В Питере НЕжить
Шрифт:
И всё же что-то не пускало её, не позволяло отмахнуться от предчувствий и вернуться в комнату, к книге и чаю. Чайки плакали и плакали, надрывались и орали – и от их ора голова болела даже сильнее, чем от приторного запаха сирени…
Вот только в эту ночь они орали от страха.
Ведьма выругалась и закрыла глаза, позволяя себе увидеть то, что так их напугало.
Вера привстала на цыпочки и потянула к себе очередную ветвь сирени, быстро перебрала цветки один за другим, пересчитывая их лепестки:
– Четыре, снова четыре, и этот тоже… черт!
До экзамена оставалось ещё больше часа, а до здания университета – всего один куст сирени.
Правда, с недавних пор не верить в приметы не получалось.
Стоило подумать о новых… подругах? коллегах? наставницах?.. как ветка сирени вырвалась из дрогнувших пальцев и едва не хлестнула по лицу. Вера вздохнула досадливо и отступила от куста. Ещё год назад она бы уже плюнула и прислушалась к здравому смыслу, смирившись с тем, что не удалось соблюсти свой маленький ритуал. Но подруги-ведьмы, и Анастасия Фёдоровна, и Алина, твердили, что любая мелочь, если в неё веришь, может изменить реальность вокруг, и потому Вера все ещё не сдалась и пыталась отыскать цветок с пятью лепестками. А вдруг она без него из-за глупой веры в приметы экзамен завалит? Вот будет обидно!
– Тоже счастливый цветочек ищешь? И как успехи?
Вера дёрнулась и тут же обернулась, светлый хвост хлестнул по спине, а выбившаяся прядка прилипла к мигом вспотевшему лбу.
– Д-да, – вымученно улыбнулась она, понимая, что придумывать отговорку уже поздно, и разглядывая свидетельницу своей наивной веры в приметы.
Пусть июньское утро ещё дышало лёгкой прохладой, но всё равно было достаточно тепло, чтоб у рубашки хотелось подвернуть рукава, а обязательный пиджак – где-нибудь забыть. Но узнаваемая форма курсантов на девушке была глухо застёгнута, как по осени, и казалась мешковатой, как с мужского плеча, только и виднелся воротник блузки, вышитый красной и зелёной тесьмой. Такого же цвета ленты переплетали мелкие рыжеватые косички, стянутые на затылке в хвост. Вера прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо незнакомки, но черты смазывались, словно зрение от слёз помутнело. Даже проморгаться не помогло. Вера только и смогла различить нездешние глаза девушки, ясные, задумчивые, глядящие в никуда – и отражающие тёмные воды неторопливой реки.
Показалось, конечно. Меньше надо перед ноутбуком в темноте сидеть, а то так ведь и ослепнуть недолго.
– В этом году мало счастливых цветов, – словно и не заметив заминки, улыбнулась незнакомка. – С каждым годом становится всё меньше и меньше.
Вера поёжилась и пожала плечами. Встретить курсантку было делом обычным, даже здесь, в другой части острова. И она вполне могла быть суеверна, как и сама Вера. Вот только рядом с ней отчего-то было не по себе. Но молча развернуться и уйти Вера не могла – воспитание не позволяло.
– Д-да, – снова сбивчиво согласилась она. – В прошлом году как-то проще найти было. Правда, я думала, другие студенты вперёд меня всё ободрали.
Незнакомка улыбнулась и протянула открытую ладонь с крошечным цветком сирени на ней. Пятилепестковым.
– Возьми. Кажется, тебе нужнее.
Вера снова дёрнулась, покраснела и, чтобы скрыть смущение, резко спросила:
– А ты, получается, в приметы не веришь?
– Верю, – снова улыбка, все такая же мягкая и мечтательная. Смотришь на неё, и злиться невозможно. – Потому и предлагаю. Удача тебе понадобится.
Неуверенно, через силу Вера улыбнулась и взяла цветок с её ладони – такой холодной, словно высеченной из камня. Неудивительно, что она в пиджаке ходит!
–
Спасибо! – Вера стиснула сирень в пальцах, больше всего боясь её выпустить и потерять. – Ты буквально меня спасла!Она всего на мгновение отвела от незнакомки взгляд, чтоб подхватить с земли пиджак и сумку с конспектами, а когда обернулась – девушки уже нигде не было. Свернула на линию? Зашла в магазин? И когда только успела?
Или и вовсе – почудилась? Но цветок в пальцах был настоящий, лиловый, ещё хранящий призрак густого сладкого аромата. Вера бережно спрятала его в карман, чувствуя, как отпускает тошнотворное напряжение. Ну вот, теперь можно и конспекты повторить, не терзаясь ежеминутно мыслью, что это бесполезно.
Раз в неделю ведьмы собирались на чаепитие у Анастасии Фёдоровны. Вера каждый раз говорила себе: не позволит больше пудрить себе мозги всяческой мистикой, не позволит больше опаивать себя непонятно чем, не позволит больше втягивать себя в чёрт знает какую секту! И вообще больше не явится в старую чистенькую коммуналку, а лучше сходит с однокурсниками в кафе.
Но каждый раз шла – потому что просто не могла найти рационального объяснения тому, что творится с нею в последний год.
Стоило ей чуть утратить сосредоточение, и тут же всё пространство вокруг заполнялось шёпотом сотен голосов, ровным, монотонным, как белый шум. Но стоило вслушаться в них, и они оказывались чужими мыслями и чужими словами, не предназначенными для посторонних. Иногда это было удобно – на экзаменах, например, когда можно было услышать шёпотом протараторенную подсказку с другого конца аудитории. Но чаще пугало до холодной испарины.
Как себя убедить, что не сходишь с ума? Что это не глюки после чаёчка у гостеприимной Анастасии Федоровны?
Вот только Вера пробовала пропускать чаепития, но шёпоты не стихали. Пробовала пить чай только из пакетиков, которые принесла сама, но шёпоты всё равно не стихали. Алина криво ухмылялась и говорила, что и сама долго свыкалась с нежданными способностями, но легче от этого не становилось.
И каждый раз Вера обзывала себя слабохарактерной дурой, брала коробку заварки и пакет имбирного печенья и шла на чаепитие. Потому что – абсолютно нелогично и противоестественно – в эти часы чувствовала себя спокойно и на своём месте. Чувствовала, что она среди тех, кто её понимает и принимает.
В этот раз тоже ничего не изменилось.
Вера свернула к метро, чтоб встретить Алину и идти с нею вместе. Пусть она и помнила прекрасно дорогу к суровой Анастасии Фёдоровне, но всё равно трусила идти одна. С Алиной было проще, хотя она и была на десяток лет старше. Язвительная и прагматичная, подходящая ко всем вопросам с точки зрения рациональности – даже к своей магии, – она одним своим присутствием убеждала Веру, что та все-таки не рехнулась.
Пусть Анастасия Фёдоровна, поджав губы, вещала о долге перед городом, который их избрал, о высокой судьбе и славном предназначении, но именно Алинины советы помогли освоиться и взять пробудившиеся чары под контроль.
В толпе мелькнула красно-рыжая встрёпанная голова, и Вера замахала руками, чтобы Алина её заметила. Как же иногда неудобно быть мелкой!
– Что, опять оттягиваешь встречу с нашей дражайшей Анестезией Фёдоровной? – Вместо приветствия Алина хлопнула Веру по плечу. – Расслабься, сегодня обойдётся без нудных лекций. – Она криво и невесело улыбнулась и мрачно добавила: – Гарантирую.
В её голосе звучало предчувствие больших проблем, и Вера поёжилась. Услышала тихий шёпот её мыслей: «Если она скажет, что нам самим его убивать надо, то я свалю». Вера вздрогнула и спросила сдавленно, едва губами шевеля: