В ожидании рассвета
Шрифт:
Охранник почтительно склонил голову и отправился в подземелье. Происходящее было ему непонятно, но приказ есть приказ. Через минуту он вернулся, волоча за собой по полу кого-то в изорванном платье.
— Она что, не ходит? — удивилась смортка. — Я же просила здорового заключённого.
— Нет, она ходит, и даже бегает! — захохотал охранник. — Заключённые должны знать своё место, потому я её так веду.
— Подними её.
— Вставай! — рявкнул надсмотрщик.
Судья осмотрела узницу.
— Если отмыть твоё тело, тебя можно даже счесть симпатичной. Хотя это бесполезно — вы,
— Ложь право имеющему, — пролепетала девушка. — Приговор вынес младший судья Зинжео, три с половиной тысячи дней…
— Младшие судьи боятся быть слишком снисходительными, — усмехнулась смортка. — Страж, развяжи ей руки.
Ирмитзинэ повела бывшую заключённую по лабиринту коридоров.
— Вы меня отпустите?
— Если останешься живой, отпущу.
Девушка застучала зубами от страха. Смортка остановилась, сняла с пояса зелёную бутылочку с криалином.
— Пей.
Жертва не сделала пару глотков, как того ожидала Ирмитзинэ, а опустошила бутыль одним махом. Глаза заключённой остекленели, пальцы разжались и пузырёк выпал из рук, застучав по плитам пола. Девушка рухнула на пол.
— Мне же теперь придётся её тащить. Надо было лучше думать, — отругала себя смортка.
К счастью, в её мини-аптечке оказалось зелье, увеличивающее силу на короткое время. Если бы кто-нибудь шёл по тёмному коридору в тот день, он бы стал свидетелем редкого зрелища — судья несёт на своих плечах человеческую девушку.
Судья прикоснулась к двери. Сложный замок покрывал всю её поверхность — мало кто догадался бы, что изощрённый узор рельефа скрывает в себе рычажки.
Ирмитзинэ открыла дверь и заглянула в комнату. Там полноправно царил беспорядок: дверцы шкафов распахнуты, все вещи разбросаны по полу. Все стулья были сломаны — гость пытался сломать ими дверь, когда понял, что силе она не поддаётся. Цветы в горшках пожухли, все стебли были надкусаны, видимо, кое-кто хотел отведать их сок, но тот пришёлся не по вкусу. Сам гость сидел на кровати, уставившись в одну точку.
Смортка положила девушку на пол и закрыла дверь изнутри.
— Как самочувствие? — деловито осведомилась она.
Нет ответа.
— У меня есть то, что тебе нужно.
Ирмитзинэ указала на безжизненно лежащее тело. Фарлайт маниакально сполз с кровати и вцепился в шею жертвы, разрывая её зубами. Судья бесстрастно наблюдала за ним, как незадолго до этого — за двумя кшатри. Она снова достала из сумки бумаги и сделала несколько пометок.
Фарлайт лёг рядом с девушкой. На лице его появилось безмятежное выражение, предшествующее входу в транс. Ирмитзинэ грубо толкнула его, он растерянно поднялся, а когда увидел жертву, немедленно прильнул к ней руками, исцеляя страшную рану на шее.
— Зачем? Разве её жизнь важна для тебя?
— Я же не хочу её убивать.
Смортка засмеялась.
— Так вот ты какой! Может, это и не ты с ней расправился?
— Я не мог себя контролировать, — выпалил Фарлайт, злобно взглянув на Ирмитзинэ. — Вы это знали! И даже не остановили меня! Поступок, достойный судьи!
— А ты у нас святой?
Один маленький яблучный кустик поведал мне, что ты прикончил чёрта — это раз.— Я спасал Нефрону.
— Тобой убит демон недалеко от Саотими — это два.
— Это не «два», а самооборона.
— Да, но ты загрыз бедного тат-хтара. Думаю, он бы с радостью ушёл, если бы ты дал ему возможность… И, ты принял мои дары в Ведьминой Пуще.
— Те два сморта? Они уже были осуждёнными на смерть, разве нет?
Рана на шее девушки наконец затянулась, но она не дышала: потеряла слишком много крови.
— Всё, поздно, — Фарлайт с досадой снова уселся на кровать. — Чего вы от меня хотите?
— Чтобы ты рассказал, что будешь делать дальше? После всего этого?
— Потом будет видно.
— Тебе не надоело быть орудием в руках Тьмы?
— Я — не орудие, а её избранник.
— Наивный, я уже говорила тебе, что Тьма малоразумна, она готова забыть о своих фаворитах.
«Не слушай её!» — чётко прозвучало в голове у мага. — «Ты избавишь мир плоти от их гнёта, и это будет лучшим подарком для тебя — осознавать себя всеобщим освободителем.»
«Я вправду должен убить их?»
«Посмотри, какие они! Они создали мир рабства и насмешек, сделав себя его правителями.»
«Но разве это плохо? Каждый знает своё место. Люди работают на нас, а мы совершенствуемся.»
«Зачем вообще надо было создавать мир плоти? Судьи — худшая часть меня, поэтому они отделились. Таким образом, они предали Тьму. Ты стремишься ко мне? Стремишься вернуться в мир энергии, раствориться в чистой Тьме? И все вы желали бы того же самого, но судьи научили их бояться этого. Смортка сегодня молилась, просила простить её, но если бы она действительно стремилась найти со мной единение, она убила бы себя.»
«Может, она боится, что ты накажешь её?»
«Если она придёт ко мне сама, не накажу. А если посредством чужих рук, то уничтожу до последней частицы энергии.»
«Но ведь ей будет уже всё равно.»
«Я не верну её в остальную массу меня до конца, чтобы она могла чувствовать. Но она раскаивается, хотя бы иногда. Потому убей её последней, дай шанс одуматься.»
— Ты говорил с Тьмой? — полюбопытствовала Ирмитзинэ.
— Она говорит, что если вы не побоитесь прийти к ней через самоубийство, она помилует вас.
— А иначе?
— Иначе она оставит вам способность чувствовать и будет уничтожать вашу энергию, чтобы вы ощутили ужасную боль.
— Тебя это не пугает?
— Если бы пугало, я не вступил бы в ряды защитников чистой Тьмы, — сказал маг. — И я знаю свою цель. А ваша жизнь имеет цель?
— Раньше точно была. Создание ландшафтов, городов, животных… Но теперь я почти не творю.
— Тогда вам будет легко отказаться от жизни во плоти.
— Если бы это было так! Плоть — не больше, чем грязь, но она способна чувствовать… Восхищаться, страдать. Ты скажешь, эмоции — чушь? Так. Мы понимаем суть энергии, и это не даёт нам окончательно кинуться в водоворот чувств, в отличие от людей. Иногда я им завидую. Ты когда-нибудь задумывался, что такое любовь? Та любовь, которую чувствуют люди? Я жду. И когда-нибудь найду способ почувствовать.