В поисках баронессы

— Кто? — от обилия слов начинала кружиться голова, а смысл ускользал.

— Бароны. Отец и сын Гревилль, — милосердный пристально уставился ей в лоб.

— Ну, — она запнулась. — Раздражают…

Тем более, что это чистая правда. Если к барону Гревиллю старшему у нее претензий не было никаких — скорее, симпатия, особенно — после того, как радушно он принял ее в последний раз. То Ронан вызывал у нее заметное раздражение. Особенно, когда выказывал невпопад и не к месту свою спесь.

Правда, разъяснять все это было бы слишком длинно — сейчас Агнес не была способна на долгие речи. Да и смутно ощущала — милосердному требуется от нее не это. Но похоже, он остался доволен коротким ответом.

— Вот видите! Эти спесивые барончики, кичащиеся древностью своего рода… тем, что их предок получил титул, по сути, за предательство! Согласитесь, они заслуживают всего, что навлекли на свои головы.

Агнес лишь моргала недоуменно. Милосердный заговаривается? Или ее слух подводит.

— Словом, я предлагаю вам свободу, — благо, тот наконец, кажется, вернулся к первоначальной теме. — Все, что от вас требуется — дать мне ключ к их хранилищу. Дайте мне возможность зайти туда незамеченным — и вы немедля выйдете отсюда. Ну же, решайтесь! — поторопил он.

Выйти. Бесправной узницей, вынужденной скрываться… остаток жизни бегать, скрываться. Потерять все.

Мысль прервалась, уступив место менее очевидной. Истинный виновник — этот человек, сидящий сейчас перед нею!

— Это вы, — проговорила она с изумлением. — И… это вы подослали ко мне головорезов?!

— Они намеревались лишь доставить вас в безопасное место для беседы.

Да вот же он, шпион Нейтании или еще какой-то из недружественных стран, которого ищет Гото! И, как назло, никого, кроме них двоих, здесь нет. И где, спрашивается, этот лучший сыщик Управления розыска и расследований?! Где он, когда прямо здесь требуется его присутствие?

Взгляд милосердного сделался колючим. И Агнес поняла, что выдала себя — позволила священнику заметить свое изумление.

Тот наверняка понял, что первой ее мыслью стало — как бы поведать сыщикам об открывшейся ей правде. И теперь он настороже…

Только ждать бессмысленно. Она ничего не дождется и не переиграет его в игре — кто кому заморочит голову. Ей даже голос толком не повинуется, чтоб заболтать его! Если он уйдет прямо сейчас — она ничего не сделает. Даже не убедит завтра Гото, что церковник и правда заходил в ее камеру нынче ночью. И она слышала то, что он ей только что предложил.

Эх, нет у нее при себе ни единого из любимых амулетов!

А еще она не знает, что имеется в его распоряжении. Уж наверняка не с голыми руками он к ней пришел. Но что есть, с тем и следует работать — ей нипочем не стать бы признанным артефактором, если бы она не следовала всегда этому принципу.

Агнес ринулась вперед без подготовки, без замаха, без разгона. Просто швырнула тело из того положения, в каком сидела на лежанке, ссутулившись, вперед и наискось. Прямо к сидящему на табурете церковнику. На это ушли все силы, что имелись.

Реакция у милосердного оказалась отменной. Но ее не хватило. Он с судорожным всхлипом завалился назад, плашмя на спину с табурета.

Все-таки кое-какую подготовку перед броском она произвела: хлопнула в растерянности глазами и на долю мгновения съежилась, будто в испуге.

На пол Агнес завалилась вслед за милосердным. Но, в отличие от него, она этого ожидала и успела сгруппироваться. Пальцы крепко впились в неподатливый ворот из плотной ткани, а колено влетело в верхнюю часть бедра. Совсем рядом с суставом. Эх, не совсем туда, куда целилась, конечно. Но рядом! Милосердному хватило и того — он сдавленно зашипел от боли.

Агнес не ждала, что он так просто сдастся, потому не стала душить или бить. Пальцами с силой надавила по бокам шеи.

Шея оказалась жилистая и очень твердая. Женщина ощутила подушечками пальцев пульс — а в следующий миг отлетела к лежанке, ударившись затылком о край. Благо, тюфяк в момент броска чуть съехал, и теперь приглушил удар. Иначе валяться бы ей с пробитым черепом! Но в глазах потемнело.

Вот же пакость…

Проморгаться удалось всего несколько секунд спустя. Но она уже понимала, что безнадежно опоздала. Милосердный давно успел подняться на ноги и теперь…

Милосердный лежал на полу, ткнувшись в него носом. Руки ему сноровисто связывал за спиной дюжий стражник.

— Вы с ума сошли! Я — служитель святой церкви, — шипел священник.

— Да-да, мы все слышали, как вы служите святой церкви, — покивал стоящий над ним Гото. — Свидетелей вашего трогательного свидания с арестанткой предостаточно, милосердный. Так что отговориться не получится. В допросную его, — прибавил он, обращаясь к стражнику.

Церковника выволокли. Гото вышел следом. Некромант, выходивший последним, кинул на Агнес короткий взгляд. Качнул неопределенно головой и скрылся за дверью. Снова щелкнул замок. Она перевела дух и опасливо поднялась на трясущиеся ноги. Голова вроде не кружилась — значит, сотрясения нет. Удивительно — аж сил прибавилось. Весь день провалялась бревном. Подошла неверной походкой к кадке, зачерпнула воды. Сделала несколько глотков.

Вернулась на лежанку, уселась. И что только сейчас произошло? Милосердный оказался шпионом и явился к ней требовать ключи от входа в хранилище Гревиллей. Гото устроил засаду, и несколько свидетелей слышали разговор…

А что теперь будет с нею самой?! Она помотала головой. Навалилась снова тяжелая усталость. Нет, ломать сейчас голову бессмысленно. Будет день — будут и разгадки. Наверное. В этот раз она заснула, не успев донесли голову до тюфяка.

*** ***

Агнес зашла в кабинет, озираясь и поеживаясь. Нынче ее снова привели не в допросную, а в рабочий кабинет Гото. А страх после нынешней ночи все-таки остался! Кто сказал, что ее не обвинят сейчас в сговоре со священником?!

Сам сыщик за столом, обложенный бумагами. Кеннет застыл изваянием у окна. Как назло, после бурной ночи ныли виски, мучила слабость. Страх ослабил немного тиски — но не ушел совсем.

Колени подломились, когда стражник подвел ее к стулу. Она попросту рухнула на жесткое сиденье. Руки бессильно повисли плетьми. Их сегодня даже не связали.

— Доброго утра, миледи, — тускло поздоровался эсквайр. — Хотя, я так понимаю, оно для вас не слишком доброе… мне жаль, — прибавил он.

— Помолчите, Гото, — некромант скривился.

Он встряхнулся, подошел к Агнес. Зайдя ей за спину, положил руки на плечи. Миг — и дышать вдруг сделалось заметно легче. Спина сама собой распрямилась, руки прекратили дрожать. Даже сердце, кажется, стало биться ровнее.

— Мужественная девочка, — Кеннет на пару мгновений ободряюще сжал ее плечи. — Ты очень хорошо держалась все это время.

О чем он? Гото поднялся со стула.

— Мне жаль, леди Брейнстоун, что вам пришлось пройти через такие испытания, — заговорил он. — Прошу принять мои искренние извинения.