В некотором роде волшебник

– Срочно валим отсюда!
– крикнула Мирра.
– Септимус, чего рот разинул! За мной! Ать-два!

– Но там же люди!
– не унималась Вероника.

– Их не спасешь! Самим бы ноги унести!

Они побежали. Ганс тянул за собой Веронику, Мирра вела Септимуса, а он что-то бормотал себе под нос. Мимо них с бешеной скоростью просвистел железный штырь, когда-то забытый в лесу безвестным путником.

– Какого...- прорычал Ганс.
– Что тут творится?

– Потом, - огрызнулась Мирра.

Они неслись сквозь ад. Компанию им составляла вся лесная живность. Лес трясло и лихорадило. Однако вскоре землетрясение начало ослабевать: похоже, им все-таки удалось вырваться из эпицентра. Когда лисица набросилась на бежавшего рядом зайца, они поняли, что опасность миновала.

Тяжело дыша, Мирра повалилась на землю.

– Было весело, - сказал Септимус и засмеялся.

– У него совсем крышу снесло!
– покачала головой Ганс.

– Не страшно, - отозвалась Мирра.
– Это он счастьем надышался. К утру все выветрится, и он придет в норму.

– Я должна вернуться и помочь лесным братьям!
– отчеканила Вероника, поворачивая обратно в чащу.

– Уймись!
– прикрикнула на неё Мирра.
– Нет там уже никого.

– Как нет?

– Обыкновенно. Их всех утянуло в нулевое измерение. На корм Темным тварям. Чья это была гениальная идея перевернуть кристаллы вверх тормашками?

– М-моя, - пролепетала Вероника.
– Ловушка выдавливала тебя в нулевое измерение, и мы изменили её полярность, чтобы поток магии пошел в обратную сторону, то есть из нулевого измерения в...в...

– Поздравляю! У вас это получилось!

– О нет, я спровоцировала бойню!

– Да ладно! Главное, мы успели удрать раньше, чем пространство схлопнулось.

Ганс наморщил лоб:

– Сильф что-то такое болтал про то, что Город тоже в конце концов схлопнется. Он это имел в виду?

– Типа того. А теперь слушайте меня внимательно. Скоро мое сознание вырубится. Я стану ходячим трупом. Вероника, отведи меня к себе домой и положи в воду.

– Но...

– Просто делай, как я велю. Ганс, отведи Септимуса во дворец. Ему сейчас лучше быть подальше от меня. Это магия. Не важно. Сложно объяснить. И учти...он будет болтать, - она говорила все медленнее, словно в полусне, - всякое...если ты потом это как-то используешь...если попытаешься ему навредить...урою...тебя...я...

– Душевная женщина, - пробормотал Ганс.

– А! Ребята!
– протянул Септимус.
– Хорошо, что вы здесь. Про барьер я все разузнал.

– Очухался!
– воскликнул Ганс.
– Ладно, идем домой.

– Ага. Идем. А пока я вам все объясню. Почему Мирра молчит?

– Она приболела, ей трудно разговаривать, - деликатно ответила Вероника, беря Мирру за руку.

– Жаль. Мне как-то хуже думается без её идиотских замечаний. Знаете, такое странное ощущение, словно бы молчит твой внутренний голос.

***

Всю дорогу до Города Септимус не замолкал ни на минуту. Он красочно описал поход к лесным братьям (причем с самого начала) и в лицах изложил свой диалог с магистром. Потом принялся громко восхищаться красотой окрестных пейзажей, городских стен, ворот и улиц.

– Это красивый Город! Это, несомненно, красивый город, - продолжал распинаться Септимус, когда они расстались с Вероникой и Миррой.
– Но назвать его идеальным? Чушь! А ведь они так и говорили. Лесные братья. Я тебе о них рассказывал?

– Рассказывал, - буркнул Ганс, которому словесный понос наместника надоел до синих помидоров.

– Так вот. Они утверждают, что разгадали Смысл счастья! Счастье! Они болтают о счастье! Они думают, если изолировать целый Город и превратить людей в улыбчивых дебилов, это и будет счастье! Идеальный мир.

– А по-моему звучит неплохо, - исключительно из чувства противоречия заметил Ганс.

– Для того, кто возводил этот барьер - может быть. Но не для меня! И не для тебя! И не для Вероники...И не для того мальчишки, Марка, и даже не для той су...сумасшедшей магички. Мы заперты в чужом счастье, Ганс, понимаешь? В чужом! И никому до нас нет дела! Можно, конечно, смириться! Можно! НО!!! Но ведь каждый человек хочет, чтобы его ценили...Понимаешь? Чтобы видели в нем лич....

– Да-да-да, все мы втайне мечтаем о любви, а вовсе не о том, как набить свой карман за чужой счет.

– Представь себе! Зачастую мы просто боимся быть любимыми. Мы боимся брать у людей любовь. Мы боимся привязаться, ведь это значит почувствовать свою зависимость. Поэтому берем деньги, а потом бросаем.

– Бросаем деньги? Какая опрометчивость!

– Бросаем людей.

– Кхм, ну, тоже ничего хорошего. И как ваша философская милость предлагает выбираться из этого дерьма?

– Заботиться о ком-то. Найти того, кто будет зависим от тебя. И который, в свою очередь, будет заботиться о тебе, от кого сможешь зависеть ты.

– Фигня какая-то.

– Всего лишь равновесие. Компенсация зависимостей.

– Вроде как союз глухого со слепым?

– Ммм...Вроде. Тут важны детали.

– Или безногого и безголового?

– Ха-ха. Вот только что такое любовь как ни взаимное удобство? Любовь, дружба, симпатия, вся прочая чухня... Все сводится к взаимному удобству и компенсациям зависимостей. Знание того, что ты можешь на кого-то положиться, а кто-то может положиться на тебя, кто-то нужен тебе, а кому-то нужен ты... Все счастливы. Надо только понять: все проблемы в мире от того, что люди ищут идеала, хотя надо искать удобства.

– Ты же вроде говорил, что все проблемы от бухгалтеров и юристов.

– Это тоже, но главное, главное - от непонимания...

– Ладно-ладно, умник. Пойдем-ка, доведу тебя до твоего золотого дворца.

– У меня есть золотой дворец?! Да ты гонишь, друг! Я вообще живу на чердаке.

– Ага.

– Там в крыше во-от такенная дыра! Дождь, конечно, натекает. Но зато можно каждый день смотреть на закаты и рассветы.

– Да-да. Шевели ногами. Почти пришли. Внутрь войдешь сам. Не хватало еще, чтобы меня зацапала твоя охрана.