В плену его страсти

– А почему люди уезжают в глушь? Потому что хотят уединения.

Я не дурочка, его зеркальный ответ понимаю и, кивнув, смотрю в свою тарелку. Снова повисает неловкое молчание.

– Кто научил тебя готовить?
– очередной вопрос, который ставит меня в тупик.

– Что-то мама, что-то сама. Пришлось, когда…

– Когда что?

– Когда маме стало не до того.

– Много работает?

– Личная жизнь, - сухо отвечаю. Сталкиваюсь с ожидающим взглядом и сама не понимаю, зачем добавляю: - Она вышла замуж, и с того дня приоритеты сместились.

– Променяла ребенка на мужика?
– презрительно фыркает он.

Конечно, мне неприятно такое слышать, хотя отчасти так и было. Ведь до сих пор мама так и не позвонила мне ни разу. Я даже не уверена, что она вспоминает про меня.

– Как ее зовут?

– Что?

– Твоя мать. Как ее зовут?
– с нажимом спрашивает Камиль.

– Юля. Вы ее знаете?

Удивительно, но мой босс внезапно расслабляется. Отрицательно качает головой и снова берется за бокал.

Какое-то время мы молча едим. Пока не срабатывает таймер в духовке. Подскакиваю из-за стола и, пробормотав оправдание, убегаю на кухню.

Тут я немного расслабляюсь и уже не чувствую себя так скованно. Просто перевожу дыхание и пытаюсь понять - что между нами такое странное происходит? Почему мне кажется, что взгляд мужчины стал иным?

Достаю противень с лимонным пирогом. Мама всегда готовила такой на Новый год. И я не удержалась - сделала его, чтобы хоть немного скрасить этот день.

– Помочь?
– раздается позади, а я застываю от понимания, что прямо за спиной стоит Камиль.

Слишком близко. Как ни разу до этого.

– Я сама, - тихо шепчу, едва справляясь с эмоциями. Сердце резко ускоряется, а в ушах шумит от странной смеси опасности и… Нет, не предвкушения, но какого-то азарта, что ли. И любопытства.

– Это вряд ли, - низким голосом отвечает Тагаев. Медленно разворачивает меня к себе, и вот тут странностей становится на одну больше - мы встречаемся взглядами, отчего я буквально теряю контроль над телом.

Просто стою и завороженно смотрю на него. Темные глаза становятся еще чернее, а черты лица становятся более хищными как будто.

А потом до меня доходит, что Камиль не просто смотрит - он склоняется ко мне, оказывается все ближе, и, похоже, намерения у него вполне себе определенные…

Мамочки, он правда это сделает?!

19 Алика

“Он меня поцелует”, - эта мысль словно метеор проносится в голове. Просто вспыхивает и гаснет, как только моих губ касаются мужские. Медленно, неторопливо. Будто давая мне шанс передумать.

Но проблема в том, что я настолько шокирована происходящим, что не то что пошевелиться, даже пискнуть не могу.

А Камиль между тем усиливает напор, пользуясь моей беспомощностью. В памяти тут же всплывает тот день в бане, когда я увидела его и… Сдавленно мычу, пытаясь остановить мужчину. Он хоть и слышит меня, но реагирует не сразу. Отстраняется и заглядывает в глаза, а у самого взгляд такой, что самое время бежать без оглядки.

Безумный. Словно одержимый.

– Хватит, - мотаю головой и пытаюсь отодвинуть его. Да только это плохо получается - ведь Тагаев буквально припер меня к столу.

– Мы только начали, - рокочет он. А затем так странно как-то смотрит мне в глаза, будто разглядывает. И я без труда понимаю, в чем дело. Такое часто со мной бывало раньше, пока мама не купила мне линзы, чтобы скрывать эту мою дурацкую особенность. И так неприятно становится. Конечно, здесь я не видела смысла носить линзы. Да что там! Я когда сбегала из дома, напрочь про них забыла. Потом стало как-то не до того.

– Я отлично помню про свое уродство, - тихо говорю, отводя взгляд.
– Вовсе не обязательно так пялиться.

– Кто тебе такое сказал?

– Я и без слов это знаю.

Пытаюсь проскользнуть под его рукой, но Камиль ловко удерживает меня и, не дав опомниться, снова целует. В этот раз его напор куда сильнее, но и я уже не так растеряна. Правда, ощущения настолько непривычные, что я поддаюсь моменту и сама не замечаю, как начинаю отвечать. Неумело, ведь опыта в поцелуях у меня фактически и нет. А в себя прихожу, только когда чувствую руки под футболкой, причем белье мое уже расстегнуто и просто болтается.

– Нет!
– испуганно сиплю, дергаюсь, бью кулаком в широкую мужскую грудь.

Тагаев тяжело дышит и, кажется, с трудом фокусирует на мне взгляд.

Он меня пугает сейчас, это факт. Все же весовые категории у нас разные, и если он решит взять силой, вряд ли я что-то сделаю. Но почему-то я не испытываю омерзения или отторжения, как с отчимом. Глупая надежда внутри кричит, что он не станет, что услышит. Главное только - докричаться!

– Я не буду!
– как можно увереннее заявляю.

– Тебе понравится, - уверенно возражает Тагаев.
– Что ты ломаешься, как целка?
– раздраженно рычит, снова прижимаясь.
– Давай, просто одна ночь, Алика.

Его настрой вынуждает действовать более решительно. Ведь я не готова к такому! Уж точно не так.

– Я не хочу!

– А давай проверим?
– порочно ухмыляется, и его ладонь скользит по моему бедру все ниже, туда, где заканчивается юбка.

– Не надо!
– взвизгиваю, испугавшись уже по-настоящему.
– Я просто готовлю и убираю в доме! На большее не нанималась!

– А если я заплачу?

Вот тут я буквально теряю дар. Ну, надо же, какой хам… Он что, правда думает, что я стану с ним за деньги?

– Себе оставьте, чтобы совесть купить!
– выплевываю и, пользуясь замешательством Тагаева, все же проскальзываю под его рукой, а затем несусь к себе. Дверь у меня по-прежнему не запирается. Я прячусь в ванной, закрываюсь на защелку и отхожу к стене.

Гипнотизирую дверь, но ни через минуту, ни через две, ни даже спустя десять никто ко мне не ломится.

Выйти рискую, только когда уже устаю стоять, а сидеть на холодном полу не хочется.

Прислушиваюсь к тому, что происходит в коридоре, но ничего не слышу. Смотрю на часы - уже за полночь. Вот и встретила, называется, Новый год.

Горько усмехаюсь и, решив забить на уборку, готовлюсь ко сну. Правда, случившееся почему-то не выходит из головы, и я кручусь, не могу уснуть, то и дело возвращаясь мыслями к нашему поцелую.

Как мне теперь быть? Когда ехала сюда, боялась, что Тагаев будет приставать. Но он столько времени не замечал меня, даже подчеркивал мою непривлекательность для него. Так почему вдруг изменил поведение? С чего теперь решил, что меня можно купить?