пока, на них не ставили РЛС и вычислители, массовый выпуск которых пробуксовывал, и раньше времени решили не рассекречивать технику. Но, за счет высокой скорости пикирования они могли быстро сблизиться с парой охотников и отогнать или подбить ее. Плюс в полках повышалась 'кислородная культура': появилось достаточное количество людей и техники для обслуживания высотников. Теперь мы не были привязаны к своим, только аэродромам и техникам. Перевооружаться стало возможно в любом полку. В 1–м гвардейском дела шли не шатко не валко, мы вернули все учебные машины и готовили экипажи для них. В цехах завода стояла новая серия машин, уже не четырех, а трехместных. Убран гаргрот и верхний стрелок, удлинен бомболюк. Есть возможность подвешивать туда перспективную авиационную торпеду РАТ конструкции Г. Я. Диллона, которую разрабатывают ускоренными методами. Моряки, тоже, положили глаз на самолет, сумели доказать, что увеличение бомболюка оправдано. Для нас это дополнительно 500 килограммов бомб РБК-500 или РБК-250, которые стали основными для нас, или еще один зажигательный контейнер, выпуск которых освоен, и теперь не приходится работать с малых высот.

В середине марта начались активные воздушные бои над Таврией. Степь еще не просохла, и каждая из сторон стремилась занять максимально удобные позиции. В прошлом году немцам удалось удержать наши войска на линии Бердянск — Запорожье. Там в Крыму и Таврии 'скопилось' три армии: 1–я танковая генерала Клейста, выбитая с Миус — фронта отошла туда, 11–я армия Манштейна (в неполном составе) и части первой румынской армии. Зимой здесь шли активные бои, не принесшие успехов ни одной из сторон. Общая конфигурация фронта подсказывала, что немцы попытаются еще раз взять Харьков и Луганск, действуя с двух сторон: со стороны Полтавы и со стороны Мелитополя. Скорее всего, первоначально, наступление будет иметь направление на Славянск.

Далеко не все в Генштабе придерживались этого мнения, особенно учитывая тот факт, что все мосты на Днепре разбиты или повреждены. А вот Полтаву абсолютно все рассматривали как 100 % участок сосредоточения. Данные авиаразведки показывали, что немцы сосредотачивают на подходах две танковые армии.

Так как некоторая свобода действий мне была дана, то я особенно активно искал противника на юге. Требовалось доказать, что таврийский участок немцами не забыт. Вспыхнувшие там воздушные бои были таким подтверждением. После выполнения нескольких разведывательных рейдов боеспособную часть полка переместили в Таганрог — Гаевка. На второй день после перелета обе эскадрильи ушли бомбить Брази. Четыре нефтеперегонных завода, принадлежавшим 'союзникам', нашим и Гитлера, пылали и были заминированы. Налеты мы повторили несколько раз. Авиация противника сопротивления не оказывала. Затем Тамара взялась за дунайские и прутские мосты. Удары были болезненными и точными. Сюда давно никто не летал, и румыны расслабились. 'Ниче, напомним. За Одессу ответите!' — радовалась одесситка Сашка.

Второй Саша сдал зачеты и допуски на 'Лайтнинг', и, вовсю, его эксплуатировал, с трудом выкраивая время на ночные полеты. Но, весьма целеустремленная личность: успевал на всех фронтах. Он же, первым в полку, сбил высотный FW190В(С), под кодовым названием 'кенгуру'. Заметил их по радару, но, продолжал выполнять задание до тех пор, пока не обратил внимания, что машины немцев переползли за 12000. Доложился мне, и ему было приказано отходить. Он плавно прибавил скорость, и сбросил малые дополнительные баки. Полез на максимальную высоту. Но, немцы догоняли, а уверенности, что им не хватит высоты, не было. Я поднял пару Майи и Андрея, сразу как получил его доклад, но лететь им было довольно далеко. Да еще у Саши было много топлива на борту. Он отходил от Кировограда на Днепропетровск, а Майя и Андрей поднялись из Таганрога. А разница в скоростях была довольно существенной между Сашей и новыми немецкими машинами. Классифицировать он их не мог. По моим данным, они шли на одной высоте, по данным Саши — немцы чуть ниже. Но их двое, а Саша — один. Пока они его догоняли, он сумел пересечь линию фронта. Вести оборонительный бой за линией было категорически запрещено. Майя набрала 13 000 и полные 860 км скорости. Так они могли идти час двадцать, дальше необходимо сбросить скорость. Майя дала команду Саше начать полого снижаться. Он был выше на 1200 метров. Он так и поступил. А когда обнаружил пару Майи, встал на вираж, и, после третьего виража, зашел немцу в хвост, и атаковал ведомого. Стрелял он очень хорошо, и, главное, он сидит много ближе к носу, чем немец, и смог совместить вычисленную точку прицеливания и самолет противника. После снятия двух пулеметов, залп у него не сильно мощный, но, и этого хватило. 'Немец' выбросил какую-то белую струю, и, неожиданно крутнулся вокруг оси, так, вращаясь, и понесся к земле. Ведущего Саша не достал: он вышел из виража и на форсаже ломанулся в сторону линии фронта. А догнать его на 'Лайтнинге' невозможно. Майя и Андрей попытались его достать, но он шел выше их, и грамотно уходил от их очередей. Они устроили 'ножницы', пытаясь отстреляться снизу — вверх из мертвой зоны, но, немец часто менял свой курс, и продолжал лететь. А затем у него кончилось топливо. Ждать расстрела в воздухе он не стал, перевернулся и выпал из кабины.

Мы съездили на место падения самолета противника, выкопали его из довольно топкого места. Очень интересная конструкция! Двигатель — DB-603Е, такой стоит на Мессершмитте, радиатор — кольцевой, перед ним. Четырех лопастной винт, почему-то деревянный, два компрессора, куча баллонов с надписью N₂O. Под пузом висел интеркулер. Пушки короткоствольные со слабой баллистикой МГ151–2.0, и два 7,92 мм МГ. По сашиному планшету вычислили и скорость: 700 км/час на форсаже. На 42 километра больше, чем у Лайтнинга. Летчика в машине не было. Но, парашюта никто не видел. Еще одна странность: отверстие в коке винта было, а мотор — пушка отсутствовала. Видимо, их дополнительно облегчали, чтобы поднять высотность. На борту было выведено 'зеленое сердце'.

Самолет Саши вновь отправили на завод в Воронеж, он выполнял дневные полеты на боевой 'Метле', и сдавал зачеты и выполнял тренировочные полеты ночью. Были определенные сложности со штурманской подготовкой. Заменить штурмана полностью он не мог. У истребителей это — вечная проблема, но, через два недели он сдал все зачеты и получил машину из первой серии. Вторая еще только строилась, и первые четыре машины поступили лишь в начале апреля. А 'Лайтнинг' решили серьезно переделать. После первых переделок максимальная скорость упала на 20 км/час, несмотря на существенное повышение мощности двигателей. Лоб новых 'Аллисонов' был больше, и величина 'ушей' возросла. Старые гондолы имели более обтекаемую форму. Туда совершенно свободно поместился 'Мерлин-27' от поставляемых Англией 'Харрикейнов' Мк IV, нашли в НИИ ВВС и левосторонний редуктор для него. У 'Харрикейна' не было интеркулера, оставили 'Аллисоновский'. И центроплан сделали тоже ламинарным. Все крыло расширилось. Фонарь поставили 'старый', он тоже более обтекаемой формы, но среднюю часть сделали ниже. Там выступ для высоких американцев, а Саша — небольшого роста. 'Мерлины' немного покапризничали по охлаждению масла, но их быстро успокоили. В результате высотность повысилась. 'Тяжелый нос' исчез, скорость превысила 740 км/час в горизонтали за счет, как мощности, так и новых винтов 'Ротол': широких, с 4–мя лопастями. Такие ставили на последние модели 'Лайтнингов' в 45–м году. Но, все это заняло кучу времени, машина вернулась в полк только летом и, иногда, использовалась в качестве дальнего разведчика. Теперь его немцы перехватить не могли. На пологом пикировании он свободно уходил от всех немецких машин, а по высоте его и последние модели 'ТА' не доставали.

На этом приключения 'Яппи' не закончились! Летом тот 'старпёр', который вручал мне 'крест' и подарил 'Лайтнинг', решил посетить нашу дивизию, и ГПУ ему не отказало. Хорошо, что за два часа до прилета американского 'гостя' об этом стало известно в дивизии. Пришлось срочно перебазировать 'метлы', а полк 'Пе-2' и так здесь стоял. Еле — еле успели выдернуть индикатор РЛС из приборной доски 'Лайтнинга', и поставить туда шторку. Но радиолокационный прицел было не снять. Благо, что он без индикатора работать не мог. Захват — замер производился кнопкой на самом индикаторе левой рукой. 'Даритель' оказался командующим авиацией в Европе генерал — лейтенантом авиации Арнольдом. В отличие от большинства наших командующих, среди которых половину составляли кавалеристы, этот гад был летчиком. Причем, очень даже неплохим. И большим знатоком авиации. Поэтому, после расшаркиваний, он пошел посмотреть: в каком состоянии находится его подарок. Подошел, и 'припух'! Вместо самолета 41–го выпуска, стояла совершенно другая машина. Испытания ламинарного крыла в Америке только начались, и генерал уже видел 'меч — рыбу'. А ширина крыла очень бросается в глаза, особенно, опытному летчику. Пробормотав что-то вроде: 'Ни хрена себе, вот это буллшитс!', полез в кабину. Его взгляд уперся в шторку и в отсутствие разметки на стекле коллиматора. На 'кобрах' и остальных машинах по Ленд — лизу, по требованиям НИИ ВВС, устанавливали стекло с нанесенной прицельной сеткой. А прицелы машин с вычислителями имели только смещаемую центральную точку. (Любители 'Ил-2' могут видеть такие прицелы на 'игрушечных' 'Харрикейнах'. Но, там вычислитель снят, центральная точка неподвижна и прицел откровенно неудобный. Во время войны, этот коллиматор заменяли на отградуированный.) Он, из кабины, уставился на меня:

— А что стоит под этой шторкой, и зачем переставили приборы?

— Наша дивизия является филиалом НИИ ВВС. Привозили какой-то прибор и новую приборную доску, что-то не получилось, прибор сняли, а доска так и осталась. Под шторкой — аварийный паек крепится.

Я залез на крыло, заглянул в кабину, отстегнул крепление и показал, что там лежит НЗ. Было наивно даже предполагать, что он мне поверил, но я мило улыбался и изображал настоящую, полновесную, 'блондинку'. Единственное, что портило картину, так это две звезды Героя, одна Соц. Труда и две 'Сталинки', которые меня ЗАСТАВИЛИ надеть генералы от ГПУ! Идиоты! Зато, именно это обстоятельство оградило меня от нападок со стороны НКВД. Весь гнев 'кровавого ГБ' оказался направленным на них.

В общем, в середине 43–го года секрет полишинеля был раскрыт. Арнольд сообщил, что все Пе-2 в 223–й дивизии имеют ламинарное крыло, а в 'Пе-3ВИР' его не пустили. У 'Р-38' снята часть вооружения, и под ним находится, закрашенный обычной краской, пластик. Скорее всего, там находится антенна радиолокатора, имеющая вдвое — втрое меньший размер, чем антенны локатора AN/APS-4, которые только начали испытываться. Насчет краски генерал Арнольд круто ошибался. Мы с ней столько намучились! Но, облегчать его страдания не входило в наши обязанности. РЛС американского и английского производства в СССР не поставлялись, несмотря на то обстоятельство, что незаконно использовался патент СССР 1940 года. Вычислители — тоже. Плюс, Арнольд особо подчеркнул, что РЛС установлена на одноместном истребителе. На всех иностранных машинах существовал оператор РЛС.

После его отъезда мы с Копцевым, начальником 'СМЕРШ' дивизии, написали 'телегу' на ГПУ, которое не смогло отказать в посещении 'режимной' части представителям союзников. Раскову сняли с должности, так как в ее отчетах в ГПУ был в красках изображен 'подвиг капитана Покрышкина, сбившего на самолете 'Р-38' высотный истребитель — перехватчик FW190В (С)', и эта статья прошла по центральным газетам. Арнольд вспомнил, каким образом у СССР оказался этот самолет, и, при очередном визите, сумел получить разрешение на посещение дивизии. Дело в том, что немцы уклонялись от атак 'Лайтнингов', уходя в крутое пикирование с переворотом, пикировали до земли, а потом резко выходили из него, а 'лайтнинги' из этого пике не возвращались. Или выходили плавно, запуская за себя противника, чем те отлично и пользовались. Драться с ними на виражах немцы не желали, а вертикаль машина не держала до конца 44–го. Она была заточена под 'Зеро', и там, на Тихом океане, проявила себя как отличный истребитель. Именно эскадрильей 'Лайтнингов' был сбит самолет, в котором летел адмирал Ямамото, и все 'Зеро', которые его прикрывали. На Западном фронте 'Молнии' не блистали. На нем, кстати, погиб Антуан де Сент — Экзюпери, великолепный писатель и национальный герой Франции. До ввода евро, его портрет украшал 50 франковую купюру. Поэтому, генерала и заинтересовал бой между 'фоккерами' и 'Р-38'.