В одном шаге

Наскоро перебинтовав адмирала, особенно обмотав голову, в результате чего зрелище стало не для слабонервных, на него надели белоснежную рубашку, потом китель, перетянули поясом с кортиком — «золотое оружие» никогда в бою не снимается. Подвесив руку на перевязь, Матусевич почувствовал себя карикатурной персоной, но все мысли сейчас были заняты войной, и он повернулся к флаг-арту Кетлинскому:

— Казимир Филиппович, вы предлагали вести наступление на противника строем фронта, но сейчас нам нужно разорвать дистанцию, потому будем отступать. Так что Хейхатиро Того придется или стрелять по нам с дальней дистанции, что можно перетерпеть, либо совершить маневр обхода, на что ему потребуется не меньше часа — этого времени нам вполне хватит. Так что поднять сигналы к повороту, надеюсь, командиры броненосцев не оплошают. Потом совершим прорыв — хотя время для него потеряно, я имею в виду для броненосцев, что сильно уступают вражеским кораблям в скорости. Да, на «Пересвете» сбиты стеньги — князю следует перебраться со штабом на «Победу» — этот корабль почти не понес ущерба, как мне кажется.

— Так точно, ваше превосходительство — в броненосец было только несколько попаданий шестидюймовыми снарядами, — ответил кто-то из офицеров, в то время как другие недоумевали отданным приказом. Все прекрасно знали, что Матусевич был ярым сторонником прорыва, а тут стал противником, по крайней мере, упомянув про «тихоходные» броненосцы, а таких было не меньше половины. А то и больше, если приплюсовать «Цесаревич», на котором в одной из труб зияла огромная пробоина от разрыва и качалась фок-мачта — стоит увеличить ход и она просто свалится.

— Как бы от них избавится половчее, и чтобы ничего толком не поняли, — пробормотал себе под нос Николай Александрович, стараясь чтобы его никто не услышал. Пришедшую в голову мысль он посчитал поначалу сумасшедшей, но сейчас, после короткого обдумывания, счел ее правильной. Оставалось только так «поставить блюдо», чтобы все те, для кого оно предназначено, «съели», не заподозрив подвоха.

— Перед рассветом первого августа в Цусимском проливе на траверзе острова Ульсан эскадру будут поджидать владивостокские крейсера. Но это чревато для них боем с эскадрой Камимуры, у которого четыре более сильных корабля, от которых «Рюрик» просто не сможет уйти и неизбежно будет потоплен. Но мы не сможем дойти туда со всеми броненосцами, теперь это стало очевидно — нужна скорость, а ее нет. Надо найти нетривиальное решение, господа, при котором уже сам Камимура окажется в опасности, а мы увлечем за собой японские броненосцы к Порт-Артуру. На мой взгляд, следует отправить в прорыв только броненосцы князя Ухтомского и крейсера Рейценштейна, я имею в виду «Диану» и «Палладу». «Аскольд» с «Новиком» останутся при эскадре, пока не будет отремонтирован «Баян». Да и не следует оставлять крепость без броненосцев — мы отвлечем на себя главные силы адмирала Того, в то время значительно усилившийся отряд во Владивостоке станет представлять для противника реальную опасность. Учтите — наши «иноки» вполне могут взаимодействовать с «рюриковичами». Ведь так?

Слова адмирала прозвучали настолько неожиданно, что офицеры штаба и броненосца, включая командира, чуть ли не застыли, некоторые из них даже быстро переглянулись между собой…

Японские броненосцы Объединенного Флота под командованием вице-адмирала Хейхатиро Того в бою 10 августа 1904 года (28 июля по русскому стилю) в Желтом море, концевым следует «Сикисима»…

Глава 6

— Оба наших броненосца с броненосными крейсерами будут представлять внушительную силу, ваше превосходительство, — первым отозвался командир «Цесаревича», явно успев оценить перспективы. — И спокойно могут прорваться через Цусимский пролив ночью, утром встретившись с нашими крейсерами из Владивостока. Впятером они изобьют отряд Камимуры, а обе богини' займутся малыми крейсерами Уриу. И ход у четырех наших кораблей практически соотносится — во Владивостокской эскадре не будет явных «тихоходов», а потому вот эти вражеские броненосцы, если они появятся, догнать корабли вице-адмирала Скрыдлова будут не в состоянии. Особенно в свежую погоду — тогда японцы значительно потеряют в скорости, их корабли недостаточно мореходные, с низким бортом.

По мере того как каперанг Иванов говорил, он приходил в возбужденное состояние, даже глаза заблестели. Тогда все не зря, и попытка прорыва и продолжающийся бой с вражеской эскадрой. Главное оттянуть на себя главные силы Объединенного Флота, чтобы обеспечить прорыв четырех кораблей, которые серьезно усилят Владивостокский отряд крейсеров, превратив тот в полноценную эскадру, способную, если не справится, то сражаться на равных со всеми шестью крейсерами Камимуры. А при волнении на море получат заметное преимущество — все пять кораблей линии имеют высокий борт с отличной мореходностью, как и пара больших бронепалубных крейсеров, что сейчас идут за «Аскольдом».

— Вы правы, Николай Михайлович — преимущество в Японском море у нас будет изрядное с подходом этих порт-артурских кораблей. Господа, мы не раз с покойным Вильгельмом Карловичем предварительно рассматривали подобный вариант развития событий, ведь в сражении все возможно, и этот момент настал — нам надлежит действовать без промедления.

Матусевич «заслонился» Витгефтом как «щитом», ведь сейчас это его решение не должно было выглядеть экспромтом. Приняв его, надлежало действовать, и как можно быстрее — более удобного момента для решения всех задач не подходило. И он на откидном столике принялся строчить карандашом на листах приказы, абсолютно идентичные, с небольшими изменениями — контр-адмиралам Ухтомскому и Рейценштейну, причем второй делался лицом подчиненным. Но если первый сочтет задачу прорыва невыполнимой, то в руководство отрядом немедленно вступит второй адмирал. Задумавшись на минуту, дописал, что с приказами должны быть ознакомлены командир и старший офицер флагманских кораблей — чужие мысли буквально захлестнули мозг, ядовито сообщая, что как раз адмиралы и бежали с поля боя, предпочтя прорыву во Владивосток интернирование в нейтральных портах. Причем одним из таких беглецов должен был стать он сам, хотя будучи серьезно раненым при недавнем взрыве. И это обстоятельство, в которое поневоле пришлось поверить, взбесило Николая Александровича больше всего, и он сильно нажимая карандашом, сделал несколько важных, но недопустимых с точки зрения этики, приписок. Тяжело вздохнув, набросал убористый текст еще на одном листке, протянул все три Кетлинскому. Единственный оставшийся в строю флаг-офицер их быстро подписал, визируя — так что стал временно выполнять обязанности начальника штаба флота.

— Подозвать миноносец, отвести приказы на «Аскольд», «Пересвет» и «Севастополь», сейчас дать на них радио, если наша станция беспроволочного телеграфа работает. Но пока главная задача — оторваться от неприятеля, нам нужно хотя бы полчаса на подготовку к решающей схватке. Вроде адмирал Того как-то не стремится нас преследовать, хм…

Матусевич посмотрел в амбразуру, хмыкнул — видимо японский командующий сам не стремился продолжать бой, видя, как русские корабли отходят в обратном направлении, к Порт-Артуру. Но это вполне понятно — его задача не допустить появления во Владивостоке мощного русского флота, способного воздействовать на побережье страны Восходящего Солнца. Хотя с другой стороны, отсутствие русских кораблей в Желтом море полностью обеспечивает тыл японской армии в Маньчжурии, коммуникации ее «завязаны» исключительно на два порта, других просто нет — это Дальний, доставшийся японцам не поврежденным, и китайский Инкоу, причем обе гавани связаны железнодорожной линией.

До последнего времени русский флот вел себя крайне пассивно — после гибели «Петропавловска» из штаба наместника следовали строжайшие указания беречь корабли и не прибегать к решительным действиям, что полностью соответствовало взглядам самого Витгефта. Это и вводило в ступор моряков, прекрасно видевших, как в Дальний один за другим приходят японские транспорты со всевозможными грузами для армий. В самом оставленном порту японцы только вытралили русские заграждения, там базировались старые корабли 5-го отряда — броненосец береговой обороны «Чин-Йен», бронепалубные крейсера, канонерские лодки, дестройеры и миноносцы. А вот броненосцы 1-го отряда имели пунктом базирования острова Эллиота, с якорными стоянками — по опыту Порт-Артура в огромном Талиенваньском заливе русским миноносцам, найдись предприимчивые командиры, легче было совершить ночной поиск. А вот до Эллиотов «соколам» банально не хватало дальности хода — удалятся от Порт-Артура дальше, чем на одну сотню миль им было запрещено. Небольшие отряды перехватывались уже японскими дестройерами, и в боях русские понесли чувствительные потери — так погибли «Стерегущий» и «Страшный».

Сейчас, стоя в рубке «Цесаревича», Матусевич начинал понимать, что уводить броненосцы из Порт-Артура нельзя до самого последнего момента. Даже потенциальная угроза нападения русских кораблей на Дальний или Инкоу, вынуждает японцев держать здесь свои главные силы. Только до крайности необходимо всячески активизировать действия порт-артурской эскадры. Воевать с полной отдачей на море, а не посылать десантные партии на позиции. Матрос не солдат, его подготовка занимает много времени, а потому без ощутимой пользы расходовать столь ценные живые ресурсы нельзя. Но и корабли должны воевать в море, а не стоять разоруженными блокшивами в гавани. Хотя бы ценой определенных, пусть даже серьезных потерь, но постараться нарушить перевозки вражеских войск, и тем самым существенно помочь воюющей в Маньчжурии русской армии, особенно когда до первого генерального сражения под Ляояном остаются всего две недели. И если сейчас не использовать этот момент, то другого случая просто не представится. Именно так, не иначе — бесконечная цепь неудач и поражений уже деморализовало русский флот, и теперь на очереди армия…

— Представляю, какими словами меня сейчас костерят на мостиках Павел Петрович и Николай Карлович. Но зато я от них избавился, и конкурентов у меня теперь нет, контр-адмиралы Лощинский и Григорович не в счет. У меня есть примерно месяц, чтобы не дать Вирену окончательно разоружить и погубить эскадру, всего месяц, до того момента как Роберту Николаевичу вспорхнут «орелики» на погоны. Вот тогда он меня в угол и загонит, если сегодня не убьют, это тоже нужно учитывать. Боже мой — заветы Степана Осиповича забыли, если бы японцы преследовали, перестроение бы не завершили. А так разделились за полчаса на две «половинки» с необычайным трудом, с десятого июня в море не выходили.

Николай Александрович внимательно разглядывал перестроившуюся эскадру — теперь за «Цесаревичем» шли броненосцы «Ретвизан», «Севастополь» и «Полтава», причем два последних, начнись свалка, должны были действовать самостоятельно, на усмотрение капитана 1-го ранга Эссена, в храбрости и профессионализме Николая Оттовича он не сомневался, хотя предпочел бы его иметь на крейсерах. Второй линией шел «Аскольд» под командованием капитана 1-го ранга Граматчикова, на мачте уже не было адмиральского флага. За ним поспешал «Новик» и замыкали построение два больших «350 тонных» миноносца отечественной постройки — «Бойкий» и «Бурный». В том, что они, если и смогут дойти до Владивостока, то исключительно на буксире у крейсера в лучшем случае — тут никто из офицеров не сомневался, слишком часты на них были поломки, ставшие притчей во языцех, приводившие механиков в бешенство — построили абы как.