В ожидании рассвета

Алфар опять подскочил к магу и с лёгкостью поднял его будто тот был мешком, наполненным пухом, и принялся дальше рвать и метать, пока Фарлайт беспомощно болтался у него на плече, придерживаемый левой рукой рыцаря.

В ход пошло взрывозелье магов — и опять в стороны полетели конечности, и своих, и чужих. Пол был уже залит кровью; полупрозрачная кровь шести- и семиранговых местами переходила в яркие алые пятна, оставшиеся от более слабых бойцов.

— Отпусти! — крикнул маг рыцарю. Тот сбросил мага на оземь, надеясь, что тот знает, что делает. Фарлайт упал неудачно, разбив нос. Он бросил остаток сил на то, чтобы создать вокруг себя непроницаемый кокон, и принялся жадно пить кровь с пола, не абы какую, а прозрачную. Сила, будто только этого и ждала, хлынула в него.

Маг, не вставая с колен, выпрямился, подняв руки вверх, будто молясь невидимому идолу. Рыцари обездвижились, застыв в самых удивительных позах. Секундой позже в комнате проявились маги, тоже парализованные. Даже судья стал видим — он стоял на столе.

«Даже я так не могу», — услышал Фарлайт мысль испуганного Норшала.

— Он тоже не может, это сделали мы, — раздался властный голос. Рядом со Змееносцем материализовался Гардакар, затем остальные верховные судьи. — Нельжиа, будьте добры, усыпите.

Тридан послал энергетический заряд, умиротворяющий, но очень мощный. Последнее, что увидел Фарлайт в кабинете северного правителя — густой мрак.

* * *

Сквозь темноту в глубокий сон пробивались голоса.

— Ты что, не мог выловить его, пока он шёл к суду?

— Лучшая тактика — оборонительная.

— Ты будто не выходец из первоначальной тьмы, а магик-выпускник…

— Мы же не знаем, на что он способен! А вы тоже хороши. Я же говорил, тот закон нам ещё аукнется.

— Который?

— Не убивать без суда. Я мог бы сразу его казнить. А так — он начал трепаться, смутил моих рыцарей…

— И хорошо, что мы приняли закон, иначе ты казнил бы невиновного!

— Какая разница, магом больше, магом меньше.

— Жизнь священна; если ты не согласен, какой был смысл облекать себя в плоть?

— Ну давайте не будем разводить философию!

— Ты-то вообще уже сто раз нарушал наш закон, признавайся?

— Безумные обвинения!

— А я вообще потерял несколько магов из личной гвардии, и не жалуюсь…

— Если они сдохли, то были далеко не лучшими. Радуйся, что вовремя выявил балласт.

— И то правда, народятся новые…

* * *

Очнулся маг в огромном пустом зале. Он осмотрелся и вспомнил это место. Теперь напротив каждой стены стоял стол. Судьи сидели за этими столами, образовавшими подобие пятиугольника, в центре которого очутился Фарлайт.

— Обвиняемый! Пока вы… валялись, мы уже почти завершили процесс, — ехидно возвестил Норшал. — Осталось только проголосовать за приговор. Моё мнение: однозначно виновен. Голосую за пятьдесят лет пыток. Самых жестоких, какие придут в головы палачам. А потом — убить.

Сидевший по правую руку от него Гардакар согласился:

— Полностью поддерживаю. А роль палача прошу предоставить мне. Ирмитзинэ, ваше мнение?

— Подсудимый был невменяем, — зазвенел голос смортки. — У него ментальная болезнь. Под Саотими есть пансион для душевнобольных, я требую закрыть там мага до излечения.

— Нельжиа?

Великий тридан картинно приложил руку ко лбу. В одном этом движении было столько грации, сколько не наработали за все годы балерины лаитормского балета.

— Имею все основания предполагать, что подсудимый — наркоман-криалинщик. Я отсюда чувствую запах настойки. Возможно, помешательство и галлюцинации были вызваны как раз криалином, то есть, частичная вина всё-таки имеется… Я согласен с Ирмитзинэ, что мага надо лечить в пансионе, и от зависимости в том числе. Но пусть возместит столичному суду ущерб — своим имуществом.

— Раутур?

— Пусть обвиняемый скажет что-нибудь в своё оправдание, ему даже не дали слова, — отозвался мягким, приятным голосом Раутур. — А я посмотрю потом, с какой из сторон мне следует согласиться.

Ирмитзинэ украдкой взглянула на Нельжиа, но тот следил за кшатри.

— Фарлайт, вы что-нибудь хотите сказать?

Маг откашлялся. От того, что он сейчас скажет, зависела его судьба. Хотя, много ли он выиграет от приговора, предложенного Ирмитзинэ? Он знал, какой на самом деле в подземных туннелях скрыт «пансион» — её личная лаборатория. Фарлайт подумал, что теперь знает истинную цель великой смортки — законно заполучить его в безраздельное пользование, как подопытный образец.

— Я клянусь, что был полностью вменяем и отдавал отчёт в своих действиях, — сказал он.

Смортка откинулась на спинку стула. Фарлайт понял, что она разочарована, но не подаёт виду.

— И я действительно действовал по приказу Тьмы. В нашем мире все, и особенно право имеющие, обязаны подчиняться приказам старших по рангу. Я и подчинялся, ведь Тьма выше всех нас, вместе взятых…

— Откуда вы можете знать, что вы не подвергались галлюцинациям? — резко спросил Гардакар.

— Я получил восьмой ранг — это подтверждение.

— Действительно, — сказал Раутур. — Гардакар, разве тому может быть какая-либо иная причина, кроме содействия самой Тьмы?

Демон прекрасно знал, откуда можно черпать силу — мощным источником энергии могли оказаться любые мыслящие существа; он догадывался, что каждый из присутствующих судей (может, разве что, кроме самого Раутура) тоже давно дошёл до этого вывода. Но никто из знающих судей не озвучил своих мыслей. Гардакар покачал уродливой головой.

— Помните четвёрку рыцарей? Но ведь вы тогда сами привели нас к выводу, что рыцари — избранники Тьмы? — спросил великий кшатри. — А Тьма, пусть она — наша мать, но в то же время алогичная, опасная стихия, склонная к разрушению всего сущего…

— К чему вы ведёте? — не стерпела Ирмитзинэ.

— К тому, что не только для судей, но и для всех жителей Тьмы будет безопаснее, если мы развоплотим мага Фарлайта из Ингвилии.

Нельжиа вздрогнул: Ирмитзинэ мысленно лупила его оскорблениями. «Я старался, между прочим», — телепатировал он смортке и заблокировался, чтобы не портить самооценку.

— Голосую за то, чтобы лишить его плоти через казнь, как опасный элемент. Ваши последние слова? — спросил Раутур.

— Этому миру стыдно за то, каким он является, — ответил Фарлайт после недолгой задумчивости.